Читать онлайн «Мифы древнего мира». Страница 125

Однако и после этой великой потери самнитяне не были покорены, а лишь были отброшены в горы превосходящими силами римлян. Лишь в 290 гоу консул Маний Курий Дентат сломил их сопротивление решительной победой и принудил к заключению мира. Этот Маний Курий Дентат почитался образцом древне-римской простоты нравов. Самнитские послы, отправленные к нему для ведения переговоров, нашли его занятым приготовлением в горшке кушанья из репы. Когда они предложили Манию золото и серебро, то он ответил им, что не нуждается в них и предпочитает господствовать над людьми, обладающими золотом и серебром.

Аппиева дорога

Заключенный Манием мирный договор вновь утверждал независимость самнитян и восстанавливал, по крайней мере по виду, существовавший с ними когда-то союз. На самом же деле этот храбрый горный народ, в отмщение за нанесенные ему оскорбления, всегда держался вдали от римлян и не пропускал никакого повода, чтобы присоединиться к их врагам. Будучи сильно истощены войнами, самнитяне вынуждены были отказаться от мысли поколебать могущество римского государстства одними собственными силами. Римляне же пожали плоды своей непоколебимой настойчивости и неистощимого самопожертвования: они достигли бесспорного владычества над Средней Италией.

(282…272 г. до Р. X.)

С поражением храброго самнитского народа пала последняя преграда, которая препятствовала римлянам распространить свою власть и на южную часть полуострова. Теперь наступила очередь греческих приморских городов: Кротона, Фурий, Локров, Регия и других. Все эти города утопали в роскоши и разврате. Вместо того, чтобы в ожидании весьма вероятного столкновения с римлянами сплотиться между собой, они расточали свои силы в кровавых междоусобных распрях и бурных внутренних раздорах партий. Вследствие этого города эти, почти неспособные к сопротивлению, неминуемо должны были пасть под напором сильного, стремившегося к завоеваниям римского народа. Под конец такая участь постигла и Тарент, бывший тогда богатейшим и значительнейшим городом Греции. Положение на узкой косе, образовавшей превосходнейшую гавань, благоприятствовало развитию мореплавания и торговли тарентинцы приложили все свои старания и способности, чтобы воспользоваться выгодными природными условиями. У них развилась значительная промышленность по ткацкому производству и по выделке пурпуровой краски, и скоро их город достиг значительного благосостояния. С энергией отбивались тарентинцы от разбойничьих набегов соседей: самнитян, луканов и сиракузских тиранов. Во время самнитских войн они сохраняли нейтралитет тем более, что в их интересах было не допускать полного истощения самнитян. Но когда римляне основали в Венузии поблизости от Тарента свою колонию, то уже не могло быть никаких сомнений в намерениях римских легионов.

Отряды луканов, в надежде на добычу, стали теснить богатый греческий город Фурии. Чтобы избавиться от предстоящей им контрибуции, жители Фурий обратились за помощью к римлянам. Римляне тотчас же отправили в угрожаемый пункт войско под командованием К. Фабриция, отбросили луканов и заняли своим гарнизоном не только Фурии, но и остальные города, за исключением Тарента.

Осенью 282 года перед Тарентом внезапно появилась римская эскадра из десяти военных судов. В этом тарентийцы усмотрели нарушение мира, наглый вызов, одним словом — насилие, значение которого получило еще большую важность, так как этим обстоятельством самым грубым образом нарушалось условие старинного, заключенного еще в 30 году, договора. В силу этого договора ни один римский корабль не имел права заплывать далее Лацинийского мыса. Поэтому нисколько не было удивительно, что частью населения, враждебной римлянам, овладело величайшее раздражение. Она боялась, что город может попасть в руки римлян вследствие предательства расположенной к Риму аристократической партии. Стоявшие в гавани греческие корабли были спешно вооружены, и с римской эскадрой завязалось жаркое сражение. Четыре римских судна были потоплены, а одно захвачено. Предводитель римской эскадры пал в битве, пленные были частью казнены, частью проданы в рабство. Затем тарентинцы напали на римский гарнизон в Фуриях. Гарнизон вынужден был сдаться и был отпущен на волю. Аристократическая партия, дружественно расположенная к римлянам, была изгнана, и в городе было установлено демократическое правление.

Римляне тотчас же отправили в Тарент посольство требовать удовлетворения. Кроме вознаграждения за убытки, удовлетворение это должно было заключаться в выдаче предводителей демократической, враждебной римлянам партии. Послов привели в театр для того, чтобы весь народ мог выслушать их требования. Глава посольства, престарелый Постумий, муж, достойный уважения, бывший три раза консулом, собирался уже начать речь, но едва он открыл рот, как народ начал смеяться над его греческим произношением. Затем, при выходе из театра, один скоморох, пользуясь теснотой, подошел к консулу сзади и запачкал его грязью, что снова возбудило всеобщий смех толпы. Но тогда старец грозно воскликнул: «Эта одежда будет вымыта потоками вашей крови!» Затем послы покинули город. Сенат послал приказание консулу К. Эмилию Барбуле, который находился уже с войском в Самниу-ме, немедленно выступить против Тарента.

По мнению Ине, рассказ о конфликте между римским посольством и народом Тарента, приводимый Плутархом, Аппианом и Дионом Кассием, не заслуживает доверия и скорее всего выдуман, чтобы представить в еще более ярком свете добродетели римлян в сравнении с недостатками выродившихся греков. Тем не менее война между Римом и Тарентом является историческим фактом. Ее развитие происходило следующим образом.

Царь Пирр

Тарентинцы чувствовали себя слишком слабыми, чтобы отважиться на войну с римлянами. Имевшаяся в виду помощь соседних народов: луканов, бруттиев и самнитян, готовых в любое время выступить против своего заклятого врага — римлян, также представлялась недостаточной. Поэтому тарентинцы обратились за помощью к храброму царю эпирскому — Пирру. И не напрасно. Предложение их как нельзя более отвечало любимой мечте юношески отважного властителя Эпира — основать в союзе с греческими городами Нижней Италии западное греческое царство в Италии и Сицилии. Но Пирру вскоре пришлось убедиться, что он слишком низко оценил военную мощь Рима.

Весной 280 года Пирр высадился на Италийский полуостров с 20.000 тяжеловооруженных воинов, 3.000 всадников, 2.000 легковооруженных стрелков, 500 пращников и 20-ю боевыми слонами. Прибыв в Тарент, он, к крайнему неудовольствию тарентинцев, ввел в нем строгий порядок.

Боевые слоны

Вся молодежь была привлечена к военной службе, гимназии и театры были закрыты, места для прогулок загорожены, заседания народного собрания на время прекращены. Что касается до расчетов Пиррана отпадение от Рима союзников, то в этом отношении его ждало разочарование. Чтобы обеспечить себе верность союзников, римляне заняли гарнизонами все ненадежные города и взяли из них заложников. Таким образом Пирр имел в своем распоряжении лишь собственное войско и вспомогательные отряды Тарента.

Между тем против Пирра уже выступил римский консул П. Валерий Левин с двумя римскими и двумя союзными легионами силой около 25.000 человек. При Гераклее на реке Сирисе впервые столкнулись македонская фаланга и римский боевой строй. Семь раз пытались римляне прорвать фалангу, стоявшую незыблемо, как стена, но все было тщетно. Но вот пал Мегакл, один из лучших полководцев Пирра, который носил его оружие. Войско вообразило, что пал сам царь, ряды поколебались, и консул Левин, думая, что он одерживает уже победу, стремительно направил всю свою конницу на фланги неприятеля. Но Пирр с непокрытой головой объехал ряды пехоты и вновь вдохнул мужество в свои войска. Против римской конницы были направлены стоявшие до сих пор позади слоны с башнями на спинах, в которых помещались воины. Лошади испугались слонов, воины, не ожидавшие появления мощных животных, обратились в бегство. Превосходная фессалийская конница Пирра, преследуя бегущих, устроила кровопролитнейшую резню. Римское войско было бы полностью уничтожено, если бы римский воин Гай Муниций не ранил одного слона и не внес тем замешательство в войска Пирра. Только благодаря этой задержке остаткам римского войска удалось отступить за Сирис. Победа при Гераклее в глазах италийских греков окружила личность эпирского героя ореолом могущества. Теперь Тарент охотнее, чем прежде, давал средства, необходимые для ведения войны. Толпы бруттиев, луканов и самнитян спешили под победоносные знамена Пирра. Но потери царя также были весьма значительны и трудно вознаградимы. Неустрашимая храбрость римлян произвела на него такое глубокое впечатление, что теперь он думал только о том, чтобы поскорее закончить войну. С этой целью он вступил в переговоры, для чего отправил в Рим с мирными предложениями своего советника, фессалийца Кинея, человека с умом и характером, бывшего ученика Демосфена. Киней старался взятыми с собой богатыми подарками расположить в свою пользу влиятельных в Риме мужей и женщин, но ни в ком не встретил сочувствия. В те времена в Риме простота нравов, умеренность в потребностях и неподкупность считались еще такими высокими добродетелями, что один сенатор был изгнан из сената за то, что имел в своем доме десять фунтов серебряных вещей. Тщетно изливал Киней свое необыкновенное красноречие в римском сенате — большая часть сенаторов ничего и слышать не хотела о соглашении и мире. Однако некоторые из сенаторов считали положение вещей весьма опасным и находили выгодными предложения Пирра, который соглашался удовольствоваться тем, чтобы за греческими городами в Италии была восстановлена и признана их прежняя свобода. Но лишь только они высказали такое мнение, как поднялся престарелый сенатор Аппий Клавдий, прозванный Кеком, то есть слепым, который давно уже не участвовал в заседаниях сената вследствие своей слабости и слепоты. На этот раз он приказал рабам своим принести себя в сенат на носилках. «До сих пор, — вскричал он, — я сожалел о потере зрения. Теперь же я желал бы еще стать и глухим, чтобы не слышать недостойных советов, внушаемых вашим малодушием! Как вы, которые хвастались, что разобьете в прах великого Александра, если бы он пришел в Италию, трепещете теперь перед Пирром, который во всю свою жизнь не смел мечтать ни о чем большем, как быть оруженосцем одного из телохранителей Александра?»