Читать онлайн «Мифы древнего мира». Страница 123

Сражение продолжалось. В то время, когда консул Манлий получил известие об участи своего сотоварища, латины, используя превосходство сил, сумели одержать верх в других пунктах. И тогда Манлий, почтив столь достославную смерть заслуженной хвалой и слезами, решил, что настало время ввести в бой и триариев. Полагая, что будет лучше сохранить их силы для последнего, решительного удара, он для начала передвинул из задней Линии в переднюю акцензов (легко вооруженные резервные войска). Но как только акцензы выступили вперед, то латины, следуя примеру своих противников, призвали на поле битвы и своих триариев. Хотя латины и утомились уже от продолжительной кровавой битвы, обломали и притупили свои дротики, они все-таки оттеснили неприятеля и полагали, что дошли уже до задних рядов его и одержали победу. Тогда консул обратился к триариям с вдохновляющим словом: «Теперь встаньте и вы, полные сил, и устремитесь на утомленных врагов. Вспомните о родине, о родных, о женах и детях ваших, вспомните о консуле, который пожертвовал своей жизнью, чтобы вы победили!» Точно из земли выросли, поднялись триарии со свежими силами и сверкающим оружием. Пропустив в свои ряды антепиланов (обе передние линии), они издали воинственный клич, приведя в замешательство передние ряды латинян и приняли их прямо на копья. Почти без всяких потерь, как против безоружных, прорвались триарии сквозь другие отряды и устроили такое побоище, что почти три четверти неприятельских воинов остались на месте.

Остатки латинского войска и его союзников собрались еще раз при Трифануме, но и здесь были наголову разбиты и совершенно уничтожены (в 340 г.). Тогда латиняне отступили в свои укрепления, среди которых самым неприступным считалась Пренеста. Наконец и эти крепости, за исключением Пренесты и Тибура, частью приступом, частью голодом были принуждены к сдаче. Латинский союз был расторгнут. Чтобы сделать его навсегда невозможным, Рим следовал политике, которая заключалась в том, чтобы совершенно изолировать отдельные города и таким образом политически полностью обессилить их. С этой целью римляне постарались посеять между ними раздоры. Что же касается покоренных городов, то с ними поступили совершенно иначе. С одними из них, как например с Пренестой и Тибуром, были возобновлены прежние союзнические отношения. Такие города остались независимыми и удержали свое собственное управление и только в случае войны обязывались присоединять свои войска к римским. Напротив того, другие города, как например Тускул, Ланувий, Педум, Кумы были окончательно подчинены. Их жители несли такие же тяготы и повинности, как и римские граждане (уплата налогов, военная служба), но при этом не имели политических прав, то есть права выборов и подачи голосов. Они только могли вступать в брак с римлянами, покупать и продавать товары в Риме. Таким образом, хотя они и сделались римскими гражданами, но гражданами второго сорта. Все покоренные латинские города обязаны были помогать Риму деньгами и войском, и помощь эта в случае надобности всегда определялась римскими чиновниками. Такие города получили название муниципий, то есть обязанных.

Хотя обращение с покоренными городами было мягкое, случались и исключения. Некоторые города в наказание за самовольное отпадение были совершенно лишены самоуправления. В других же власти были наказаны не только конфискацией земель, но и изгнанием, как это случилось с сенаторами в Велитрах за их враждебное отношение к Риму. С некоторыми же городами Рим поступил особенно строго — они были лишены всякой земельной собственности, и на их землях поселились римские граждане.

Обычный прием римлян для упрочения своего владычества над покоренными городами и народами заключался, как уже замечалось выше, в умышленном поощрении внутренних смут и раздоров между зажиточными и знатными фамилиями с одной стороны и народной массой с другой. Разительный пример такого рода представляет Капуя. Тамошняя аристократия, державшая сторону Рима, не могла воспрепятствовать желанию плебеев присоединиться к Латинскому союзу. При заключении мира у Капуи были отобраны в пользу Рима ее государственные земли. Для того, чтобы вознаградить аристократию за потерю права пользования государственными землями, ей не только было предоставлено исключительное положение, как например право собственного суда, и назначены особые места для ее собраний, но плебеи были обязаны выплачивать каждому из 1600 аристократов ежегодную пенсию в размере 450 драхм. Это сделано было с той целью, чтобы каждый в споре о своих интересах приучался искать опоры в Риме и тем самым постепенно привязывался бы к Риму.

(325…305 до Р. X.).

Римляне все дальше и дальше продвигались на юг. Они овладели уже важным пунктом Калесом и основали в нем колонию, то есть управление с гарнизоном, состоявшим из 2500 римских граждан. Самнитяне, до тех пор из боязни избегавшие почти всякого столкновения, не могли долее оставаться равнодушными к столь угрожающему росту римского могущества. Теперь разрыв сделался неизбежен и составлял вопрос лишь времени. Повод к нему скоро представился. В одном маленьком городе Палеополе, колонии римского муниципального города Кум, враждовали между собой, как и в других местах, аристократическая и народная партии. Народная партия опиралась на самнитян, а аристократическая на римлян, которые всегда были готовы поддерживать аристократов. По приглашению народной партии самнитяне заняли Палеополь своим гарнизоном. Это послужило римлянам поводом к вмешательству. Они не замедлили воспользоваться этим обстоятельством, чтобы увеличить свое могущество, и заключили союз с луканами и апулийцам, у которых с самнитянами не раз возникали споры. Кроме того, римляне сумели уговорить к соблюдению если не дружбы, то, по крайней мере, нейтралитета жившие к северу от Самниума сабельские племена марсов, пелингов, марруцинов и вестников.

Перед таким важным предприятием, по понятию римлян, нужно было заручиться поддержкой богов. С этой целью был отпразднован так называемый лектистерний, который состоял в том, что изображения богов клали на дорогие подушки и расставляли перед ними столы с кушаньями. Таким образом, боги, как бы гости, приглашенные народом на торжественный пир, вынуждены были оказать пригласившим их свое благоволение. Хотя решение о войне было уже принято, но, чтобы не пропустить ни малейшей формальности, были отправлены фециалы (коллегия из 20 жрецов) потребовать от самнитян очистить Палеополь. Самнитяне отказались исполнить это требование под тем предлогом, что за несколько лет перед тем римляне без всякого повода заняли самнитский город Фрегеллы на Лирисе и основали там свою колонию. Отказа этого было вполне достаточно для получения права к формальному объявлению войны.

Из второй Самнитской войны[14] мы укажем лишь важнейшие лица и события. Самой выдающейся и героической личностью является диктатор Л. Папирий Курсор. Строгость его вошла в пословицу. Будучи вызван в Рим для совершения ауспиций (предсказаний через наблюдения за полетом птиц), он отдал своему начальнику конницы К. Фабию Руллиану строжайшее приказание избегать во время его отсутствия всякого столкновения с неприятелем. Но Фабий решил воспользоваться представившимся ему благоприятным случаем, дал сражение и одержал блестящую победу. По преувеличенным показаниям семейной хронинй Фабиев, неприятель потерял в этом деле 20.000 человек убитыми. За такое ослушение Папирий приговорил Фабия к смертной казни. Фабий бежал в Рим и искал защиты у народа. Но диктатор последовал за ним и только по неотступным просьбам народа и трибунов согласился помиловать нарушителя воинской дисциплины. Однако от должности Фабий был отрешен. После этого Папирий вернулся к войску, разбил самнитян, опустошил их область и принудил к примирению. Оно было для римлян весьма кстати, так как в это самое время в Лациуме вспыхнуло восстание, в котором в особенности приняли участие Тускул и Велитры. С благоразумной снисходительностью согласился Рим на требования восставших латинян и включил их в число полноправных римских граждан.

Примирение с латинянами вполне отвечало правильной политике. Это не замедлило обнаружиться, когда военное счастье на время изменило римлянам. Самнитский полководец Понций тесно обложил находившийся в союзе с римлянами город Луцерию. Чтобы спасти этот ключ Апулии, выступили избранные на 321-й год консулы Т. Ветурий и С. Постумий с соединенными войсками в числе 40.000 человек. При переходе через гористую область они понесли близ Кавдия тяжелое поражение, а на возвратном пути были окружены в узком горном ущелье победоносным неприятелем. Все выходы были заграждены засеками и валами, и со всех сторон, из лесных чащ и горных расселин виднелись самнитяне. Войско оказалось в западне и вынуждено было отдаться на волю неприятеля. По тогдашним правилам ведения войны, Понций мог все войско или обезглавить, или продать в рабство. Он обратился к своему отцу Гереннию с вопросом о том, как ему поступить с римлянами. Опытный старец посоветовал или казнить все войско до единого человека, чтобы тем ослабить Рим, или отпустить его без малейшего оскорбления и с почетом, чтобы тем обязать римлян благодарностью. Понций решил избрать среднюю меру. Он потребовал очищения Калеса и Фрегелл, признания самнитян свободным, равноправным с римлянами народом и выдачи 600 всадников в качестве заложников. К этому Понций присоединил еще одно унизительное для римлян условие: римляне должны были пройти «под ярмом». Ярмо это было составлено из двух копий, вертикально вбитых в землю, на которых было укреплено третье на такой высоте, что человек мог лишь с трудом пройти под ним. Через эти ворота гордые римляне по сдаче оружия должны были пройти в одних туниках. Консулам и военным трибунам не оставалось ничего другого, как принять эти условия.