Читать онлайн «Устная история». Страница 47

• Повседневная колхозная жизнь: взаимоотношения на производстве, в обществе, в семье. Влияние изменений условий быта в городе и на селе: электрификация, радиовещание, телевидение; бытовая техника и т. д.

• Участие жителей Алтайского края в стройках пятилеток: быт, взаимоотношения, межрегиональные, межэтнические, межконфессиональные контакты и т. д.

• Участие жителей Алтайского края в афганской войне и локальных конфликтах 1990–2010 гг.

• Аграрная политика 1960-1980-х гг. и судьба алтайской деревни в период «застоя»: участие в механизации сельского хозяйства, реализации Продовольственной программы и т. д.

• Восприятие жителями важнейших событий текущей истории: перестройка и политическая жизнь в 1985–1993 гг.; изменения в производственной, общественной и семейной жизни в постсоветский период президентства Б. Н. Ельцина; отношение к современной аграрной политике — аренда, фермерство, частное землепользование, колхозы, совхозы.

Номинации и количество направлений исследований в русле устной социальной истории могут быть расширены в соответствии с историческими событиями, процессами и явлениями новейшей истории. Но при этом необходимо руководствоваться по крайней мере двумя обстоятельствами. Во-первых, выбираемая тема или предмет исследования должны быть доступны для исследования, т. е. обеспечены информантами — свидетелями или участниками событий. Доступность измеряется глубиной и протяженностью памяти человека о том или ином событии. Как правило, она измеряется в лучшем случае тремя поколениями. Допустимо и изучение семейных рассказов, полученных от родителей или дедов как носителей индивидуальной исторической памяти, например о переселении на Алтай или о раскулачивании. Памятники коллективной исторической памяти более мифологизированы и требуют применения самостоятельных методик работы. К ним относятся, например, рассказы об образовании сел. Во-вторых, устного социального историка интересует не само по себе событие, процесс или явление, а эмпирический опыт человека, его мнения, ощущения, оценки и то, как они могли влиять на происходящее, взаимоотношения людей. «Взгляд изнутри» на событие или процесс, участником или очевидцем которого человек был, его интерпретация последствий для него, семьи и общества. Поэтому исследовательское интервью настраивает респондента не на последовательный пересказ события, а на пространные толкования того, как это было, описания ощущений и поведения самого человека и окружающих его людей. В принципе формировать направления исследований можно в соответствии со школьными или вузовскими учебными программами по истории России XX — начала XXI вв. Но любая тема должна изучаться изнутри, через внутренний мир и воспоминания человека, его личную позицию, эмпирический опыт или субъективную реальность, которая отражает историческое сознание конкретной личности, как единицы того или иного социума. В Приложении 5 предлагается ряд вопросников (№ 1–8 и др.) для исследований в области устной социальной истории.

Устная история как опросный способ получения информации не только об историческом прошлом, но и культуре, обычаях, мировоззрении народов известна с давних времен. Если в исторических исследованиях с созданием архивной документальной письменной базы уже в конце нового времени от устной информации почти отказались, то в изучении этносов и этнической культуры исследовательская традиция расспросов носителей культуры не прерывалась. Наряду с методом наблюдения и фиксации обрядовой части традиционной культуры работа с устной информацией оставалась в практике путешественников и исследователей. Внедрение в этнографическую практику метода устной истории и совершенствование исследовательского арсенала обусловлено рядом современных реалий развития этнографической науки. Во-первых, в этнографии объектом исследования наряду с этнокультурными артефактами являются продукты духовной традиционной культуры, и не только обрядово-ритуальные, но и мировоззренческие — целеполагание, жизненные установки, то, что сейчас включают в понятия «этничность», «идентичность», «ментальность».

Во-вторых, многие традиционные общества являлись и до сих пор являются бесписьменными. Традиционная культура в них существовала и транслировалась вербально и в прошлом и в наши дни. Поэтому их изучение осуществляется путем выявления носителей устных форм существования, хранения и трансляции этнокультурной информации.

В-третьих, в индустриально-аграрных развивающихся государствах с развитой светской культурой сферой бытования традиционной культуры остается малограмотная и неграмотная либо просто не ориентированная на письменную фиксацию культурного наследия часть общества. К ней во всех странах мира относится население, связанное с сельскохозяйственным трудом (земледельцы, скотоводы) или промыслами (охотники, рыболовы, собиратели). В России именно крестьянство выполняло функции хранения, воспроизведения и трансляции традиционной русской культуры. Из этого «народно-крестьянского» родника черпала силу формировавшаяся в золотой век национальная русская культура. Именно благодаря введению в светскую культуру форм и содержания традиционной народной культуры вошла в мировую сокровищницу музыка М. И. Глинки, использовавшего фольклорные мотивы в классической музыке. А. С. Пушкин стал общенациональным поэтом благодаря богатому разговорному русскому языку, на который он перевел светскую литературу и поэзию. Совершенный им переворот особенно заметен, когда читаешь современных ему поэтов — А. П. Барятинского, В. А. Жуковского. А. Г. Венецианов стал известным живописцем благодаря отражению в изобразительном искусстве национального образа России — крестьянских женщин в традиционных сарафанах и кокошниках и т. д.

Недаром в период формирования золотого фонда русской национальной культуры в XIX в. началось «хождение русской интеллигенции в народ» за Источниковым материалом, за русским народным творчеством, ритуально-обрядовым наследием: достаточно вспомнить деятельность А. Н. Афанасьева, В. И. Даля, Д. К. Зеленина. В интеллектуальной среде аристократов родилось подвижничество и передвижничество. Ярким примером являлась деятельность этнографического бюро князя В. Н. Тенишева. Основным способом проникновения в сокровищницу народной культуры оставался опрос, в том числе и в этнографии XIX–XX вв., так же как и в других гуманитарных науках — лингвистике, диалектологии, фольклористике.

Техническая революция XX в. в способах получения, фиксации и хранения информации создала новые возможности и перспективы для развития гуманитарных наук, с помощью так называемого «исторического» или «исследовательского интервью». В этнографии его контуры оформились в 1920-е гг., когда был брошен призыв к исследователям изучать «уходящую Россию», в том числе крестьянскую Россию, разработаны программы изучения деревни и деревенского мира и вопросники по истории культуры и быта. И это были первые попытки формирования новых способов проникновения в «этничность». Можно сказать, что именно на этом этапе произошло разделение между двумя методами этнографических исследований. Первый метод до сих пор называется «сбор этнографических источников», т. е. сбор и фиксация преданий, легенд, былей, причетов, колядок, свадебных песен и других подобных готовых форм устной традиционной культуры. Метод сбора памятников духовной культуры приравнивается к сбору предметов материальной культуры — продукции гончарства, ткачества и т. д. И в этом смысле тоже можно говорить о сборе и фиксации готовых форм традиционной культуры. Второй метод — это «создание», или «фабрикация», этнографических источников с помощью исторического или исследовательского интервью, т. е. опрос с проникновением в «этничность» и этническую ментальность[90].

И, в-четвертых, в этнографических исследованиях на сегодняшнем этапе развития российского общества и других государств доминирующее значение приобретает опрос, так как внимание исследователей все больше переключается с материальных компонентов культуры в духовную сферу (психология, ментальность, этничность). Связано это, с одной стороны, с такими процессами, как глобализация, интернационализация, информатизация, ведущими к унификации материальной среды общества и корректировке предметного поля этнографии. Традиционное внимание к материальной, вещественной сфере остается только в изучении бесписьменных народов или архаичных культур. В индустриально развитых странах фактически не осталось памятников традиционной материальной культуры (поселений, жилищ, одежды, украшений и т. д.). Стирается также этнографичность витальных обрядов. И в изучении духовной культуры объективно все чаще внимание переносится с изучения ее «готовых форм» (ритуально-обрядовых действий, фольклорных текстов) в область выявления идентичности, этничности, самосознания, которые проявляются в поведении, поступках, целеполагании, представлениях, установках человека.