Читать онлайн «Повседневная жизнь Греции во времена Троянской войны». Страница 32

Раса Героев

В «Трудах и днях», поэме, написанной в VII веке до н. э., Гесиод рассматривает пять человеческих рас, созданных бессмертными богами одна за другой: золотую, серебряную, медную, расу Героев и железную. Смена их показывала постоянное убывание жизненных сил и благополучия человеческого рода. Поэт называет этих сменявших друг друга созданий Гениями, Блаженными, Гигантами, Героями или Полубогами, и Смертными. Наши современные структуралисты пожелали выделить в III и IV расах различные типы воинов: один — ужасный и яростный, другой — умеренный и благочестивый, причем оба — воплощение хороших и дурных поступков, приписываемых богу Аресу и богине Афине. Но поэт, набрасывая историю человечества, помещает «героев» Троянской войны и фиванского цикла между медным и железным веками просто потому, что у него есть чувство истории. В то время как строители циклопических укреплений, жившие в середине II тысячелетия до н. э., остались анонимными, имена их преемников до нас дошли. Автор «Трудов и дней» знал, что воители всегда и всюду — буйные безумцы, но он также полагал, что в конце медного века появились индивидуумы и характеры, достойные воспевания.

В том-то все и дело! Как создать себе имя в таком строго иерархическом, функциональном обществе, каким были Фивы или Пилос в XIII веке до Рождества Христова? Как это сделать, не пытаясь выскользнуть из жестких рамок военной и гражданской организации, не став человеком необычным, «сеньором от войны», своего рода полубогом? Герои вроде Геракла, Беллерофонта, Эдипа или Тесея предпочитали победам «плюмажа и доспеха» официальной знати победу гения, физической силы, выносливости. Народ, в свою очередь, с легкостью отворачивался от баронов и чиновников, доверяясь тому, кто сумел привлечь его отвагой и успехами, — «чемпиону», promos, которого его воображение тут же наделяло всеми мыслимыми и немыслимыми добродетелями.

Удивительный мирок: герои, которых я только что упомянул, и многие другие, о ком речь еще впереди, до странности похожи на главарей банд, ватаг, шаек разбойников с большой дороги и кондотьеров, промышлявших в разных государствах Европы в конце Средневековья. В самой Греции времен владычества оттоманской империи их знали как клефтов и арматолов.

На четверть солдаты, на три четверти — бандиты, пираты и авантюристы, по большей части это были бедные аристократы, младшие или незаконнорожденные сыновья, но иногда «героями» становились и свободные молодые граждане, которые, совершив преступление, не могли оставаться в родных местах и бежали куда глаза глядят. У них не было ни домашнего очага, ни родины. К компании присоединялись вечные бродяги и кочевники — козопасы или волопасы. Таких волонтеров охотно принимали за их силу, выносливость и бесстрашие. Родившись во времена перенаселенности, в тех краях, где все земли и занятия уже поделены, они не могли найти работу и не желали пропадать. В архивах Пилоса мелькают намеки на безработицу или по крайней мере переизбыток рабочей силы. Некоторые воины, демобилизованные после долгого похода или затяжной экспедиции, теряли средства к существованию, а с ними — всякий смысл жизни. Лесные заросли давали им относительную свободу, предоставляя возможность действовать, и возвращали чувство собственного достоинства.

Если благородным, с точки зрения ахейцев, человек считался по рождению, благодаря связям и богатству, то герой должен был заявить о себе. Будучи темного происхождения, «чужаком и незнакомцем», он, как Тесей в Афины, приходил неизвестно откуда — из Трезены, Марафона или Эретрии. Вспомним Эдипа, «паренька с распухшими ногами» (от недоедания?), ребенка, брошенного в горах Киферона и случайно найденного пастухом. У такого человека было три способа заставить всех забыть, что он пария, бездомный и безродный отщепенец, если бы ему однажды пришлось вступить в регулярную армию или в ряды воинственной молодежи, проходящей обряды инициации. Эти три способа были неизменными во все времена: выдающийся успех на охоте (в том числе — на человека); совершение подвига в доказательство своей изобретательности и силы; некий отличительный знак. Кроме этого следовало еще убить многих противников. Успех превращал изгоя в Господина, Повелителя, Владыку, словом, в Героя. А будущее заботливо рисовало его противников чудовищами, нечестивцами, преступниками. Так, Алкид, или Алкей, «Силач», дитя адюльтера царицы (?) Тиринфа или Фив, не был признан Амфитрионом, чьим настоящим сыном являлся Ификл. Легенда повествует, будто ребенок, оправдывая свое существование, еще в колыбели задушил гигантских змей, потом убил своего наставника, а в 18 лет — первого льва. После избиения сынов Мегары он добился известности в Беотии. Тогда герой и получил прозвище, заменившее впоследствии имя: Алкид стал Гераклом, то есть «приносящим славу своей владычице», служителем божественной госпожи Геры. Из века в век менялось число его трудов, или подвигов, заключавшихся в победах над животными — символами различных царей Пелопоннеса: то он делал набеги с целью захвата чужих стад (лошадей, быков или свиней), то совершал охотничьи подвиги. И, естественно, Лернейская гидра, Немейский лев, трехглавый Герион или каннибал Диомед со временем превратились в настоящих монстров.

Охота поддерживала престиж героя, возможно, больше, чем поединки периода инициации или успешные засады. Можно разыгрывать мелкие войны в «лесных школах» или весело нападать на чучело с тремя головами и соломенным туловищем, но с диким быком, готовым подцепить тебя на рога, с волком, львицей или медведицей, охраняющими своих малышей, шутки плохи. Тут необходимо продемонстрировать присутствие духа, мужество, ловкость. Столь же опасная, как и война, охота была намного нужнее, поскольку давала людям пищу и помогала защищать стада. Отсюда все охоты микенской эпохи, восславленные сказителями и бесконечно воспроизводимые на вазах, оружии, драгоценностях, погребальных стелах и в настенной росписи.

Античная Греция — по преимуществу страна лесов, густых зарослей, огромных пространств, покрытых кустарником. Горы с их ущельями, скалами, пропастями, пещерами являли собой громадные охотничьи угодья, где во времена менее плотной населенности вольготно плодилось дикое зверье. Любой свободный гражданин имел право охотиться там без каких-либо ограничений, кроме тех, что налагали священные места. Каждый пастух обязан был обладать соответствующими навыками, иначе он не сумел бы справиться с хищниками, днем и ночью угрожавшими его стаду. «Илиада» пестрит сравнениями с повадками диких зверей, значит, и во времена Гомера львы, пантеры, рыси представляли собой реальную опасность от гор Македонии и до гор Троады. По склонам Парнаса, Аракинфа, Тайгета и Эриманфа бродили стада кабанов, порой весьма внушительные. Они спускались со склонов в долины разорять узкие полоски возделанной земли. Как не вспомнить знаменитую схватку в этолийской Каледоне, где «вепрь белоклыкий» мучил всю округу: «Страшный он вред наносил, на Инея сады набегая: купы высоких дерев опрокинул одно на другое, вместе с корнями, вместе с блистательным яблоков цветом. Зверя убил наконец Инеид Мелеагр нестрашимый, вызвав кругом из градов звероловцев с сердитыми псами» («Илиада», IX, 539–545). А чтобы украсить клыками шлем вроде Одиссеева, пришлось уложить штук сорок кабанов («Илиада», X, 261–264). Ради защиты полей, а в равной степени — из-за потребности в свежем мясе и из любви к спорту охотились на оленя, косулю, горного барана, козла и зайца. Изображения на различных памятниках, равно как и архаичный словарь псовой охоты, позволяют думать, что в конце II тысячелетия уже использовались способы псовой охоты, принятые в классическую эпоху. Больше всего ценились и считались достойными героя преследование крупной дичи на боевой колеснице и поражение ее копьем или рогатиной, а также поражение с близкого расстояния стрелой или короткой пикой на ремне. Кроме того, животных загоняли в сети, тенета и западни, что предполагало участие нескольких помощников и массовую бойню в финале или поимку зверя живьем. В последнем случае и трофей, и лавры принадлежали охотнику, возглавлявшему ловлю.

Легендарный Черный Охотник, Меланион — супруг Аталанты, принципиально не использовал боевого оружия. В одиночку он бродил ночью по горам, добираясь до самых границ. Меланион пускал в ход примитивные орудия вроде камня, дубины, топора с двойным лезвием, пращи и бумеранга. Основным его преимуществом была хитрость. Охотник прятался или переодевался, подражал призывным крикам зверей, обманывал других ловцов, расставлял ловушки и западни. В общем, он пускался на всяческие уловки, которые несколько веков спустя Платон заклеймил как недостойные честного солдата регулярных войск, гоплита.