Читать онлайн «Римская республика. От семи царей до республиканского правления». Страница 11

В описываемое нами время беды обрушились на Самнию со всех сторон. Вот уже несколько десятилетий подряд самниты вместе с другими италийскими племенами совершали набеги на греческие города юга Италии. В ту пору, когда эти города были основаны, то есть три-четыре века назад, коренные жители Италии не были еще организованы и не причиняли грекам никакого беспокойства. Но эти времена прошли, и греческие поселения теперь постоянно обращались за помощью к другим городам, опасаясь, что сами не смогут отразить агрессию италийских племен.

В прошлом они в южной Италии просили помощи у Сиракуз и Спарты, но теперь поблизости появились другие государства, которые, казалось, могли помочь грекам, совершенно не представляющим себе, насколько это опасно.

Таким государством была Македония, о возвышении которой я уже говорил. Филипп II Македонский расширял свои владения и в 338 г. до н. э. встретился с армиями двух самых могущественных греческих городов того времени — Афин и Фив — и разгромил их. Греческие города на полтора столетия попали под власть Македонии.

Все это тревожило самнитов, ибо, пока Филипп продвигался на юг, его зять, Александр Эпирский, судя по всему, собирался повторить его подвиги на западе. Опасность, исходившая от Александра, и отвлекла внимание самнитов от Рима, который в это время разгромил города Лация и заключил мир с галлами.

В 336 г. до н. э. Филипп был убит заговорщиками, а его сын Александр (которого скоро назовут Великим), далеко превзошедший талантами своего отца, повернул свои непобедимые войска на восток и увел их за тысячи миль от Италии. Но «маленький» Александр из Эпира никуда не ушел — он занял каблук итальянского сапога, и в 332 г. до н. э. на Самнию обрушился удар. Тарент, главный город Великой Греции, как и несколько раз до этого, обратился к соседям за помощью — на этот раз к Александру Эпирскому. Александр тут же откликнулся, ввел армию в южную Италию и одержал несколько побед над италийскими армиями.

На какое-то время италийцы оказались в отчаянном положении, ибо Рим и Эпир заключили договор, чтобы зажать их, в особенности самнитов, в клещи. (Рим частенько заключал союзы с государствами, располагавшимися в тылу у соседей, чтобы помочь им покорить этих соседей. После этого страна, обратившаяся за помощью, становилась соседом Рима и его будущей жертвой, но неримляне никак не могли усвоить этот урок.)

К несчастью для Александра Эпирского, его успехи насторожили жителей Тарента. Конечно, им нужна была помощь, но не в таких размерах. Вскоре они стали опасаться, что победоносный Александр окажется для них более опасным, чем коренные италийские племена. И они перестали оказывать ему поддержку.

В 326 г. до н. э. он потерпел поражение под Пандосией, приморским городом у излома итальянского сапога, и погиб при отступлении. Преемник его в Эпире так погряз во внутренних интригах, что ему было не до завоеваний на западе, и внешняя угроза для Италии на время исчезла.

Это означало, что самниты могли теперь обратить свое внимание на Рим, и конечно же они испытывали мало симпатии к стране, которая более или менее открыто помогала Александру Эпирскому. В 328 г. до н. э., когда самниты воевали с Александром, Рим создал свою колонию, Фрегале, — разумеется, на своей территории, но уж очень близко от границы с Самнией. Самниты считали, что это было сделано для того, чтобы усилить позиции Рима в предстоящей войне с Самнией. И они оказались правы.

Обе стороны были готовы к войне и только искали предлог. Им послужила междоусобица в Кампании, и в 326 г. до н. э. началась Вторая Самнитская война.

Настало такое время, когда войны, которые вел Рим, оказывали влияние на всю Италию.

Оба противника искали союзников по всему полуострову.

К востоку от Самнии располагались две области: Лукания, к северу от носка итальянского сапога, и Апулия, на северо-западе от его каблука. Италийские племена этих областей воевали вместе с самнитами против Александра, но, когда война пришла в саму Италию, они решили, что их соседи — самниты для них гораздо опаснее, чем далекий Рим. Поэтому они сражались на стороне Рима.

Жители Лукании и Апулии были исконными врагами для городов Великой Греции. А раз они вступили в союз с Римом, то греческие города выступили на стороне Самнии.

В течение пяти лет война шла с переменным успехом, хотя преимущество было на стороне римлян. Но в 321 г. до н. э. разразилась катастрофа. Римская армия в Кампании получила ложное донесение (специально подброшенное самнитами), что один из городов Апулии, союзник Рима, осажден самнитской армией. Римляне немедленно решили идти прямо к этому городу, чтобы выручить его, — а для этого им надо было пересечь всю Самнию.

На пути у них лежало узкое ущелье, расположенное к востоку от самнитского города Кавдий, у которого был только один вход и выход. Это ущелье называлось Кавдинским ущельем.

Здесь римлян ждали самниты. Римские воины спокойно вошли в ущелье, но, подойдя к его выходу, они обнаружили, что он завален камнями и срубленными деревьями. Они сразу же бросились назад, но у входа их уже ждали самнитские войска, тайно пробравшиеся в ущелье. Римляне оказались в ловушке, без всякой надежды на спасение. Во всей римской истории до этого не было более унизительного момента. Одно дело — погибнуть в честном бою, и совсем другое — пострадать из-за собственной глупости.

Самниты могли бы вырезать римлян до последнего человека, но такая победа потребовала бы жертв от них самих, и они решили, что могут достичь цели и без боя: просто сидеть и спокойно ждать, когда римские воины умрут от голода.

И они были правы. Вскоре у римлян кончились припасы, и им не оставалось ничего иного, как запросить у самнитов пощады. И самниты выдвинули такие условия. Римские военачальники должны были от имени Рима заключить мир и отказаться от всех территорий, отобранных у Самнии. На этих условиях самниты соглашались выпустить римское войско из ущелья.

Конечно же римские военачальники не имели права заключать мир, это мог сделать только сенат, и самниты это хорошо знали. Однако сенат можно было заставить ратифицировать мирный договор, заключенный военачальниками. И чтобы вынудить его сделать это, самниты оставили у себя в заложниках шестьсот самых лучших римских офицеров.

Однако самниты недооценили упорство своего врага. Когда военачальники со своим разбитым войском вернулись в Рим, сенат собрался, чтобы решить, что делать. Один военачальник предложил, чтобы его вместе с другими командующими отдали самнитам на расправу за то, что они обманули их, заключив соглашение, условия которого не будут выполнены, а также предложил пожертвовать заложниками. Почти все сенаторы имели родственников среди них, но они согласились с этим предложением. Военачальников отправили назад к самнитам, а договор не был ратифицирован.

Самниты заявили, что если римляне не ратифицируют договор, то они должны вернуть им не военачальников, а всю армию, которую они заперли в Кавдинском ущелье. Римляне конечно же отказались это сделать, и тогда самниты убили заложников. Но они поняли, что, поверив римлянам на слово и выпустив из западни вражескую армию живой и невредимой, они упустили прекрасный шанс одержать победу над Римом. Другого такого шанса история им не дала.

Римляне продолжали войну под решительным руководством Луция Папирия Курсора, который пять раз избирался консулом (первый раз в 333 г. до н. э. и последний — в 313 г. до н. э.) и дважды — диктатором. Он строго следил за дисциплиной и потому не пользовался любовью войск, но он одерживал победы.

Римляне добивались своего не только военной силой, они были очень мудрыми политиками. Они создали свои колонии на границах Самиии, поселив в них отставных военных и своих союзников, поэтому они всегда были уверены, что население этой местности, в случае похода самнитов на Рим, будет к ним враждебно. Римляне продолжали вербовать себе в союзники племена, жившие в тылу Самиии.

В это время в Риме набирал силу другой Аппий Клавдий, потомок сабинского патриция и тирана-децемвира. Позже он получил прозвище Сикус, или «слепой», поскольку к концу жизни потерял зрение.

В 312 г. до н. э. его избрали цензором. Эту должность ввели в 443 г. до н. э., после того, как были высечены Двенадцать таблиц. Два цензора избирались на полтора года, выше их были только консулы. Сначала должность цензора могли занимать только патриции, но в 351 г. до н. э. это право получили и плебеи, а после 339 г. до н. э. было установлено, что среди цензоров один обязательно должен быть плебеем.