Читать онлайн «Доносчики в истории России и СССР». Страница 39

Руководитель осведомительской сети назначался начальником милиции. «Руководители осведомления обязаны иметь сведения о безопасности Советских учреждений, фабрик, заводов, складов и т.п. в смысле угрозы им от преступной деятельности или бесхозяйственности ведения в них дела, облегчающего таковую, а также сведения о преступной деятельности или преступных намерениях, как отдельных личностей, так и групп и сообществ, имеющих уголовное прошлое и определенную преступную квалификацию (бандиты, стопщики, домушники, клюквенники, темщики, голубятники, взломщики, фальшивомонетчики и проч.)». Руководителю осведомительской сети предписывалось инструктировать осведомителей только словесно, не передавать им никаких письменных материалов и документов, однако посвящать негласных работников в суть дела, ориентировать их в обстановке и направлениях розыска.

Сведения, сообщенные осведомителями, обобщались в специальных сводках и систематизировались по отдельным видам преступлений — бандитизм, изготовление и распространение фальшивых денежных знаков, грабежи, квартирные кражи…

После анализа сводок начальник волостной милиции выносил решение о принятии мер.

Вот так, например, выглядела сводка Устюженской волостной милиции от 1 сентября 1925 года.

«Выписка из сводки от 1/9.25 г. № 2.

От осведомителя “ИВАНОВА”. “Сообщаю, что в деревне Окунево скрываются неизвестные лица, по сведениям конокрады, которые отлучаются неизвестно куда и снова возвращаются к вышеозначенному гр-ну, о чем и сообщаю”. С подлинным верно: Начволмилиции.

Поручено осведомителю Иванову выяснить личности неизвестных лиц, установить наблюдение и сообщить в волмилицию.

(подпись Нач-ка Волмилиции)».

При вербовке осведомителей волостные милиционеры должны были исходить из того, что осведомители выполняют государственную функцию по борьбе с преступностью, поэтому к их выбору нужно относиться весьма осторожно. Необходимо, чтобы осведомитель принадлежал к «освещаемой» группе. До вербовки он должен быть проверен на «профпригодность» и возможность добывания необходимых сведений.

В качестве осведомителей инструкция рекомендовала вербовать:

«а) служащих учреждений хозяйственного характера, их секретарей, делопроизводителей, машинисток, счетоводов, разносных торговцев и вообще, лиц, по роду своих занятий проводящих большую часть времени на улице; б) в некоторых случаях, лиц, уже прошедших уголовный розыск и, известных преступной деятельностью, как, например: карманных воров, домушников, чердачников, аферистов, мошенников, клюквенников, конокрадов, взломщиков, стопщиков и другие категории преступников, могущие дать ценные сведения, ввиду их принадлежности к преступному миру (но последнее должно производиться с разрешения нач. УТРО)».

При вербовке осведомителей из преступной среды рекомендовалось придерживаться определенной тактики: «…При вербовке преступного элемента надо стараться ставить себя в такое положение, чтобы вызвать личные желания и предложения, со стороны вербуемого быть осведомителем, тогда руководитель будет находиться в выгодном для себя положении, имея возможность соглашаться или не соглашаться на сделанное ему предложение, ставить свои условия, предупреждающие возможность предательства, и, вообще, использовать для осведомления все слабые стороны».

Для конспирации работы осведомительской сети все встречи руководителя с негласными работниками рекомендовалось проводить «на конспиративной квартире или в укромных местах, недоступных широкой публике». График встреч должен исключать возможность случайных встреч одного осведомителя с другим. Разговор на конспиративной квартире должен «производиться в полголоса, шум, пение и т.п. совершенно не допустимо».

При оформлении гражданина как осведомителя он был обязан дать подписку о сотрудничестве с органами милиции и о сохранении в тайне такого сотрудничества. Свои донесения осведомитель подписывал псевдонимом. В инструкции приводился образец обязательства (подписки) осведомителя о сотрудничестве.

192… года “… ” месяца дня. Я, нижеподписавшийся

грн

Даю настоящее обязательство Начальнику

в том, что обязуюсь давать сведения согласно

поручениям, которые будут мне даны. По полученным заданиям буду давать беспристрастно сведения. Обязуюсь сохранить в строжайшей тайне о том, что я нахожусь секретным информатором Волмилиции и никого не посвящать в свою работу, хотя бы это и угрожало моей жизни. Обязуюсь доносить обо всех замеченных мною подозрительных лицах, ворах, бандитах, шпионах, самогонщиках и других преступниках, если что-либо будет замечено, а также доносить обо всех командировках или перемещениях места жительства и занятий, как самого себя, так и находящихся под моим наблюдением лиц. Знаю, что за нарушение и разглашение вышеизложенного подлежу к строжайшей ответственности по суду по ст. 137—1 ст. ч. 1-я УК.

Настоящее обязательство даю собственноручно, добровольно и без всякого на то побуждения с чьей бы то ни было стороны.

(личная подпись лица дающего настоящее обязательство).

Для сохранения конспирации на сводках буду подписываться кличкой: Подпись кличкой:

“ “ 1925 г.».

Биографические данные осведомителей находились в их личных делах «Литера А» (агентура), а их донесения подшивались в их рабочие дела под «Литером Б», в которых осведомители фигурировали только под псевдонимами.

Судя по ежемесячным сводкам уездных и волостных милиций Череповецкой губернии за 1925—1927 годы, осведомительская сеть волмилиции работала весьма успешно. Решающую роль в раскрытии многих преступлений играла информация, поступающая от разветвленной сети осведомителей.

В 20-е годы в органах милиции началась более глубокая «специализация» осведомителей. Агентуру в отделах уголовного розыска стали ориентировать на раскрытие бандитизма и других уголовных преступлений, а в созданных отделах по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС) — на предотвращение и раскрытие экономических преступлений.

Прежде чем перейти к рассмотрению вопроса по существу, хотелось бы уточнить понятие термина «Большой террор». Историки хрущевской и последующих эпох называют Большим террором сталинские чистки 1937—1938 годов. Автор разделяет точку зрения, что Большой террор начался в 1918 году и продолжался, то затухая, то вновь вспыхивая ярким пламенем, до конца 1939 года, когда массовые репрессии сменились выборочными. Разве, когда тухачевские, якиры и иже с ними заливали кровью целые губернии, бомбили тамбовские деревни и применяли против своего народа отравляющие газы, был не Большой террор? А когда тысячами убивали матросов, приведших большевиков к власти, и залили матросской кровью Кронштадт, это не было Большим террором? На наш взгляд, пик Большого террора пришелся на годы коллективизации и «уничтожения кулака как класса», приведшие к Великому Голоду и гибели миллионов людей. Сталинские чистки 1937—1938 годов историки коммунистической эпохи считают пиком Большого террора лишь потому, что в это время наряду с рядовыми гражданами в руки палачей попали многие коммунисты, а террор обрушился на головы старых большевиков и коммунистических вожаков, что стало его апофеозом. Убийства сталинскими палачами «борцов за народное счастье», «более ценных», чем миллионы погибших из-за коллективизации крестьян, и стали решающим фактором для коммунистических историков при определении понятия «Большой террор». Это интересная, до конца не исследованная тема, но мы не будем на ней останавливаться, а будем решать свои задачи. Нас интересует такое «орудие» террора, как донос — предшественник допросов, пыток и пуль из наганов палачей.

«Подавать сигналы наверх» и повышать бдительность задолго до 1937 года призывал вождь. Выступая 13 апреля 1928 года накануне коллективизации и «уничтожения кулака как класса» перед активом Московской партийной организации, Сталин увязал неудачи в экономике с наличием в стране внутренних врагов и в первую очередь «капиталистических элементов» деревни — кулаков, а также с происками агентов империализма. Для успешного продвижения вперед генсек предложил широко развивать в обществе, особенно в рабочей среде, критику и самокритику. Он заявил: «…если критика содержит хотя бы 5—10 процентов правды, то и такую критику надо приветствовать, выслушать внимательно и учесть здоровое зерно. В противном случае… пришлось бы закрыть рот всем тем сотням и тысячам преданных делу Советов людей, которые недостаточно еще искушены в своей критической работе, но устами которых говорит сама правда».