Читать онлайн «Сталин, Путь к власти». Страница 13

Перемена места проживания произошла при обстоятельствах, которые, хотя до настоящего времени и не совсем ясны, тем не менее не делают Джугашвили чести. Грузинские меньшевики в эмиграции упорно утверждали, что он переселился в Батум после исключения партийным судом из тифлисской организации за интриги и клевету на Сильвестра Джибладзе[61]. Автор, будучи социал-демократом, участником указанных событий, прямо не назвал Джугашвили. Он лишь написал, что включению рабочих в комитет воспротивился один молодой интеллигент, позиция которого якобы мотивировалась личными причудами и жаждой власти. Потерпев в ходе голосования в комитете поражение, этот молодой человек выехал из Тифлиса в Батум, "откуда тифлисские работники получили сведения о его некорректном отношении, враждебной и дезорганизационной агитации против тифлисской организации и ее работников"[63]. Играл ли какую-то роль Джугашвили в этих событиях - не ясно.

Волнения в ряде промышленных центров Закавказья нарастали, возможно, под влиянием батумской демонстрации 9 марта, и власти решили разделаться с социал-демократическими активистами. Ночью 5 апреля 1902 г. во время заседания Батумского социал-демократического комитета были арестованы Джугашвили и другие его члены[65]. Не удалось ему бежать только из ссылки, к которой он был приговорен в 1913 г. и из которой его освободила февральская революция. Ибо в последний раз его заслали в такое отдаленное место на севере Сибири, сбежать откуда было трудно.

Вернувшись в Тифлис после первого побега в феврале 1904 г., Джугашвили скрывался на квартире социал-демократического активиста Михо Бочоридзе. Об этом нам известно потому, что здесь ему было суждено встретиться с будущим тестем Сергеем Аллилуевым, через много лет описавшим данный эпизод в воспоминаниях. Квалифицированный механик, он в начале 90-х годов переехал на юг, устроился на работу в железнодорожных мастерских Тифлиса, женился и обосновался на жительство. Он стал социал-демократом, а его дом в пригороде Тифлиса - излюбленным местом собрания революционеров. Когда Аллилуев однажды вечером по партийным делам посетил Бочоридзе, последний познакомил его с Джугашвили, который рассказал кое-что о недавнем побеге из Новой Уды. В частности, о том, что пытался бежать уже через несколько дней после прибытия, однако, не имея подходящей теплой одежды, он, обморозив лицо и уши, был вынужден вернуться. Вторая попытка увенчалась успехом[67].

Еще меньше нам известно о последующих побегах. Нужно, однако, иметь в виду, что подобные побеги были обычным делом для русских революционеров. Систему административной высылки на север европейской части России или в Сибирь не следует смешивать с более строгими и суровыми, но и реже применявшимися каторжными работами. Да и охранка не имела того штата и опыта, какими впоследствии располагал ее советский наследник. Прибыв на место, ссыльные могли по своему усмотрению устраиваться на квартиру к местным жителям и жить как вздумается, правда под наблюдением, которое варьировалось и по интенсивности, и по эффективности. Им не возбранялось переписываться, хотя власти могли читать письма. Как мы видели на примере Ленина, ссыльные имели даже возможность писать серьезные научные труды, не говоря уже о революционных воззваниях, тайными каналами переправляемых за границу. Побег сам по себе был трудным, иногда очень рискованным, но довольно часто осуществимым предприятием.

Вернувшись в феврале 1904 г. в Тифлис, Джугашвили снова с головой ушел в подпольную партийную работу. В его отсутствие социал-демократическое движение приобрело иную организационную форму. В начале 1903 г. в Тифлисе состоялся объединительный съезд представителей социал-демократических организаций Тифлиса, Баку, Батума, а также партийных групп менее крупных центров Закавказья. Съезд учредил "Кавказский союзный комитет" из девяти членов как постоянно действующую руководящую группу, и Джугашвили в какой-то момент после возвращения стал его членом[69]. В подтвреждение ссылаются на сообщение царской полиции за 1911 г., в котором указывалось: "По вновь полученным мною агентурным сведениям, Джугашвили был известен в организации под кличками Coco и Коба, с 1902 г. работал в социал-демократической партии - организации, сначала меньшевиком, а потом большевиком, как пропагандист и руководитель 1-го района (железнодорожного)". Этот документ был опубликован 23 декабря 1925 г. в тифлисской газете Закавказского краевого комитета РКП "Заря Востока" вместе с воспоминаниями бывших товарищей Сталина в связи с его 46-летием. Копия сообщения находится среди архивов охранки в Гуверовском институте (Стэнфорд, Калифорния). Вызывает сомнение не подлинность документа, а само его содержание. Мало того, что в сообщении местом пребывания Джугашвили ошибочно назван Тифлис, хотя этот год он провел в Батуме, автор (начальник губернской жандармерии) допускает явную ошибку, называя Джугашвили меньшевиком с 1902 г. Дело в том, что меньшевизм как течение возник после II съезда российской партии, то есть после 1904 г. Полицейского офицера, по-видимому, ввел в заблуждение тот факт, что большинство социал-демократов, с которыми Джугашвили имел дело в Тифлисе в 1900 - 1901 гг., впоследствии стали меньшевиками.

К немногим обстоятельствам ранних этапов революционной карьеры Джугашвили, которые не должны вызывать у нас ни малейшего сомнения, относится и тот факт, что он принял большевизм без всяких колебаний, как только уяснил себе суть вопросов, послуживших причиной внутрипартийных разногласий, Это удостоверяется независимыми свидетельствами двух бывших грузинских социал-демократов, написавших в эмиграции свои воспоминания[71]. Еще одно неопровержимое доказательство этого содержится в двух личных письмах, посланных Джугашвили в октябре в Лейпциг проживавшему там грузинскому революционеру М. Давиташвили и переданных последним Ленину и Крупской (позднее эти письма были обнаружены в их переписке).

В письмах Джугашвили предстает как безусловный сторонник Ленина. Понятие "большевик" тогда еще не было в широком употреблении. Вначале Джугашвили попросил друга выслать ему "Искру", которая тогда оказалась под контролем антиленинского большинства и печатала статьи, критикующие ленинские взгляды. Объясняя просьбу, он писал: "Здесь нужна "Искра" (хотя она без искры, но все-таки нужна: по крайней мере в ней есть хроника, черт ее возьми, надо хорошо знать и врага)". Термин "враг" Джугашвили употребил вполне сознательно. В письме он осыпал насмешками Плеханова за то, что тот подверг критике книгу "Что делать?", которая, очевидно, для Джугашвили являлась своего рода кредо. Возражая Ленину, Плеханов, помимо прочего, утверждал, что для того, чтобы обрести революционное сознание, рабочему классу не нужны социал-демократические интеллигенты-проповедники. На это пылкий ленинец из Кутаиси заметил:

"Этот человек или совершенно рехнулся, или в нем говорят ненависть и вражда. Думаю, что обе причины имеют здесь место. Я думаю, что Плеханов отстал от новых вопросов. Ему мерещатся старые оппоненты, и он по-старому твердит: "общественное сознание определяется общественным бытием", "идеи с неба не падают". Как будто Ленин говорит, что социализм Маркса был бы возможен во время рабства и крепостничества. Теперь гимназисты и те знают, что "идеи с неба не падают". Но дело в том, что теперь речь идет совсем о другом... Теперь нас интересует то, как из отдельных идей вырабатывается система идей (теория социализма), как отдельные идеи и идейки связываются в одну стройную систему - теорию социализма, и кем вырабатываются и связываются. Масса дает своим руководителям программу и обоснование программы или руководители - массе?"[73], когда на горизонте сгущались грозовые революционные тучи.

Русская революция 1905 г., которую Ленин впоследствии назвал "генеральной репетицией", была массовым, стихийным общенациональным бунтом. Под влиянием экономического кризиса начала столетия и позорного поражения в русско-японской войне 1904 г. подспудное недовольство крупных социальных групп переросло в мятежные настроения. В такой атмосфере события петербургского Кровавого воскресенья в январе 1905 г., вызвали настоящий взрыв. По стране прокатилась волна забастовок, уличных демонстраций, крестьянских беспорядков и вооруженных выступлений - от мятежа на броненосце "Потемкин" в Одессе (увековеченного в кинофильме Сергея Эйзенштейна) до вооруженных восстаний в Москве и в ряде других административных центров. В октябре назревало что-то похожее на всеобщую политическую стачку. В это время в Петербурге сформировался Совет рабочих депутатов, в котором видную роль играл Троцкий, и политические партии впервые вышли из подполья. Манифестом от 17 октября царь провозгласил гражданские свободы и объявил о создании выборного законодательного органа - Государственной думы. Но революционные страсти полностью улеглись лишь к началу 1907 г.