Читать онлайн «Новейшая история России». Страница 59

Практическую работу по коллективизации возглавили секретарь ЦК партии по работе в деревне В. И. Молотов и председатель Колхозцентра СССР Г. Н. Каминский. На местах сразу началось соревнование за число вновь созданных колхозов. Эта гонка осуществлялась без ясного представления о характере создаваемого типа хозяйства. Открывался простор для фантастических выдумок, административного произвола и насилия.

Темп гонки еще больше возрастает после того, как ЦК партии 5 января 1930 г. принимает постановление «О темпе коллективизации», в котором говорилось о необходимости сократить в два-три раза сроки коллективизации. Признав артель всего лишь переходной к коммуне формой коллективного хозяйства, постановление ориентировало местных работников на усиление обобществления средств производства. Высокий темп коллективизации поддерживался массовыми репрессиями, вплоть до применения военной силы. К организации колхозов были привлечены городские жители (партийно-хозяйственный актив, студенты), плохо знакомые с деревенской жизнью, ее экономикой, традициями, а также тысячи рабочих. По партийной разнарядке их число должно было составить не менее 25 тыс. человек. Фактически же в деревню весной 1930 г. было послано более 27 тыс. активистов.

Крестьяне принуждались к вступлению в колхозы под угрозой лишения избирательных прав, ссылки, конфискации имущества, прекращения снабжения дефицитными товарами. Административный произвол принял массовый характер. Руководители ряда областей и республик взялись досрочно завершить коллективизацию. Уже весной и летом 1930 г. процент обобществленных хозяйств подскочил в зерновых районах страны до 60 %. Выдвинув в декабре 1929 г. лозунг о ликвидации кулачества как класса, Сталин придает своему тезису, высказанному несколькими месяцами ранее, об обострении классовой борьбы практический характер. К 1930 г. раскулачивание принимает необычайно жестокие формы.

Порядок раскулачивания определялся секретной инструкцией ЦИК СССР и Совнаркома от 4 февраля 1930 г. Предписывалось кулаков – участников антисоветских движений (I категория) – арестовывать, передавать их дела в органы ОГПУ. Зажиточные влиятельные кулаки (II категории) переселялись в пределах области или в другие области, остальные кулацкие хозяйства расселялись на худших землях, вне колхозных земельных участков. Земля, скот, хозяйственные постройки раскулаченных передавались в колхозы, личное имущество, продукты питания конфисковывались, а затем раздавались односельчанам или распродавались. Отбирались и денежные накопления. В местах поселений кулаки принуждались к лесоразработке, строительным мелиоративным работам. Основными районами кулацкой ссылки стали Урал, Сибирь, Северный край, Казахстан, Дальний Восток. За 1930–1931 гг. более 300 тыс. крестьянских семей, в которых насчитывалось 1,8 млн человек, оказались в вынужденной кулацкой ссылке с политическим клеймом «переселенцев». Это была бесчеловечная кампания уничтожения наиболее грамотной, опытной, предприимчивой части крестьянства. Крайне тяжелые условия транспортировки, быта и труда приводили к высокой заболеваемости, смертности высылаемых, особенно среди стариков и детей.

В эти же годы по стране прокатилась волна закрытия церквей, в которых Советская власть также видела своего врага. Лишь за один 1929 г. в стране было закрыто 1119 церквей. В 1931 г. был взорван храм Христа Спасителя, с куполов которого годом раньше для пополнения бюджета сняли всю позолоту. С других церквей сбрасывались кресты и колокола, а священнослужители подвергались репрессиям.

Насилие властей вызвало ответный протест крестьян, не желавших вступать в колхозы и видящих в них новое крепостное право. Наряду с такими формами, как письма-жалобы в местные и центральные органы власти, ширились и открытые выступления, вплоть до восстаний. В январе—марте 1930 г. число вооруженных выступлений достигло более 2 тыс. Не желая вести в колхозное стадо свой личный скот, крестьяне его резали. Поголовье крупного, а особенно мелкого скота резко сократилось (в 2–3 раза). Опасения всеобщего крестьянского восстания заставили Сталина предпринять отвлекающий маневр. В марте—апреле 1930 г. он опубликовал статьи «Головокружение от успехов», «Ответ товарищам колхозникам». ЦК партии в свою очередь принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении», где вся вина за «перегибы» была свалена на местные органы власти.

После опубликования партийных документов темп коллективизации снизился. Из наспех созданных колхозов начался массовый выход крестьян. Но эта передышка была недолгой. Сталин убеждал партию, что политика, хотя и с некоторой корректировкой, остается прежней; он настаивал на скорейшей коллективизации сельского хозяйства. Осенью 1930 г., после сбора урожая, нажим на единоличников вновь усилился, через несколько месяцев начинается новая волна раскулачивания. Тогда же власть идет на свертывание системы сельскохозяйственной кооперации, рассчитанной на обслуживание единоличников. Осенью 1931 г. и эта волна коллективизации выдыхается. Зимой и весной 1932 г. вновь наблюдался отток крестьян из колхозов. Тем не менее, несмотря на тактические уступки, сталинская политика насильственной коллективизации продолжалась.

§ 1. Тотальное государство

Строй социалистического Средневековья. К середине 30-х гг. завершается становление советской общественной системы как особой формы тоталитаризма, опирающейся на традиционные элементы российской политической культуры. Утопическая задача построения социализма в кратчайшие сроки в условиях международной изоляции и самоизоляции существенно повлияла на всю систему власти и управления. Сама жизнь очень скоро выявила утопичность ленинского желания создать государство-коммуну без постоянной армии, полиции, чиновничества. Менее чем за двадцать лет в силу внутренней логики диктатура пролетариата перерастает сначала в диктатуру правящей Коммунистической партии, а затем и в диктатуру одного человека. Характерными чертами советской политической системы становятся сверхцентрализация, командно-репрессивные методы функционирования государственного механизма, однопартийность, сращивание партийных органов с государственными, огосударствление общественных организаций.

Формально советская политическая система к началу 30-х гг. располагала многими чертами цивилизованного демократического государства. Высшая власть принадлежала Всероссийскому съезду Советов, депутаты которого получали полномочия на основе всеобщего избирательного права. Между сессиями действовала избранная исполнительная власть. По официальной версии, аппарат власти на рубеже 30-х гг. был народным, пролетарским. На самом деле реальная власть еще в 20-е гг. безраздельно переходит в руки партийно-государственного аппарата. Несмотря на шумные пропагандистские кампании, «орабочить» государственный аппарат не удалось. Выдвиженчество как метод «орабочивания» государственного аппарата себя не оправдало. Сама идея привлечения в госаппарат рабочих от станка как радикальное средство против его бюрократизации оказалась надуманной. К 1930 г. из миллиона советских служащих более 60 % принадлежало к непролетарским слоям.

К этому времени на смену концепции пролетарского государства-коммуны, совмещающего в одном органе законодательные, исполнительные и судебные функции, приходит совершенно иная. Прямая демократия, как и следовало ожидать, оказалась несовместимой с принципами и целями советской системы и поэтому была серьезно деформирована. Еще при жизни Ленина А. А. Богданов предостерегал партийную верхушку, что советская форма государства гораздо менее совершенна, чем парламентская демократическая республика, в «сущности вовсе не пригодна». Однако его голос не был услышан. В центр новой политической системы были поставлены не Советы, а Коммунистическая партия.

Вопреки Конституции и другим законодательным актам реальный механизм власти в советской политической системе коренился не в декларативных официальных органах государственной власти, а прежде всего в партийном аппарате. В результате проведения политики «диктатуры партии», а также массированного применения государственного принуждения как основного средства «социалистического строительства» кардинально меняется облик самой большевистской партии.

В ходе внутрипартийной борьбы 20-х гг. все чаще решения коллегиальных партийных органов подменяются решениями узкого круга партийных руководителей. Во время болезни Ленина все основные вопросы решались «тройкой» Зиновьев—Сталин—Каменев, затем два года роль секретного ЦК играла «семерка», в которую входили Сталин, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков и Куйбышев.