Читать онлайн «История США». Страница 91

Все увеличивающаяся часть прибылей крупных монополий обращалась в ценные бумаги, которые затем становились предметом спекуляции на бирже, поглощавшей все большую долю нераспределенных доходов. Ежедневно через нее менял владельцев огромный фиктивный капитал. Акции представляли ценность для продавцов лишь постольку, поскольку на них находились покупатели. Они были ценны для покупателей лишь тогда, когда на них можно было заработать. В стране усиленно рекламировалась идея легкости, с которой можно стать миллионером. Многие американцы, соблазненные перспективой быстрого обогащения, вкладывали свои ограниченные средства в покупку акций, продававшихся за 15 % от номинала с выплатой в рассрочку их полной стоимости.

К 1929 г. в игре на бирже принимали участие не менее 1 млн человек; 90 % всех сделок носило неинвестиционный, спекулятивный характер. Это привело к тому, что денежные средства, обычно обращавшиеся на рынке промышленных товаров и продовольствия, все в большей степени устремлялись на биржу и в конечном итоге оседали на банковских счетах спекулянтов. Были налицо и внешние признаки преуспеяния игравших на бирже людей: обладатели ценных бумаг влезали в огромные долги, приобретая в кредит дома, предметы домашнего обихода, автомашины и другие символы разрекламированного правительством «всеобщего благополучия и процветания». Другие делали то же в расчете, что процветание коснется и их, закладывая под долговые расписки свое имущество и ожидаемые в будущем денежные поступления.

Внешне в американской экономике все выглядело благополучно: невиданными темпами росла деловая активность, расширялись объемы внешней торговли и зарубежных инвестиций. «Города были крупнее, здания — выше, дороги — длиннее, состояния — огромнее, автомашины — быстрее, колледжи — больше, ночные клубы — веселее, преступления — более распространенными, корпорации — могущественнее, спекуляция — более неистовой, чем когда-либо ранее в истории страны, и растущие статистические данные способствовали возникновению у большинства американцев чувства удовлетворения и чуть ли не уверенности» — так писали об этом периоде американские историки. Создавалось впечатление, что «золотой век» американского капитализма будет продолжаться вечно.

Президентство Гувера не отличалось особой активностью во внешнеполитической сфере. Курс, намеченный в общих чертах предшествующими администрациями, продолжался без существенных изменений — США по-прежнему не вступали в Лигу Наций, хотя американские представители участвовали в работе этой международной организации в качестве наблюдателей. Советский Союз оставался непризнанным, от стран Европы требовалась выплата накопленных ими долгов, и США по-прежнему выражали заинтересованность в сохранении мира и ограничении военно-морского строительства в странах, способных представить политическую или экономическую угрозу американским интересам. Любые попытки других стран укрепить свои позиции в мире (в частности, вторжение Японии в Маньчжурию в сентябре 1931 г.) встречали решительный отпор со стороны США. В январе 1932 г. в ноте госсекретаря Генри Стимсона было изложено отношение США к японской интервенции, а также требование сохранения принципа «открытых дверей» в Китае. Эта внешнеполитическая линия получила название «доктрины Стимсона».

В июне 1929 г. один из американских экономистов заявил в своем выступлении на национальной конференции по социальным вопросам в Калифорнийском университете: «Миф процветания, к тому же весьма сомнительного, приведет к неизбежной катастрофе. Американское процветание касается лишь 24 % населения страны, и этим людям принадлежит все богатство нашей страны». По официальным статистическим данным США, св. 7 млн рабочих семей страны жили на доходы, составлявшие менее 1500 долл. в год; доходы еще 15 млн рабочих семей были менее 2500 долл. в год. В общей сложности не менее 50 млн американцев влачили полуголодное существование в «процветающей Америке». Пресса свидетельствовала, что из каждой сотни городских жителей США 71 человек принадлежал к работающим по найму и 29 человек — к деловому миру. В 1925 г. рабочие получили в виде заработной платы 31 млрд долл., или 38 % от общего национального дохода. В эти годы рабочие металлургических заводов получали 18 долл. за 70-часовую рабочую неделю. Женщины получали вдвое меньше. В промышленности и сельском хозяйстве страны трудилось не менее 2 млн детей, не достигших 15-летнего возраста, которые получали гроши, работая по 11 часов в день. Средств, которыми располагали 16 млн американских семей, не хватало даже на самое необходимое. Таков был вывод специального исследования, проведенного Брукингским институтом.

В то же время в стране насчитывалось 14 816 семей с ежегодным доходом, составлявшим св. 100 тыс. долл.; 12 млн семей бедняков (т. е. 42 % всех американских семей) располагали вместе тем же ежегодным доходом, что и 36 тыс. наиболее богатых семей в США. К 1929 г. 60 % национального богатства США принадлежало 2 % населения. Эксплуатация трудящихся Америки достигла колоссальных размеров уже при Кулидже и продолжала усиливаться при его преемнике.

23 октября 1929 г. еженедельник «Нэйшн» назвал текущий год «годом процветания бизнеса» и начал публикацию серии статей под общим заголовком «Процветание — хотите, верьте, хотите, нет». Именно в этот день американскую биржу неожиданно охватила паника: цены на акции начали катастрофически падать. Ситуация осложнилась в еще большей степени на следующий день: в течение некоторого времени на бирже были лишь ценные бумаги на продажу, но покупателей на них не находилось. За первую неделю биржевого кризиса обесценились акции на сумму 15 млрд долл., к концу года общая сумма полностью обесценившихся акций достигла фантастического размера — 40 млрд долл. Миллионы мелких вкладчиков лишились всех своих сбережений, в результате разорения мелких и средних предприятий и компаний миллионы рабочих оказались безработными. По данным налоговой службы США, в 1929 г. в стране насчитывалось 513 человек, доходы которых превышали 1 млн долл. в год. В 1932 г. их осталось всего 20 человек. К 1932 г. в стране насчитывалось уже почти 15 млн безработных — практически каждый четвертый работоспособный американец; разорилось более 5 тыс. банков и более 32 тыс. частных компаний. Национальный доход США упал с 80 млрд долл. в 1929 г. до 40 млрд долл. в 1932 г. В декабре 1930 г. был закрыт нью-йоркский банк Соединенных Штатов, располагавший суммой вкладов в размере 180 млн долл. Размещенный за рубежом американский капитал стал срочно изыматься, что усугубило экономические проблемы европейских стран — экономический кризис охватил и Европу.

Осознав, что ухудшение экономической конъюнктуры на Европейском континенте оказывает негативное влияние на состояние дел в самих США, члены американского конгресса одобрили предложение администрации об объявлении годичного моратория на выплату военных долгов странами Европы, но не поддались их давлению полностью отказаться от возврата долгов и снизить тем самым полагающиеся с Германии репарации.[201] Такое решение, по убеждению законодателей, перенесло бы бремя военных долгов союзников на плечи американских налогоплательщиков. Экономическое положение США продолжало, однако, ухудшаться.

К 1932 г., по словам американского историка Артура М. Шлезинджера, «туман отчаяния повис над страной». Имя президента с ненавистью произносили многочисленные обитатели «гувервиллей» — трущоб, заселенных разорившимися американскими семьями. В те годы получили распространение понятия: «одеяло Гувера» — старые газеты, которыми укрывались мерзнущие бедняки; «фургоны Гувера» — вышедшие из строя автомашины, в которые запрягали мулов; «гуверовские флаги» — вывернутые наизнанку пустые карманы. Массовый «голодный поход» безработных в Вашингтон, проведенный в 1931 г. под лозунгами введения страхования по безработице и выдачи пособий, был подавлен с помощью войск. Ветераны Первой мировой войны, настаивавшие на выплате единовременных пособий, тщетно направляли в 1932 г. своих представителей к ограде Белого дома. Президент сохранял верность принципу «грубого индивидуализма» и отказывался принимать меры по оказанию помощи бедствующим безработным американцам. Одновременно он инициировал выделение федеральных ассигнований на поддержку банков, железнодорожных и промышленных компаний. Американцы с горечью вспоминали предвыборное обещание Гувера о том, что в годы его президентства будут гарантированы всем по две машины в гараже.

Лидеры делового мира США, чьим интересам столь верно служили республиканские администрации последнего десятилетия, понимали, что в создавшейся обстановке было бы неразумным и даже опасным оставаться в стороне от критики в адрес Гувера. В аналитических статьях и обзорах, в солидных трудах и карикатурах Гувер стал фигурировать в качестве единственного виновника обрушившейся на страну беды. «Винить во всем Гувера», — призывала напуганная грозящими социальными последствиями кризиса крупная монополистическая буржуазия США. Оснований для таких опасений было достаточно — без средств к существованию остались 45 % рабочих промышленных предприятий, и наличие такой огромной армии безработных представляло серьезную опасность.