Читать онлайн «История США». Страница 90

Мировое общественное мнение все настойчивее требовало всеобщего разоружения, роспуска армий и прекращения военного производства. В ноябре 1927 г. СССР выдвинул программу разоружения, но летом 1928 г. США и Франция выступили с контрпредложением об объявлении войны вне закона. 27 августа 1928 г. крупнейшими державами мира был подписан пакт Келлога — Бриана (назван по имени его инициаторов — госсекретаря США Фрэнка Келлога и министра иностранных дел Франции Аристида Бриана). Он предусматривал отказ от войны как орудия национальной политики. В его разработке СССР не принимал участия. Подписав этот международный документ, США, Англия и Франция заявили, однако, о своем «праве» вести «оборонительные войны». Сенат не замедлил вынести частное определение по этому вопросу, заявив, что США принадлежит исключительное право уточнения, что именно является «самообороной» в каждом конкретном случае. Оговорки, внесенные странами — участницами пакта свели его значение к нулю. Под его прикрытием крупнейшие государства мира приступили к реализации далеко идущих планов перевооружения и укрепления своих армий и военно-морских флотов.[198]

Принятие пакта Келлога — Бриана не помешало и продолжению активной экспансионистской политики США в странах Латинской Америки. Экономические интересы американского империализма диктовали необходимость интервенции на Гаити и в Никарагуа, а также продолжение политики вмешательства в развитие событий в Мексике, правительство которой предпринимало неоднократные попытки закрепить национальную собственность на нефтяные месторождения и их разработку. В послании конгрессу от 10 января 1927 г. президент Кулидж подчеркнул особое значение Никарагуа, где США не могут себе позволить иметь «недружественное правительство», и осудил попытки радикального правительства Мексики содействовать «экспорту большевистской революции из России в Никарагуа».

На состоявшейся в 1928 г. в Гаване (Куба) Межамериканской конференции страны Латинской Америки выступили с протестом против военных интервенций США. Однако Государственный департамент США «разъяснил», что американское вмешательство следует считать «не инструментом насилия и угнетения», а гарантией «свободы, независимости и территориальной целостности» латиноамериканских стран от «империалистических замыслов Европы».

Повышенного внимания США требовали широко муссировавшиеся слухи о возможности англо-японского союза, активное строительство мощных военно-морских флотов этих стран, их настойчивые попытки узаконить свое вмешательство во внутренние дела Китая и активность Великобритании на территориях (в частности, в Палестине и Месопотамии), полученных ею по мандату Лиги Наций. Эти регионы, названные впоследствии «третьим миром», представляли особый интерес для США как перспективные рынки сбыта, а также как сферы приложения капитала и источники сырья (прежде всего нефти). К 1919 г. английские нефтяные компании, производившие менее 5 % мирового объема нефти, владели более чем половиной разведанных мировых запасов этого стратегически важного топлива. Его значение для США мотивировалось тем обстоятельством, что в военные годы во имя достижения победы союзников американское государство в значительной мере истощило свои нефтяные резервы и нуждалось в их пополнении.

Кулидж до самого последнего момента не подтверждал ранее принятого им решения не баллотироваться в президенты на новый срок, но и не отказывался от него категорически. Республиканские лидеры оказались вынуждены начать поиски подходящей замены Кулиджу. Наиболее перспективной кандидатурой был признан министр торговли Герберт Гувер, никогда не скрывавший своего интереса к Белому дому.

В ходе предсъездовской борьбы Гувер утверждал, что США «вышли из войны с огромными потерями», возлагая ответственность за участие в «неприбыльной» войне на Демократическую партию и президента Вильсона и заявляя об ошибочности утверждений о щедро вознагражденной заинтересованности монополистического капитала в участии США в мировой войне.[199] В своей речи по поводу выдвижения его кандидатуры Гувер превозносил заслуги Республиканской партии и ее президентов за последние восемь лет; предсказывал скорую ликвидацию нищеты и нужды в стране; восхвалял индивидуализм, лежащий, по его словам, в основе американской экономики и американского образа жизни; яростно критиковал социализм. Платформа республиканцев одобряла меры, предпринятые правительством Кулиджа, по защите внутренних рынков США от товаров иностранного происхождения, оправдывала введение «сухого закона» и поддерживала империалистическую внешнюю политику США в районе Карибского моря.

Кандидатом от Демократической партии на пост президента стал губернатор штата Нью-Йорк А. Смит, представлявший монополистические круги восточных штатов США. Политическая платформа, утвержденная съездом, критиковала всю прошлую деятельность республиканских президентов, обещала увеличение пособий по безработице и выплату пенсий по старости и, отмечая экономические издержки «сухого закона», выражала надежду на скорую отмену XVIII поправки к Конституции.

Республиканская партия, пришедшая к выборам с лозунгом «Сохраним все, что имеем!», одержала на них крупную победу. Гувер получил 21,4 млн голосов избирателей против 15 млн поданных за Смита.

С первого же дня пребывания нового президента в Белом доме в основе всех его выступлений лежал тезис «всеобщего благополучия». Новая республиканская администрация унаследовала от предшествовавших ей администраций Гардинга и Кулиджа экономическую политику, в основе которой лежал принцип lais-sez-faire.[200]Синонимом этого принципа в политическом обиходе конца 20-х гг. XX в. стала концепция «грубого индивидуализма» (rugged individualism), основанная на приоритете прав личности над правами общества и на утверждении полной самостоятельности личности, опирающейся лишь на собственные силы. Свидетельством обоснованности такого взгляда была призвана служить биография нового президента — выходца из бедной квакерской семьи, ставшего благодаря собственной предприимчивости миллионером и распорядителем огромных средств благотворительной помощи в годы Первой мировой войны.

Растущая концентрация капитала и деловой активности в руках крупных монополистов уже давно не вызывала даже слабой критики со стороны федеральных властей США. К 1929 г. всего лишь 1 % американских банков контролировал более 46 % банковских ресурсов страны. Процесс казался бесконечным — крупные компании и банки поглощали более мелкие и затем сами объединялись в еще более крупные концерны. С ростом корпораций и стимулируемым ими технологическим прогрессом росла и производительность труда. Часть прибылей отчислялась на расширение производственных мощностей и усовершенствования в области производственных технологий (в частности, на введение конвейерной производственной линии). Это приводило к еще большему росту производительности труда и увеличению объема производимой продукции, стоимость которой выросла в 1929 г. в шесть раз по сравнению с 1900 г.

Экономический бум способствовал колоссальному росту прибылей монополий и вместе с тем усиливал кризис перепроизводства. Особенно сильное влияние на рост производительности труда оказало развитие электроэнергетики. К 1929 г. было электрифицировано уже 70 % американских промышленных предприятий (в 1914 г. — всего 30 %). Стимулирующую роль сыграло изобретение синтетического волокна и пластмасс. Широкое использование дешевой электроэнергии в нефтеперерабатывающей промышленности, применение электрохимических процессов обработки нефти позволило значительно увеличить количество бензина. С расширением применения электроэнергии в промышленности росло ее значение и в быту, что, в свою очередь, вызывало возникновение новых отраслей электротехнической промышленности. Внутренний рынок был переполнен бытовой техникой — электроприборами, холодильниками, радиоприемниками, стиральными машинами, пылесосами. Но в условиях высоких цен и растущей безработицы эти товары не находили сбыта в стране. Это обстоятельство не могло не отразиться на отдельных отраслях промышленности, включая даже успешно развивавшиеся автомобильную промышленность и строительство, не говоря уже о текстильной и горнорудной отраслях. Сокращение внутреннего рынка также происходило и в результате значительного падения сельскохозяйственного производства и разорения фермерских хозяйств. Принятие в июне 1929 г. Закона о сельскохозяйственном рынке (Agricultural Marketing Act) и нового Закона Холи-Смута о тарифах (Hawley — Smoot Tariff Act), имевших целью оказание помощи фермерам в сбыте аграрной продукции и защите их от иностранных конкурентов, оказалось малоэффективным.