Читать онлайн «Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий». Страница 53

Детям категорически запрещалось принимать участие в похоронах других людей потому, что, по мнению специалиста по династии Хань Чжэн Сюаня, дети «полноценными людьми еще не числятся». Притом что в данном заявлении представляется то, как в семьях формально относились к своим детям, на самом деле родители конечно же испытывали огромную любовь к каждому из сыновей и даже дочерям. И уж совсем ни о какой бесчувственности, предполагаемой ритуальными текстами, речи идти не могло. Мысль автора данного труда находит подтверждение в письменах на камнях времен династии Восточная Хань, посвященных умершим детям, в которых их запечатлели забавляющимися игрушками и печально оплакивается их безвременная кончина (рис. 15)28.

Рис. 15. Сидящий на помосте ребенок, перед которым младенцы играют с домашними животными. В нижнем ряду рисунка изображены развлекающие домочадцев музыкант, танцор с длинными рукавами ижонглер

Что же касается отношений детей к своим родителям, то ключевым понятием в ханьских источниках применительно к таким отношениям называется сыновнее благочестие (сяо). Им подразумевается уважение родителей и повиновение им, когда они еще живы, принесение им пожертвований после их смерти и выполнение их заветов на протяжении всей своей земной жизни. Такая манера поведения считалась естественной, как это сформулировано в трактате Сяо-цзин («Каноника сыновнего благочестия»): «Чувство любви к родителям воспитывается с самого раннего детства, но в процессе каждодневного проявления заботы родителями это чувство избавляется от всего наносного. В процессе привития уважения умудренные мужи исходили из серьезности стоящей перед ними задачи и примата чувства близости в процессе обучения искусству любви… Из такого корня произрастало все остальное. Путь отца и сына по своей природе дарован Небесами, так же как принцип долженствования между правителем и его подданным». Сыновнее благочестие тем самым служило фундаментом для становления благочестивого подданного. Совершенно понятно, что Сяо-цзин служил первым трактатом, с которого начиналось обучение в школах при династии Хань. Притом что этот трактат служил пособием по внушению ученикам фундаментальных достоинств сына и вассала, к его достоинствам относилось то, что для его написания использовалось всего лишь 380 разных иероглифов, причем совсем незатейливых29.

Названия храмов всех императоров династии Хань начинались с иероглифа сяо. То есть обозначали их владельцев как безупречно послушных сыновей. С учетом того, что правители Западной Хань считали свою империю принадлежащей родовому клану Лю, а при династии Восточная Хань сыновнее благочестие считалось основой всех человеческих достоинств, такое повсеместное применение словосочетания «по-сыновнему благочестивый» ко всем императорам подчеркивало тот факт, что они происходили из одного рода. И по своему происхождению они отличались склонностью к признанию прецедентов, установленных прежними правителями, и следованию им. Высшим объектом сыновнего поклонения всех императоров и единственным источником авторитетного прецедента служил основатель династии Гаоцзу. Только ему одному не добавлялся эпитет сяо.

Император к тому же должен был испытывать сыновнее почтение к Небесам, «сыном» или «отпрыском» которым он приходился. Часто на протяжении династии Восточная Хань ее император, как «отпрыск Небес», на самом деле рожденный земными родителями, воздавал сыновнее почтение и повиновение регенту и вдовствующей императрице. Кое-кто из придворных вмешивался в процесс наследования престола тем, что возводил на него младенца или ребенка, служившего марионеткой и декоративной фигурой в руках власть предержащих вельмож, правящих «из-за кулис». Такие вельможи обычно приходились родственниками императору по материнской линии. Среди них совершенно определенно находилась его мать (или бабушка по материнской линии) и ее братья. Тем самым «внешние родственники» или свойственники по браку пробирались к власти в имперском домашнем хозяйстве и создавали угрозу существованию родословной императора по мужской линии в ее самой уязвимой точке.

Поскольку положение женщин в китайском обществе уже подробно обсуждалось выше, теперь пришла очередь для исследования самого знаменитого эпизода власти женщины, зафиксированного в истории Китая. Обратимся к летописи императорского рода Лю. После кончины Гаоцзу в 188 году до н. э. его жену-императрицу назначили регентом, и с самого начала приверженцы династии Хань считали ее поправшим все законы узурпатором власти. Она так и не решилась провозгласить себя правителем, однако постоянно издавала указы неоспоримой легитимности, а также назначила на высшие посты в империи своих родственников. Когда восемь лет спустя умерла она сама, ее родственники неудачно попытались истребить род Лю. С тех пор ее имя использовалось в качестве синонима коварных поползновений свойственников владыки.

Далеко не все овдовевшие императрицы пользовались своим положением до этой степени, но случай с вдовой Гаоцзу стал историческим прецедентом того, что она назначила нового наследника в отсутствие однозначного кандидата на престол. Вдовствующая императрица к тому же подбирала самого регента юного императора, если сама не брала на себя такую роль, и она обычно находила такого человека из родственников своего собственного клана. Именно таким способом при династии Западная Хань пришел к власти Ван Ман. Постоянной головной болью наследование престола стало в период правления Восточной Хань. После первых трех правителей фактически все их императоры наследовали власть в юном возрасте. Так как восемь из одиннадцати императриц не смогли родить наследника престола, борьба за власть развернулась среди отпрысков наложниц гарема китайского императора. В общей сложности за тридцать семь лет империей управляли не меньше семи регентов.

Тем самым императрицы переквалифицировались в представителей своих родовых кланов, и их предназначение заключалось в соединении рода Лю с кланами, правившими различными областями империи. От четырех различных кланов предлагалось по две кандидатуры на роль императриц, и в зависимости от умения своей императрицы обеспечить назначение двором ее родственников на государственные посты эти кланы на время своего доминирования в Китае получали огромное политическое влияние и богатство. Однако в результате соперничества с другими семьями, евнухами и редким императором, достигшим совершеннолетия, происходило перераспределение власти между влиятельнейшими кланами. Каждый раз падение правящего клана сопровождалось уголовным преследованием, казнями и конфискацией имущества родственников.

Эти «внешние родственники» (свойственники) выступали в качестве союзников рода Лю, когда возникала потребность в том, чтобы навязать их волю китайской бюрократии. Так, император У попытался укрепить свою личную власть через переселение учреждений по ведению дела в частные палаты, где обитали его женщины, и он часто нанимал свойственников на важные государственные посты, особенно в вооруженных силах. Он создал прецедент назначения высшего военного чина руководителем внутреннего двора, и он поставил на эту должность родственника одной из своих спутниц жизни. Туану точно так же в начале правления династии Восточная Хань наводнил свой внутренний двор «внешними родственниками» и использовал их в качестве частного штата правительства. Практически вся политическая история Восточной Хань отмечена борьбой между группировками евнухов и свойственников императора за господство над внутренним двором, где сосредоточивалась фактическая власть.

В Древнем имперском Китае ключевая женская роль принадлежала наложнице или супруге второго плана. Китайскому мужчине разрешалось заводить только одну законную жену, но те, кто располагал лишними деньгами, могли держать у себя дома несколько женщин, доставлявших им телесные утехи и окружавших заботой их детей. Роль любовницы в ритуальных текстах прописана как-то невнятно, и это представляется по большому счету уступкой сложившейся традиции, хотя при императоре содержался официальный гарем на сотни или тысячи женщин. Мало того, одна мемориальная колонна времен Восточной Хань, сохранившаяся в Сычуани, посвящена наложнице, скончавшейся в возрасте четырнадцати лет. На ней представлено самое достоверное описание роли супруги императора второго порядка:

Допуская некоторое преувеличение, которое мы уже подмечали у китайцев времен Восточной Хань, вашему вниманию, любезный читатель, предлагается достоверная зарисовка того, что ожидалось от жены второго порядка. Особое внимание уделяется ее умению прясть и сбывать урожай со своего огорода. Еще большее значение в данном примере уделяется принятию ею традиций своего клана (его «Пути»), почитание девушкой предков рода и ее покорность законной жене. И после смерти ее продолжают нахваливать. Автор надписи еще на одной мемориальной колонне скорбит по поводу потери жены, которая отказалась ложиться в могилу вместе с тремя сыновьями, трагически погибшими при ее жизни, зато легла в могилу с телом своей почившей тещи, чтобы служить ей в загробной жизни31.