Читать онлайн «История городов будущего». Страница 50

Зная, какие убытки несут индийские коммерсанты Бомбея из-за кампании за домотканую одежду, лидеры Индийского национального конгресса пошли на компромисс. Хотя Ганди настаивал на исключительно домотканой материи, однако одежда из произведенных в Индии низкокачественных тканей была все же лучшим выбором, чем британская. В итоге руководство Конгресса заключило с текстильными магнатами Бомбея договор, по которому те обязались не закупать британское оборудование. Среди подписавших соглашение компаний была и E.D. Sassoon & Co., владельцами которой были бомбейские кузены сэра Виктора Сассуна – хозяина отеля Cathay в Шанхае. На ее рекламном объявлении того времени изображена карта Индии, на фоне которой стоит женщина в сари. Текст гласит: «Покупайте индийские ткани», и далее пояснение мелким шрифтом: «Этот знак – гарантия того, что наша ткань произведена из индийской пряжи, индийскими рабочими, индийской компанией»42. Тут явно чувствуется извиняющийся тон: компания, которая принадлежала евреям из Багдада и являлась частью семейной бизнес-империи, простиравшейся от Лондона до Шанхая, вынуждена была убеждать всех в том, какая она индийская. На самом деле она была типично бомбейской: технологически продвинутой, глобально ориентированной, лишенной расизма, современной. Но типично индийской она не была. Да и всему urbs prima, богатеющему на межконтинентальной торговле мегаполису, который всегда был одновременно и индийским, и международным, сложно было принять доктрину локальной экономической независимости, предложенную Ганди.

Однако несмотря на свое недовольство Бомбеем, Ганди мастерски использовал самый продвинутый город Индии в своих целях. Статус Бомбея как крупного узла мировой сети массовых коммуникаций дал Ганди возможность стать всемирно известной личностью с помощью проводимых тут кампаний, митингов и интервью. Именно Бомбей Ганди выбрал для старта кампании гражданского неповиновения против налога на соль – одного из многих способов, которыми британцы извлекали прибыль из природных ресурсов Индии. Когда в мае 1930 года за публичные протесты против этого налога Ганди посадили в тюрьму, на поросшем травой майдане через дорогу от вокзала Виктория сторонники махатмы каждый месяц митинговали под взглядами молчаливой богини Прогресса и куда более речистых иностранных репортеров. Вскоре в кинохронике по всему миру стали попадаться сюжеты о том, как бомбейские полицейские раз за разом разгоняют дубинками мирные демонстрации.

Отталкивающие картины полицейского насилия начали влиять на мировое общественное мнение. Первое время мало кто принимал всерьез донкихотскую фигуру Ганди с его набедренными повязками и уверенностью, что величайшую империю мира можно одолеть «стремлением к истине», однако он смог на деле продемонстрировать свое мужество. Больше того, он показал себя виртуозом публичной политики, делавшим остроумные, резкие и в то же время обезоруживающие заявления; когда его спросили, что он думает о западной цивилизации, он ответил: «Думаю, это было бы неплохо»43. В самой Британии, где политики, споря о степени автономии субконтинента, долгое время были едины в том, что Индия так или иначе должна оставаться колонией, среди левых стало появляться все больше тех, кто выступал за предоставление стране полной независимости.

Акции ненасильственного сопротивления в конце концов вылились в движение «Вон из Индии», которое возникло в 1942 году. Символическим финалом британского Раджа стало восстание матросов Королевского военно-морского флота, которые в 1946 году взбунтовались против своих офицеров на бомбейской базе. Бомбей не был охвачен восстанием сипаев 1857 года, и британцы поощрили город, сделав его крупнейшим центром своей империи. Но спустя век бомбейские военные моряки не проявили той лояльности к короне, которую в свое время продемонстрировали сипаи Британской Ост-Индской компании.

15 августа 1947 года Индия получила независимость. 28 февраля 1948 года последние британские военные покинули индийскую землю, пройдя через бомбейские «Ворота в Индию» – церемониальную арку в индо-сарацинском стиле, построенную в 1920 году в честь визита короля Георга V в жемчужину его империи. Почти столетний период прямого правления завершился. Однако свою независимость Индия получила, отрекшись от Бомбея, сбросив чары, который город навел на весь субконтинент. То что было urbs prima в империи, в республике было, казалось, обречено стать тяжким наследием колониального прошлого.

Неподалеку от национализированного Путиловского завода, в районе наивысшей концентрации памятников ленинградского авангарда раннесоветского периода, находится площадь, ставшая кульминацией модернистских чудес. В ее центре возвышается памятник ленинградскому партийному вождю Сергею Кирову, под чьим началом были построены многие из этих зданий. В развернутой цитате на пьедестале обыгрывается афоризм Архимеда о всемогуществе рычага «Дайте мне точку опоры, и я поверну землю». Ленинград, по мнению Кирова, и был такой точкой опоры.

1 декабря 1934 года Киров был застрелен возле своего кабинета в Смольном, где при царе был институт благородных девиц, в революцию – штаб большевиков, а в советскую эру размещались горсовет и горком партии. Когда новость об убийстве дошла до Кремля, где к тому моменту уже окончательно утвердился Сталин, диктатор и его верные приспешники поспешили в Ленинград на ночном поезде. Для проведения расследования группа заняла весь третий этаж Смольного. Большинство историков полагают, что это был как раз тот случай, когда убийца возвращается на место преступления; широко распространено мнение, что убийство было заказано самим Сталиным. Из колыбели революции Сталин задумал сокрушить своих соперников, поколение петроградских радикалов, совершивших большевистский переворот.

Непосредственный исполнитель, рассерженный коммунист Леонид Николаев, был арестован на месте преступления, лично допрошен Сталиным и казнен. Однако преступников нашли и среди внутрипартийной оппозиции Сталину, участников которой он отодвинул на второстепенные позиции еще в 1920-х годах. Для начала в заговоре с целью убийства Кирова, за которым должна была последовать физическая расправа с другими советскими лидерами вплоть до Сталина, обвинили четырнадцать видных деятелей коммунистической революции. Но вскоре тысячи, а затем и миллионы оказались причастны к тайной террористической организации, которой управляли предатели большевистской идеи в союзе с западными капиталистическими державами и целью которой было свержение советской власти.

Воспользовавшись убийством Кирова, Сталин издал приказ об ускоренном порядке ведения политических расследований. Гарантированные советской конституцией гражданские свободы в условиях создавшегося чрезвычайного положения были неприменимы. По новым правилам обвиняемый по политической статье мог ознакомиться с обвинительным заключением лишь за день до судебного разбирательства; он мог даже не присутствовать на процессе, а прошения о помиловании приговоренных к смертной казни более не рассматривались. Новые правила значительно упростили работу тайной полиции Ленинграда. «Врагов народа» оказалось так много, что тюремные шконки вскоре стали большим дефицитом. Жертвы репрессий, вошедших в историю как Большой террор, регулярно исчезали в ночи в черных фургонах с надписями «Молоко» или «Мясо», которые ленинградцы стали называть «воронками»1. В скором времени в «Большом доме», громадном здании Ленинградского управления НКВД, всего за пару лет до того построенном в нескольких кварталах от своего эквивалента царской эпохи, казнили по двести человек за ночь. Одного за другим арестованных спускали на лифте в подвал и расстреливали. С фабричной точностью исполнители довели длительность производственного цикла до двух с половиной минут на жертву2.

Тщательность чисток была впечатляющей. Из 1 966 делегатов состоявшегося в 1934 году XVII съезда партии, 1 108 были впоследствии расстреляны как враги народа3. Еще поразительнее то, что Большой террор отразился на всех хоть сколько-нибудь политически или интеллектуально активных ленинградцах – и всех, кто был как-то связан с любым из них. Вся интеллектуальная и политическая элита Ленинграда подлежала устранению; люди либо депортировались в трудовые лагеря в Сибири, либо расстреливались на месте. Среди прочих арестовали многих работников Эрмитажа – высокообразованных специалистов с широкими международными связями: кураторов восточного отдела объявили японскими шпионами. Но брали и людей из куда менее заметных учреждений. Так, арестовали библиотекаршу комсомольского клуба, в котором убийца Кирова состоял членом в 1920-е годы. А потом и ее сестру, и зятя, и всех, кто когда-либо давал ей рекомендации при поступлении на работу. В течение нескольких месяцев после убийства Кирова более 30 тысяч ленинградцев были сосланы в Сибирь4.