Читать онлайн «Русская нация. Национализм и его враги». Страница 19

Восточными инородцами, которым во владение отдавались земли, конфискованные у репрессированных, обильно пополнялась и главная социальная опора Грозного – поместное дворянство. Писцовые книги некоторых уездов свидетельствуют, что в результате такой политики «служилые татары» стали составлять более трети местных помещиков.

Тем не менее в силу ряда причин – полного провала опричной политики, вскоре последовавшей смерти Ивана, а затем и потрясений Смуты – этнокорпорация восточных инородцев в русском дворянстве так и не сложилась. Они, похоже, весьма быстро ассимилировались, ибо на длительное время самодержавие было вынуждено перейти к политике опоры на русское общество, и им не было никакой выгоды сохранять и культивировать свою инородность.

При Алексее Михайловиче власть снова хочет стать неподконтрольной. И когда она начала проводить непопулярную церковную реформу, вызвавшую мощный протест великорусского духовенства и низов, – так называемое старообрядчество, ей снова понадобилась инородная опора, каковой стала группа представителей малоросского духовенства, получивших польско-латинское образование и с презрением относившихся к «непросвещенным варварам-московитам».

Лучший исследователь русского старообрядчества С.А. Зеньковский пишет: «Культурное руководство европеизирующейся Имперской России конца XVII и начала XVIII века почти не имеет в своих рядах великороссов…С начала XVIII в. положение великороссов в церкви ухудшается. Церковная иерархия постепенно переходит в руки малороссов. Великороссы сами, видимо, неохотно идут в церковную администрацию, а государство их не пускает на руководящие роли в церкви, как идеологически ненадежный элемент. Позже, с 1710-х гг. великороссы оказались почти совсем оттеснены от руководства церковью киевскими монахами, захватившими епископские кафедры и Синод в свои руки. Уже в 1722 г. в Синоде 5 малороссов и 4 великоросса, в 1725 г. великороссов в Синоде еще меньше, их всего двое на пятерых киевлян. В 1751 г. Синод уже состоял из 9 епископов-малороссов и только одного великорусского протопопа».

Любопытно, что именно малоросс Феофан Прокопович ввел в широкое употребление слово «россияне». Дело дошло до того, что Елизавета Петровна в 1754 г. была вынуждена издать специальный указ: «чтобы Синод представлял на должности архиереев и архимандритов не одних малороссиян, но и из природных великороссиян». Впрочем, когда великорусское духовенство было окончательно стреножено и приручено, Екатерина II успешно использовала его для разгрома слишком уж много возомнивших о себе малоросских иерархов, посмевших сопротивляться секуляризации церковных земель.

После Петра I в российской элите начинается «немецкое засилье». Немцы исполняли функцию не только «спецов», но и наиболее надежной «опоры трона», поэтому главной помехой их вытеснению с занятых социально-политических позиций была сама императорская власть. Без ее (почти всегда) твердого и неизменного покровительства «русские немцы», составлявшие 2–3 % дворянства империи (против более чем 50 % собственно русских), недолго смогли бы сохранять за собой в среднем до трети высших постов в государственном аппарате, армии, при дворе.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Переработанный вариант статьи «Нация в русской истории» (Москва. 2009. № 6).

Впервые: Вопросы национализма. 2010. № 2.

Долбимов М.Д. «…Считая себя обязанным в сем участвовать». Почему М.Н. Муравьев не отрекся от «Союза благоденствия» // Декабристы: Актуальные проблемы и новые подходы. М., 2008. С. 211.

Рогов К. Декабристы и «немцы» // Новое литературное обозрение. 1997. № 26.

Парсамов В.С. Национальная идея П.И. Пестеля.

Бокова В.М. От составителя // Декабристы и их время. М., 1995. С. 13.

«Патриотизм членов Общества был не только либеральный, но и русский <…> В некоторых мнениях это были непосредственные предшественники славянофилов»; «чувство русской народности» «господствовало в тайном обществе» (Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I. 5-е изд. Пг., 1918. С. 408, 422). Первое издание цитируемого труда вышло в 1871 г. См. также: Довнар-Запольский М.В. Идеалы декабристов. М., 1907. С. 259, 278, 282.

Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен // Его же. Избранные произведения. Кн. 2. М., 1965. С. 227. В другом месте, цитируя слова В.И. Семевского о том, что некоторые декабристы не были чужды национализму, Покровский иронически (и риторически) вопрошает: «Многие ли были ему чужды?» (Там же. С. 229).

Для Н.М. Муравьева «идея национализма <…> сделалась руководящим началом его жизненного мировоззрения» (Дружинин Н.М. Декабрист Никита Муравьев. М., 1933. С. 62).

Одно только «общее число архивных материалов», связанных с декабристским движением, «составляет полмиллиона листов» (О’Мара 27. К.Ф. Рылеев. Политическая биография поэта-декабриста. М., 1989. С. 28).

Впрочем, иногда приходилось с сожалением констатировать: «Надо признать, что в соответствии с объективно-буржуазным содержанием политической идеологии Пестеля его взгляды на национальный вопрос носили на себе печать великодержавности <…> Пестель не понимал значения национального развития угнетенных народов и не сумел найти путей к разрешению национального вопроса» (Нечкина М.В. Движение декабристов. Т. 2. М., 1955. С. 83).

«Декабристы были людьми XVIII века по всем своим политическим целям, по своему социальному оптимизму и по форме военного заговора, в которую вылилась их революция. Целая пропасть отделяет их от будущих революционеров: они завершители старого века, не зачинатели нового. Вдумываясь в своеобразие их портретов в галерее русской революции, видишь, до чего они, по сравнению с будущим, еще почвенны. Как интеллигенция своего века, они тесно связаны со своим классом и с государством. Они живут полной жизнью: культурной, служебной, светской. <…> Их либерализм, как никогда впоследствии, питается национальной идеей. <…> На них в последний раз в истории почил дух Петра» (Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции // Его же. Судьба и грехи России. Т. 1. СПб., 1991. С. 84). Известный советский исследователь декабризма мягко и обтекаемо формулирует: «В движении декабристов более, нежели в других (например, разночинском), освободительные идеи были связаны с патриотическими настроениями и в значительной степени вытекали из них» (Федоров В.А. Декабристы и их время. М., 1992. С. 42).

См.: Федоров В Л. Указ. соч. С. 40.

Отдел письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ). Ф. 249. Д. 2. Л. 6.

Подобное умонастроение не было монополией лишь членов тайных обществ, оно господствовало среди значительной части военной и интеллектуальной элиты русского дворянства александровской эпохи. Широко известен эпизод, когда А.П. Ермолов в 1814 г. в минуту раздражения сказал младшим братьям императора, что русские войска служат не государю, а Отечеству и пришли в Париж защищать Россию, а не для парадов. См. также строки из письма легендарного поэта-партизана Д.В. Давыдова (видимо, примыкавшего поначалу к Ордену русских рыцарей, но затем отошедшего от него и более не участвовавшего в тайных обществах) П.Д. Киселеву (1819): «Люди прошедшего столетия не поймут меня <…> Слова: отечество, общественная польза, жертва честолюбия и проч. – известны были только в отношении к власти, от которой ждали взгляда, кусок эмали или несколько тысяч белых негров» (цит. по: Ланда С.С. Дух революционных преобразований. Из истории формирования идеологии и политической организации декабристов. 1816–1825. М., 1975. С. 157).

Волконский С.Г. Записки. Иркутск, 1991. С. 348.

См. подробнее: Парсамов В.С. К генезису политического дискурса декабристов. Идеологема «народная война» // Декабристы. Актуальные проблемы и новые подходы…

Восстание декабристов. Т. 9. С. 117. (Далее этот источник – ВД.)

Там же. Т. 1. С. 22.

Декабристы. Новые материалы. М., 1955. С. 29.

Из эпистолярного наследства декабристов. Письма к Н.Н. Муравьеву-Карскому. Т. 1. М., 1975. С. 100.