Читать онлайн «Московское метро: от первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935)». Страница 90

ЦК профсоюза взял под опеку профком Метростроя в деле обеспечения «красных уголков» и рабочих клубов инвентарем и литературой. 22 профсоюзных деятеля были подготовлены на 6-недельных курсах для работы в качестве культоргов, в поселки Метростроя на два месяца была послана «бригада писателей» в составе двух человек. В Лоси, кроме того, был оборудован «технический кабинет», который использовался для занятий слушателей курсов{1695}. Профком Метростроя все же в 1933 г. провел 450 экскурсий по музеям Москвы, в которых приняло участие 6 тыс. метростроевцев{1696}.

Насколько жизнеспособными окажутся «культурные» учреждения, зависело от местных руководителей. В комсомольском бараке поселка Фили уже в ноябре 1933 г. имелся «красный уголок» с хорошим подбором литературы и газет, а также радиорепродуктор. В бараке было даже пианино, губная гармоника и ансамбль балалаечников. Восемь раз в месяц в бараке демонстрировались кинофильмы, все комсомольцы подписались на газеты{1697}. Совершенно иная ситуация сложилась к февралю 1934 г. в бараках на Потешной ул.: хотя там имелась культурная база для культурного обслуживания 1,5 тыс. обитателей барачного поселка, но тем не менее работа была поставлена плохо, поскольку культтройки держались обособленно, а культорги бездействовали{1698}.

Прибытие на стройку комсомольцев и усиление организационного влияния на Метрострое партии, комсомола и профсоюзов оживили с зимы 1933/34 гг. и культурно-просветительную работу. Создавали кружки всеобщего просвещения, которые, впрочем, не слишком активно посещались{1699}, райкомы партии открывали вечерние школы, где занятая на Метрострое молодежь могла получить среднее образование. Комсомольцы хотя и обнаружили к ним интерес, но многие слишком уставали после работы, чтобы еще учиться{1700}. Партсекретарь шахты 22 осенью 1934 г. отмечал, что 40% его рабочих тем или иным способом посещают курсы и образовательные учреждения. Процент этот превышал долю коммунистов и комсомольцев на данной шахте. Партсекретарь вместе с рабочими посетил Музей революции, Политехнический музей, авиационную выставку, выставку «20 лет империалистической войны», планетарий и вагоностроительный завод в Мытищах, где изготавливался подвижной состав метрополитена{1701}. На ряде шахт для желающих были открыты кружки по математике, физике, географии или изучению немецкого языка{1702}.

В августе-сентябре 1934 г. на шахтах 12 и 21 открылись «культурные университеты», где в интересной и доступной форме метростроевцам рассказывали о новых научных и технических достижениях, рабочих знакомили с произведениями классической литературы{1703}. Видные политики и известные ученые выступали здесь с докладами{1704}.

Собственно ядро образовательной работы представляло собой политическое просвещение. Единственной его формой являлись политические беседы, которые коммунисты и комсомольцы вели со своими сослуживцами. В отношении представителей национальных меньшинств не было и такой возможности, поскольку они едва понимали по-русски. В сентябре 1932 г. отдел агитации Московского горкома партии направил на Метрострой 19 агитаторов, которые были призваны вести «политпросветработу» среди рабочих нерусской национальности. Имелись в виду татары, мордвины, чуваши, для работы с которыми привлекли из различных учреждений русских, знающих языки нацменьшинств{1705}.

В июне-июле 1933 г. горком партии откомандировал на Метрострой для работы и среди русских рабочих группу пропаганды в составе 43 агитаторов. Партком Метростроя обязывался подготовить минимум 100 квалифицированных пропагандистов из числа членов партии трудового коллектива{1706}. Центральный комитет профсоюза Желдоршоспортстроя основал на Метрострое агитационный кукольный театр{1707}.

Важнейшей формой политического просвещения служили «политдни» или «партдни». В апреле Московский горком партии призвал все партячейки Москвы дважды в месяц проводить «партдень». Эти мероприятия проходили в духе кампании и касались актуальных событий. Обычно речь шла о коротком собрании, которое часто созывалось в обеденный перерыв в столовой, или о коллективном чтении газет вслух с последующим обсуждением прочитанного в бараках. В ходе «политдней» до сведения рабочих доводились важные решения партии, разъяснялись речи партийных вождей и проблемы внешней политики, а также последствия пленума ЦК для повседневной работы{1708}. За неделю до «политдня» в бригадах собирали вопросы рабочих с тем, чтобы выступавший мог построить доклад применительно к интересам участников{1709}.

Профком Метростроя в отчете за 1933 г. отмечал, что в течение года с 8 тыс. рабочих проведено 714 политбесед, 932 рабочих принимали участие в работе 40 общеполитических кружков и 57 рабочих — двух профсоюзных кружков. На майский праздник 1933 г. на улицу вышли 12 тыс. метростроевцев; за время агитационной кампании в пользу индустриального займа было устроено множество представлений агитационных бригад и кукольного театра. 138 лекций посетили 20 тыс. чел., на 25 вечерах вопросов и ответов присутствовало 4,5 тыс. чел., на 16 заседаниях «агитационного суда» (агитсуд) — 4 тыс.{1710},[192]

Эти цифры, впрочем, не должны вводить в заблуждение относительно того, что система политпросвета в 1932-1933 гг. работала эффективнее других. Качество политбесед порой оставляло желать лучшего, рабочие неохотно принимали агитаторов и задавали им по-крестьянски каверзные вопросы{1711}. Политкружки и лекции слабо посещали даже сами комсомольцы и коммунисты. Многие пропагандисты не могли дать внятного ответа на поставленные вопросы или монотонно зачитывали текст, вгоняя слушателей в сон. Педагогически умелые кадры среди агитаторов были исключением. Они оживляли занятия демонстрацией карт, показом фильмов, экскурсиями и чтением художественной литературы, за что были вознаграждены деятельным участием слушателей в процессе обучения{1712}. В целом же явно не хватало подготовленных агитаторов и помещений. Доходило до того, что два комсомольских вожака в «красном уголке» одного барака попеременно в течение суток провели занятия 12 кружков{1713}.

Действительный подъем политического просвещения наметился впервые в марте-апреле 1934 г., после передачи партийных и комсомольских организаций шахт и дистанций в ведение районных комитетов. На всех шахтах были открыты политические кружки по изучению решений XVII съезда ВКП(б). Руководили ими подготовленные пропагандисты с предприятий-шефов Метростроя. Большинство членов кружков и слушателей курсов являлись членами партии и комсомола. В принципе, деятельность кружков была ориентирована также на беспартийных рабочих, но те не проявили интереса к участию. Беспартийных рабочих удавалось «охватить» скорее в рамках «политдней», вечеров ударников, с помощью докладов и личных бесед, коллективной читки газет и прослушивания радиопередач, экскурсиями в музеи и на выставки, походами в кино или театр. Подобные способы проведения досуга лучше способствовали сближению беспартийных рабочих с партией, чем теоретические лекции и занятия политкружков{1714}. Последние хотя резко выросли количественно в 1934 г. — только на шахте 18-18 бис к декабрю 1934 г. действовало 26 политических кружков с 450 членами, — но оставались все же на низком уровне, часто распадались, посещаемость была низкой, а проходили занятия в неприспособленных помещениях{1715}.

Коллективная читка газет была введена и на рабочих местах. Она проходила до или после работы или же во время обеденного перерыва. Бригадам были приданы специальные чтецы и политические руководители обсуждения{1716}. Если верить свидетельствам парторгов и инструкторов, им удавалось привлечь к совместной читке газет до 60% беспартийных рабочих. Для татар доставлялись газеты на их родном языке и устраивались отдельные читки{1717}. «Ударник Метростроя» также настаивал на расширении практики чтения газет, так как опыт показал, что это мероприятие пользуется успехом у рабочих{1718}.

Для партийных и комсомольских организаторов были открыты специальные курсы в Коммунистическом университете им. Свердлова{1719}. Для кандидатов в члены партии имелась «кандидатская школа»{1720}, для активистов — «школа низшего партийного актива», которая, впрочем, очень плохо посещалась{1721}. Часто случалось, что подвергались осуждению даже коммунисты и комсомольцы, которые отсутствовали или нерегулярно принимали участие в различных мероприятиях политпросвета{1722}. Распределенные между ними тексты они не читали дома, текучесть слушателей на курсах и в кружках была столь велика, что руководителям постоянно приходилось иметь дело с новыми участниками занятий{1723}.