Читать онлайн «Критическое исследование хронологии древнего мира. Библия. Том 2». Страница 31

Когда же разделение совершилось (в 395 г.), то власть над Западом была передана Гонорию в Милане (см. [29], стр. 477). С 403 г. Гонорий имеет своей резиденцией не Рим, а соседнюю Равенну, что, конечно, интерпретируется историками как «перенос» столицы из Рима в Равенну (см. [29], стр. 481).

Последующие императоры в те полвека, которые еще просуществовала Западная империя, также жили в основном в Равенне, а Теодорих даже был в ней похоронен

Следует при всем этом иметь в виду, что Рим, по–видимому, очень рано сделался центром религиозного поклонения (причины этого мы в своем месте рассмотрим) и потому вполне возможно, что, уже начиная с Феодосия, там совершались похороны императоров (по крайней мере книга Царей утверждает, что аналог Феодосия Иоахаз похоронен в Сторожевом городе, Самарии; см. II Царей, ХШ, 9), а быть может и короновались. Таким образом, клерикальной столицей Рим, надо думать, стал уже через несколько лет после его основания Валентинианом. Это объясняет утверждение Библии, что богоборческие цари царствовали в Сторожевом городе, а также формальный титул Западных императоров как «Римских».

Впрочем, возможно, что последний титул имеет самостоятельное происхождение, не связанное с топонимом «Рим». Более того, есть основания полагать, что, наоборот, этот топоним возник в связи с титулом.

Традиционные историки вынуждены искать объяснения, почему императоры Империи III не жили в Риме. Например, они пишут, что Максимиан выбрал столицу в Медиолане потому, что «отсюда было удобнее, чем из Рима, контролировать положение дел в Западной империи» ([25], стр. 415). Почему же спрашивается, пятьсот лет из Рима было «удобно» контролировать государство, а потом вдруг стало неудобно? Тут (как и в многих других местах) у историков явно не сходятся концы с концами.

Однако, в одном отношении авторы учебника [25] вполне правы: из Рима действительно неудобно управлять обширной империей! Этот город расположен вдалеке от моря, на малосудоходной реке и вдали от оживленных торговых трасс. Все экономико–географические и военно–стратегические соображения громко вопиют, что столь неудобно расположенный город никак не мог сделаться ни экономическим, ни военно–стратегическим, а потому и ни политическим, центром. II, на самом деле, многочисленные попытки церковных и светских властителей (начиная с Отгона) «возродить былую славу Рима» и сделать его столицей мало—мальски обширного государства терпели в Средние века крах, настолько плохо он расположен. Только в XIX веке в связи с развитием транспорта (железных дорог) он смог сделаться столицей Италии и удержаться в этом амплуа.

Неудачное географическое положение Рима давно обращало на себя внимание ученых. Вот, например, что писал Моммзен:

«… стоит внимательного рассмотрения вопрос, каким путем Рим так рано достиг в Лациуме выдающегося политического значения, между тем как, судя по его географическому положению, следовало бы скорее — ожидать противного. Местность, в которой находится Рим, и менее здорова и менее плодородна, чем местность большинства древних латинских городов. В ближайших окрестностях Рима плохо растут виноград и смоковница, и в них мало обильных источников, так как ни превосходный в других отношениях родник Камен, находившийся перед Кайенскими воротами, ни тот капитолийский источник, который был впоследствии открыт в Туллиануме, не отличались изобилием воды. К этому присоединяются частые разливы реки, у которой русло недостаточно покато, так что она не успевает изливать в море массы воды, стремительно ниспадающие с гор в дождливую пору, и потому затопляет и обращает в болота лежащие между холмами долины и низменности. Для поселенцев такая местность не имеет ничего привлекательного; еще в древние времена высказывалось мнение, что первые переселенцы не могли выбрать в столь благодатном краю такую нездоровую и неплодородную местность и что только необходимость или какая–нибудь другая особая причина, должны были побудить их к основанию там города. Уже легенда сознавала странность такого предприятия: сказание об основании Рима альбанскими выходцами под предводительством альбанских княжеских сыновей Ромула и Рема есть не что иное, как наивная попытка со стороны древней квазиистории объяснить странное возникновение города в столь неудобном месте и вместе с тем связать происхождение Рима с общей метрополией Лациума» (см. [29], стр. 45).

Удивительно, что указав на эту странность, Моммзен отказывается ее комментировать и заявляет, что он лучше будет говорить о дальнейшем развитии Рима, чем о странностях его возникновения. Правда, далее, он говорит, нечаянно угадывая правильный ответ на свой вопрос: «… В этом смысле Рим, действительно, мог быть тем, за что его выдают народные сказания, — скорее искусственно созданным, чем возникшим сам собою городом и скорее самым новым, чем самым старым из латинских городов… О том, чем было вызвано основание Рима — решением ли латинской федерации (? — Авт)., гениальной ли прозорливостью всеми забытого основателя города (?? — Авт.), или естественным развитием торговых сношений (??? — это среди болот? — Авт.), — мы не в состоянии высказать даже простой догадки» (см. [29], стр. 47).

Мы видим, таким образом, что физико–географические условия местоположения Рима только подкрепляют мнение, что он был заложен как сторожевое укрепление вдали от центров империи. Его же быстрый рост и неожиданная слава (давшая ему титул «Вечного города») определялась, как мы покажем в § 5, гл. 10, не политико–эономическими, а чисто религиозными причинами.

Согласно традиционной точке зрения Римское государство первоначально консолидировалось на Западе, затем распространило свое господство на Восток, где, в конце концов, возник новый центр политической мощи, в то время как на Западе империя распалась и перестала существовать.

Сделанные нами выше выводы вместе с обнаруженной в гл. 6 фантомностью истории Рима до IV века н.э. полностью разрушают эту схему. Из них вытекает, что с самого начала ведущую роль в империи играл Восток (точнее, Константинополь и, быть может, Александрия), а роль Запада (в экономическом и политическом, но не религиозном отношении) всегда была второстепенной (вплоть до Средних веков).

В этой связи любопытно, что книга Царей всегда отдает предпочтение Богословскому царству перед Богоборческим.

Главенствующую роль Востока можно «прочесть» и непосредственно из династического потока. Сравнивая его части, относящиеся к Западу и Востоку, мы немедленно заметим, что все соправители скучены на Западе, тогда как восточная часть потока отличается исключительной регулярностью: каждый следующий правитель четко сменяет предыдущего и не допускает оспаривающих его власть соправителей. Это подтверждает, что в Византии сосредотачивалась сильная и уверенная государственная власть, тогда как сумбурность потока Запада указывает на крайнюю неустойчивость Западного государства, лишенного прочного военно–стратегического и экономического крепкого центра, каким обладал Восток в лице Константинополя.

Правда, сумбурность Западного потока может быть объяснена и иначе, потому что общая его схема внушает очень большие подозрения. Нам говорят, что императоры добровольно, по собственной воле, назначали себе соправителей…, чтобы справиться с управлением обширной империей. Психологически это совершенно невероятно: ни один автократор не будет назначать себе соправителя, т.е. потенциального претендента. Напротив, он в зародыше постарается уничтожить всех, кто может хотя бы в далеком будущем оспаривать его власть. И на самом деле так и происходило во всех случаях самодержавного правления известных достоверной истории. Можно, поэтому, думать, что полный династический поток Запада отражает не реальную историю, а является искусственным образованием. Например, не сталкиваемся ли мы здесь с уже знакомым нам механизмом дупликации, но проявляющемся в несколько иной форме?

Мы не будем развивать больше эту тему, поскольку это уведет нас далеко в сторону, а вместо этого, возвращаясь к первоначальному вопросу, заметим, что наш вывод о главенствующей роли Востока отнюдь не является чем–то новым: все историки Рима и Византии единогласно признают, что в IV—V веках экономическая и политическая власть принадлежала Константинополю, а Рим играл подчиненную роль. Византийский престол считался «старшим», а Римский «младшим» и римские императоры не могли занять трон без одобрения в Константинополе. Например, Иоанн, не получивший поддержки с Востока, не продержался на престоле и года, а Валентиниан III счел себя достаточно сильным, чтобы бороться с Рецимером только тогда, когда посетил Константинополь и получил его поддержку.