Читать онлайн «Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел первый: 1589-1654». Страница 80

Глава III. Патриарх Московский Филарет и два его приемника

Одною из главных забот царя Михаила Федоровича с самого избрания его на престол была забота освободить из плена своего отца митрополита Филарета Никитича. С этою целию еще в 1613 г. все представители Русской земли, земский Собор писали из Москвы по воле своего государя к польскому королю Сигизмунду и предлагали ему прекратить войну и разменяться пленными. В следующем году такую же грамоту послали московские бояре в ответ польским и литовским панам радам, изъявившим согласие начать переговоры, о чем тогда же известили и своих соотечественников, находившихся в плену у поляков, а к Филарету Никитичу написал и сам государь и послал к нему сретенского игумена Ефрема, который и оставался при нем до конца плена. В 1615 г. переговоры действительно начались, но не привели к желанной цели; потом не раз возобновлялись, пока продолжалась война, но также не имели успеха и только к концу 1618 г. (1 декабря) окончились заключением перемирия между Россиею и Польшею на четырнадцать лет и шесть месяцев. А размен пленных, когда освободился из неволи и митрополит Филарет, последовал только 1 июня 1619 г. при реке Поляновке, на рубеже за Вязьмою. Таким образом, Филарет пробыл в плену (с 13 апреля 1611 г.) восемь лет полтора месяца и два дня. Этот продолжительный плен, соединенный с тяжкими лишениями для Филарета, чрезвычайно возвысил его в глазах всех сынов России: на него смотрели как на мученика, пострадавшего за отечество и за православную веру от поляков.

Государь, обрадованный освобождением своего отца, пожелал устроить для него самую торжественную встречу. В Можайске его встретили Рязанский архиепископ Иосиф с архимандритом и игуменом, боярин князь Димитрий Михайлович Пожарский да окольничий князь Волконский. Под Звенигородом, в Саввине монастыре, – архиепископ Вологодский Макарий с двумя архимандритами, боярин Морозов да окольничий Пушкин. В селе Хорошове – митрополит Крутицкий Иона с архимандритом Троице-Сергиева монастыря Дионисием, боярин князь Трубецкой да окольничий Бутурлин. За пять верст от Москвы вышел навстречу Филарету сам государь со всем своим царским синклитом и бесчисленным множеством народа и поклонился в ноги своему отцу митрополиту, а последний также поклонился своему сыну государю, между тем как свидетели этого трогательного свидания проливали слезы. В самой Москве встретили Филарета духовные власти с крестами и иконами за каменным городом, откуда он пошел в соборы Успенский и Благовещенский для поклонения святыне и затем, посетив царя в его палатах, остановился на Троицком подворье. Это было 14 июня. Столица торжествовала: во всех церквах ее и монастырях пелись благодарственные молебны со звоном. Царь велел освободить узников из темниц, заложил в Москве церковь во имя пророка Елисея, празднуемого 14 июня, и дал обет сходить на богомолье по монастырям, в которых находились мощи и чудотворные иконы, что потом и исполнил.

Едва прошло несколько дней со времени возвращения митрополита Филарета, как совершилось его избрание и наречение в патриарха. В Москве находился тогда Иерусалимский патриарх Феофан, прибывший к нам ради милостыни и в первый раз представлявшийся государю 19 апреля того года. Встреча этого патриарха, когда он приближался к Москве и в самой Москве, а потом торжественный прием его государем в Золотой палате происходили по тому образцу, как прежде все это было устроено для Цареградского патриарха Иеремии. Помещение Феофану и его свите дано было в Чудовом монастыре. Неизвестно, в какой именно день Феофан держал совет с митрополитами, архиепископами, епископами и всем освященным Собором Русской земли, но только на этом совете все единогласно положили просить митрополита Филарета Никитича, чтобы он воспринял на себя патриаршеский сан, потому что ведали его «достойна быти таковому делу, и мужа во учениих Божественных апостол и отец зело изящна, и в чистоте жития и благих прав известна, наипаче же и сего ради, яко по плоти той царев отец, и сего ради да будет царствию помогатель, и строитель, и сирым заступник, и обидимым предстатель». Филарет долго не соглашался, называл себя недостойным, указывал на свою старость, на понесенные им скорби и озлобления, преждевременно изнурившие его, на свое желание посвятить себя безмолвному житию. Но когда после новых усиленных, но напрасных просьб напомнили ему, как бы он не подвергся гневу Божию за свое непослушание мольбам целого Собора и сопротивление воле Божией, старец митрополит дал свое согласие. Июня 20-го был у государя патриарх Феофан, а 21-го царь и отец его, посовещавшись между собою, приговорили быть наречению последнего на патриаршество Московское в следующий день. В этот день после молебствия в Успенском соборе Иерусалимский патриарх со всеми прочими архиереями прибыл в царскую Золотую палату, где уже находился царь с своими боярами, и, возвестив ему торжественно о состоявшемся избрании отца его на патриаршество, просил объявить об этом самому митрополиту Филарету и пригласить его для наречения в сан патриарха. Царь послал для этого к своему отцу двух архиереев и двух светских сановников. И когда Филарет явился, то царь сначала чрез думного своего дьяка Ивана Грамотина объявил ему об его избрании на патриаршество Собором, а потом сказал сам, что хотя доселе не смел просить его, своего родителя, на патриаршество, зная его на то непроизволение, но теперь, видя праведные судьбы Божии, просит его покориться воле Божией и воспринять патриаршеский престол. Филарет отвечал, что так как столь великое дело началось и совершается не по его хотению и мысли, то он, видя неизреченные судьбы Божии, не противится воле Божией, и царскому повелению, и патриаршему благословению и приемлет патриаршеский престол царствующего града Москвы и всея Великия России. Тогда царь поздравил своего отца с избранием и наречением на патриаршество и отпустил обоих патриархов и весь Собор в соборную церковь, откуда патриарх Феофан поехал к себе, прочие же архиереи отправились в патриаршие палаты, и возвели там новонареченного патриарха на патриаршее место, и многолетствовали ему при пении певчих. Затем царь посетил своего отца, чтобы поздравить его еще в патриарших палатах, а Филарет отстоял литургию в Успенском соборе «подле патриарша места» и по окончании ее угостил у себя своих архиереев и прочие власти обедом, к патриарху же Иерусалимскому Феофану посылал с кушаньями стольника князя Тюфякина. На другой день было еще «благовестие патриаршее». Филарет облачился в соборной церкви, в приделе Похвалы Богородицы, во все святительские ризы и совершил в алтаре краткое молебствие, стоя в царских дверях. Когда же, окончив молебствие, он вышел из царских дверей, то к нему приблизились посланные от патриарха Феофана Вологодский архиепископ Макарий и Коломенский епископ Рафаил и сказали: «Святейший Иерусалимский патриарх Феофан и с ним освященный Собор призывают твою святыню на патриаршество Богом спасаемого царствующего града Москвы и всея Великии России». Филарет отвечал: «Так как святейший господин наш и патриарх великого града Иерусалима и всей Палестины Феофан и с ним освященный Собор судили меня, недостойного, быть в таковом служении, благодарю, и приемлю, и нимало вопреки глаголю». Потом Филарет разоблачился, и соборный протопоп и протодиакон повели его на патриарший двор в палату, где уже заседали на своих местах патриарх Феофан, прочие архиереи и духовенство. Филарет три раза поклонился Собору, поцеловал у Феофана правые колено, руку и ланиту, поцеловался со всеми другими архиереями и был посажен на особое седалище. Протодиакон взял кадильницу и начал кадить иконам, обоим патриархам и всему духовному чину, а певчие в это время пели многая лета преосвященному патриарху Московскому и всея России Филарету. Так вполне окончилось наречение его на патриаршество. В четверг, 24 июня, совершено было в Успенском соборе Иерусалимским патриархом Феофаном и прочими архиереями самое поставление Филарета Никитича в сан патриарха по тому самому чину, по которому некогда был поставлен первый Русский патриарх Иов, с весьма незначительными отличиями в подробностях, почему мы и не станем излагать этого священнодействия. По случаю такого торжества царь устроил для знатного духовенства богатую трапезу в своей Золотой палате. За одним столом сидел Иерусалимский патриарх, за другим – Црь с своим отцом. Московским патриархом, за третьим сидели прочие архиереи, архимандриты и игумены. Посидев немного, Филарет встал из-за стола, совершил по обычаю шествие на осляти вокруг города и, возвратившись, снова сел за стол. По окончании обеда царь щедро обдарил обоих патриархов.

Патриарх Феофан вместе с русскими иерархами, участвовавшими в поставлении Филарета, дал новому патриарху ставленую грамоту. В этой грамоте, очень обширной, Иерусалимский первосвятитель сначала говорит лично от себя, как он отправился из Иерусалима в Россию, как приехал в Москву, был здесь свидетелем торжественного возвращения Филарета Никитича из Польши и как совершил избрание, наречение и поставление Филарета на патриаршество; потом вместе с русскими святителями обращается к царю и просит его хранить к святейшему патриарху Московскому любовь, милость и в духовных вещах повиновение как к своему отцу и учителю; завещевает вельможам, воинам и всем православным христианам покоряться ему во всем как «отцу отцем и крайнему святителю»; молит и убеждает самого Филарета, да блюдет истинную православную веру, как обещался пред многими свидетелями, и да проходит ревностно и свято свое высокое служение; наконец, на основании грамоты Цареградского патриарха Иеремии и других Восточных патриархов, утвердивших патриаршество в России и преподавших Русским патриархам власть «поставляться своими митрополитами», подтверждает и с своей стороны эту власть на все последующие времена. Грамота была написана на хартии и скреплена как патриархом Феофаном, так и русскими митрополитами, архиепископами и епископами, а за ними архимандритами и игуменами. До какой степени патриарх Филарет дорожил этою грамотою, видно из того, что, когда она сгорела в 1626 г., он нарочно писал к патриарху Феофану и просил его написать новую настольную грамоту на место сгоревшей, для чего посылал ему и копию с последней. Феофан исполнил просьбу Филарета Никитича, но написал ему новую грамоту только от себя одного и потому изложил ее несколько иначе и гораздо короче. В то же время Филарет созывал на Собор своих русских архиереев, и они по желанию его также написали ему новую настольную грамоту вместо сгоревшей за своими подписями и печатями. О поставлении своем на патриарший престол Филарет Никитич во имя братской любви и общения написал к прочим патриархам: Константинопольскому, Александрийскому и Антиохийскому.