Читать онлайн «Кровь брата твоего». Страница 24

В средние века евреи часто обирали соседей, прибегая к лихоимству и бесчестным поступкам, однако нет никаких сведений о том, что они прибегали ради этого к насилию или пыткам. В легенде, из которой Шекспир позаимствовал своего Шейлока", злодей, требующий у должника расплатиться куском собственного тела – не еврей, а христианин. Люди, ссужавшие деньги даже под высокие проценты, наверняка были лучшими гражданами, чем те, кто обогащался, пытая свои жертвы до тех пор, пока они не отдавали все свое имущество. Этот способ добывать деньги, санкционированный, а иногда и практикуемый церковными властями, был широко распространен на протяжении многих веков. «Признания, оправдывавшие преследования и ограбление евреев, – пишет Марио Эспозита, – всегда добывались при помощи угроз и пыток» (61, 790).

Папа Григорий откликнулся на сообщение о жестокости французских крестоносцев, которые, используя религиозную нетерпимость короля, под пытками вымогали у евреев деньги. В письме к архиепископам и епископам Франции от 6 апреля 1233 года папа использовал слово «perfidia» в его исконном смысле – «неверие» и заявил, что это неверие не следует рассматривать как причину для непреодолимой розни. Он провозгласил моральный запрет убийства:

«Хотя неверие евреев следует осуждать, тем не менее их связь с христианским миром полезна и в известном смысле необходима, ибо они тоже являют образ нашего Спасителя и были созданы Творцом всего человечества. Поэтому избави Боже, чтобы они были истреблены Его собственными творениями, в особенности теми, кто верует в Христа… ибо праотцы евреев были друзьями Бога, и их потомков следует сохранить…»

Некоторые французы полагали, что так как евреи были осуждены Богом, то нет ничего дурного в том, чтобы довести их до нищеты или ограбить. Папа писал, что это неверно. Его уведомили, что «некоторые христиане во французском королевстве… преследуют евреев и наносят им ущерб… мучают их ужасными пытками… Некоторые из этих господ жестоко свирепствуют… они вырывают евреям ногти и зубы и применяют к ним другие бесчеловечные пытки». Григорий терпеливо разъяснил, что эти поступки порочны. Свое послание к епископам он заключил разумным советом: «Христиане должны относиться к евреям с таким же милосердием, какое, как мы надеемся, будет проявлено и к христианам, живущим в языческих странах». Но подобные проповеди редко бывали действенны.

Как правило, папы не принимали энергичных предупредительных мер для предотвращения преследований евреев. Мягкость их посланий, возбраняющих дурное обращение с евреями, следует сравнить с горячностью жалоб на дурное поведение самих евреев. Протест Григория против вырывания зубов и ногтей у евреев заканчивается советом, чтобы епископы «предупредили всех благоверных христиан и наставили их не наносить евреям вреда, не грабить их имущества и не изгонять их в расчете на добычу». И в тот же день, 6 апреля 1233 года, папа направил тем же архиепископам и епископам послание с жалобой на обычные беззакония евреев: найме христианских кормилиц и т.п. Однако здесь он не предлагал переубедить и «наставить» евреев. В резких выражениях папа потребовал «полностью пресечь это, чтобы они (евреи) не посмели вновь распрямить шею, на которую наложено ярмо рабства… Вы можете обращаться за помощью к светской власти».

Месяц спустя он повторил почти то же самое в письме к компостельскому архиепископу. Испанские евреи жили в это время в относительной безопасности и, что еще хуже, в достатке – такое положение казалось церкви возмутительным. «Так как их собственный грех обрек их на вечное рабство, – начинает папа письмо, – евреи должны признать справедливость своего положения и жить, не беспокоя тех, кто принимает и терпит их из одной только доброты». В Испании, по его словам, «евреи стали столь высокомерны, что не опасаются совершать поступки, которые не только неподобающи, но и непереносимы для верующих в Христа». Читатель может предположить, что евреи виновны в вырывании ногтей и зубов христиан. Но «поступки», на которые указывает папа, не имели столь варварского характера. Евреи отказывались носить позорный знак, дерзали занимать общественные посты и по-прежнему нанимали для своих детей христианских кормилиц. «Ко всему прочему, – добавлял Григорий, – они лихоимствуют и совершают другие несказанные преступления против католической церкви».

Эти послания, во многом повторявшие друг друга, периодически рассылались папскими чиновниками, когда папа находил, что положение в христианском мире требует большей строгости к неверным евреям. Повторные запрещения найма христианских кормилиц, возможно, были следствием какого-то скандального события и, появившись однажды в папском письме, с тех пор постоянно упоминались, как будто это событие произошло совсем недавно. Даже в последней четверти 16 века история о вылитом в отхожее место молоке в который раз была использована папой Григорием XIII как обвинение против евреев. Ее приводили очень часто, хотя ни время этого преступления, ни место, где оно произошло, никогда не упоминались; даже имя преступника ни разу не было названо.

У папы Григория были серьезные основания не выдвигать на первый план ростовщичество как один из еврейских грехов; он знал, что монополия на эту запрещенную деятельность больше не находится в руках евреев, к тому же и сам он иногда обращался к ним за ссудами (37, 143). Как обойти церковные запреты, знал любой. Церковь вела ту же борьбу, которую вела когда-то синагога, и она проиграла ее по тем же причинам, что и синагога. Вопреки усилиям раввинов заставить свой народ подчиняться Моисеевым законам против ростовщичества, еврейские юристы, как показывает Талмуд, нашли законные пути обходить этот запрет (123, 2, 145).

Папа писал христианским владыкам, предупреждая их, что недопустимо позволять евреям жить на равных с христианами правах. Он упрекал архиепископов и епископов Германии за то, что в их стране евреи живут лучше, чем заповедано Богом. Они допущены на административные должности, они отказываются носить еврейский знак, а у некоторых из них даже есть христианские рабы. И держатся евреи со своим обычным высокомерием: «Не имея в сердце благодарности за оказанную им милость и не помня благодеяний, они платят оскорблениями за доброту и воздают безбожным презрением за добро – они, которым только из милости позволяется жить среди нас, которым вследствие их греха следует постоянно чувствовать на себе ярмо рабства». Более того, хорошие отношения между евреями и христианами в Германии иногда приводили к религиозным осложнениям. «Некоторые христиане, – жаловался папа, – по собственной воле стали евреями». Он заканчивает письмо запрещением религиозных диспутов с евреями, «дабы простодушные люди не низверглись в пучину заблуждения».

Страх перед последствиями религиозных дискуссий между христианами и евреями был одной из главных причин этого запрета. В средние века по своему культурному уровню и знанию Библии евреи, как правило, намного превосходили христиан, которые были не очень сведущи даже в собственной религии. Изоляция евреев, исключение их, насколько возможно, из общества считались необходимыми для охраны христианских душ. Именно поэтому в 1223 году Парижский собор запретил христианам служить у евреев, «дабы из-за внешнего благообразия их закона, который они порочным образом толкуют, евреи не увлекли бы живущих вместе с ними христиан в бездну неверия в Христа».

Чтобы избавиться от посягательства крестоносцев и гнета церковного законодательства, многие евреи начали переселяться в Восточную Европу. Они нашли убежище, а на краткое время. даже покой в Польше. Однако тень Четвертого латеранского собора преследовала их повсюду. Хотя по экономическим соображениям светские власти Польши готовы были предоставить пришельцам гражданские права, церковные власти были полны решимости исключить евреев, как прокаженных, из христианского общества. В 1266 году собор в Бреслау *12 постановил, что евреям нельзя жить рядом с христианами, ибо коренное население «могло пасть жертвой предрассудков и дурных обычаев живущих среди них евреев» (56, 1, 49). Собор подтвердил все ограничения и запреты папы Иннокентия III против евреев. Венский собор 1267 года продолжил эту политику «в высшей степени опасного плана преследования и полной изоляции евреев и, как следствие этого, создания атмосферы враждебности вокруг них» (118, 3, 202). Логика постановлений Четвертого латеранского собора с неизбежностью вела к образованию еврейских гетто.

В 1239 году был найден новый повод для разжигания общественного негодования против евреев и углубления пропасти между ними и их христианскими соседями. Крещеный еврей Николай Донин составил и направил папе Григорию формальное обвинение против Талмуда – свода религиозных высказываний и законов более чем тысячелетней давности. Гейне характеризовал Талмуд как «еврейский католицизм – готический собор, который, хотя и перегружен наивным и гротескным орнаментом, все еще восхищает своим парящим в небесах величественным блеском». Видимо, папа знал о Талмуде очень мало; судя по тону его письма, о существовании этой книги он знал понаслышке. Однако он написал французским епископам уведомление о том, что евреи «ныне следуют предписаниям новой книги, называемой Талмудом, которая несказанно богохульственна и оскорбительна», и приказал передать все еврейские книги «нашим дорогим чадам: доминиканцам и францисканцам». Аналогичные распоряжения были направлены в Англию, Испанию и Португалию, но лишь французский король принял меры: 24 воза еврейских книг были сожжены. Это было началом гонения на еврейскую литературу, продолжавшегося несколько столетий. В 16 веке доминиканцы в последний раз возглавили эту безуспешную борьбу в союзе с невежественным еврейским отступником Иоанном Пфефферкорном, которому, как писал Эразм Роттердамский, переход в христианство не принес никакого духовного блага: «Ex scelerato Judaeo sceleratissimus Christianus» («Из мерзкого еврея – мерзейший христианин»).