Читать онлайн «Маймонид». Страница 8

Необходимость отредактировать Мишну представлялась Рамбаму очевидной. В основе законов, согласно которым живут евреи и которые в совокупности именуются Ѓалахой, лежат толкования слов Библии, принявшие форму постановлений и комментариев многих поколений раввинов. Эти постановления передавались устно из поколения в поколение, и, поскольку они никогда не были записаны, между ними возникли некоторые расхождения. Приблизительно к 200 году н.э. рабби Иеѓуда ѓа-Наси, глава еврейской общины Земли Израиля, собрал большую часть всех этих подчас противоречащих друг другу постановлений в единый последовательный текст и назвал его Мишна(что означает «изучаемое посредством повторения»). Рабби Иеѓуда ѓа-Наси разделил Мишну на шесть разделов, в каждом из которых шестьдесят три трактата, которые, в свою очередь, делятся на главы.

В последующие столетия, а именно в 200500 гг. н.э., записи раввинистических дискуссий и размышлений, опиравшихся на Мишну, наряду с судебными ѓалахическими решениями, вошли в текст, получивший название Гемара. Гемарабыла призвана дополнить Мишну более обобщенным и систематизированным рассмотрением истин, что лежат в основе еврейской веры. По сути, Гемара — это комментарий к Мишне, с той разницей, что Мишна является ѓалахическим путеводителем по жизни, тогда как Гемара — это своего рода смешение фольклора и законоведческих дискуссий, выводимых из Торы независимо от возможности применить их на практике. Хотя текст Гемары опирается на Мишну, в Гемаре также содержатся ссылки на учение мудрецов, чьи высказывания не были включены в Мишну.

Разрозненные общины Земли Израиля и Вавилона составили две отдельные Гемары — Вавилонскую и Иерусалимскую. Хоть обе они восходят к одному источнику — Мишне, в них много различий. Вместе с тем они сохраняют единство, обладая общей формой. В обеих книгах за предписаниями из Мишны следует запись раввинистического обсуждения, в которую вошли и судебные аргументы, и легенды, и истории из жизни. Эта часть текста, которая занимает 60-70 процентов его объема и не является Ѓалахой, называется Агада. Ее основное предназначение — проиллюстрировать или истолковать обсуждаемый вопрос. Нередко обсуждение уходит от изначальной темы, однако всегда возвращается к ней, вопреки многочисленным «отклонениям». Гемару можно назвать «текстом, стоящим вне времени», в том смысле, что комментарии многочисленных авторов, живших в разное время (наиболее значительным из них был живший в XI в. французский комментатор Раши), вписывались позднее на поля. В результате более поздние вставки обрамляют пассаж из Мишны и оригинальный комментарий законоучителей III-IV вв.; дискуссия усложняется, а объем текста увеличивается. Слово Талмуд (учение) обозначает Мишнуи Ѓемару вместе, хотя нередко оно используется только для обозначения последней.

Поскольку Гемара была составлена намного позже Мишны, правильное понимание Ѓалахитребовало глубокого изучения позднейших дополнений — нелегкая задача для кого угодно, кроме особо преданных своему делу ученых. Рамбам решил создать компендиум, в который вошли бы только самые важные талмудические предписания. Так он намеревался открыть прямой доступ к пониманию Мишны для не слишком образованных читателей или для тех, у кого попросту нет ни времени, ни склонности разбираться в крайне запутанном и трудном для понимания беспорядочном тексте Гемары. Помимо того, перед ним стояли две другие цели: предоставить своему читателю простое введение в Талмуд и вернуть тексту рабби Иеѓуды ѓа-Наси роль первичного источника, открывающего путь к пониманию еврейского закона. Текст рабби Иеѓуды ѓа-Наси вновь восстает перед читателями как сборник Закона. Чтобы завершить комментарий к Мишне,Рамбаму потребовалось десять лет.

Когда молодой ученый приступил к этому труду, стало ясно, что подобная интеллектуальная работа несовместима с тем кочевым образом жизни, который вела семья рабби Маймона. Рамбаму требовалось намного больше книг, чем он мог достать, ему необходимо было постоянно поддерживать связь с другими учеными, чтобы обмениваться с ними идеями. В сущности, после отъезда из Кордовы семья рабби Маймона постоянно пребывала в бегах, скрывая не только свое происхождение, но и саму принадлежность к еврейскому народу. Такая жизнь едва ли способствовала глубоким раздумьям и осуществлению литературных замыслов. Семье рабби Маймона нужно было жить в еврейской общине, положение которой было бы более устойчиво, чем положение тех общин, в которых им довелось побывать во время опасных скитаний из одного андалусского города в другой. Наверное, в поисках пристанища они не раз мечтали найти такое место, где ни один мусульманин не знал бы о том, что они евреи, чтобы можно было тайно отправлять ритуалы, не страшась разоблачения, как это случалось во время их нелегких странствий. Вот почему рабби Маймон решил перевезти семью в марокканский город Фес. Как и в городах Испании, в Фесе Альмохады также преследовали евреев, однако в этом городе перед семьей рабби Маймона открывались такие перспективы, о которых невозможно было и мечтать в пути или в городах Пиренейского полуострова.

В отличие от других городов, в которых приходилось скрываться семье рабби Маймона, в Фесе по-прежнему действовали светские школы. В них преподавали самые разнообразные предметы, в том числе те, которые молодой Моше хотел изучить глубже, — например, математика, астрономия, философия и естественные науки. Моше уже в ранней юности изучал медицину; теперь же он стремился узнать больше, перенимая знания у опытных врачей. И хотя многие еврейские семьи были вынуждены спасаться бегством из Феса, для семьи рабби Маймона этот город стал спасительной гаванью.

Однако они были сильно разочарованы состоянием местной еврейской общины. Евреи Феса пребывали в полном духовном оцепенении. Это было даже хуже, чем страх, царивший в городах Испании. Можно представить себе, что рабби Маймон и его сыновья были готовы к новым гонениям, подобным тем, что они уже испытали в Кордове при Альмохадах, но упадок духа и умственная ограниченность, с которыми они столкнулись в Марокко, застали их врасплох. Неистовая секта Альмохадов захватила Фес в 1145 году, и жители этого города пятнадцать лет страдали под жестоким гнетом завоевателей. Многие евреи бежали, другие обратились в ислам. Но большая часть членов общины предпочла формально перейти в ислам, в то же время тайно придерживаясь еврейской веры и сохраняя верность ее обычаям. И все же многие евреи Феса пали духом. После долгих лет мнимого следования обычаям ислама среди евреев Феса нашлись те, кто начал сомневаться в основах своей собственной веры. Особенно же их волновал вопрос, не является ли новая религия, к которой они выказывают мнимое послушание, настоящей преемницей их собственной. Быть может, Бог хочет таким образом показать им, что религия Мухаммеда более истинна, чем религия их законодателя Моше рабейну. И возможно, Мухаммеду в самом деле было дано больше власти — ведь слова: «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед пророк Его» спасли им жизнь.

Незадолго до приезда семьи рабби Маймона в Фес в тамошнюю общину пришло письмо от известного раввина, бежавшего из Марокко. Это письмо вызвало в душах евреев Феса еще большее смятение. Письмо было написано в ответ на вопрос, заданный этому раввину одним местным жителем. Он спрашивал мнение раввина о том образе жизни, который ведут марокканские евреи — они скрывают правду о своей подлинной религии и делают вид, что живут точно так же, как их соседи-мусульмане. Раввин, живущий в отдалении и безопасности, ответил злобным осуждением евреев Феса. Он упрекал их в язычестве; по его мнению, совершенно не важно, возносят ли они молитвы к древнему Богу Израиля. Подобные молитвы, разглагольствовал он, утешение лицемеров и безбожников. Те, кто возносят их, не должны считаться евреями, ибо если так будут поступать все евреи, иудаизм полностью исчезнет.

Рабби Маймон не мог оставить без ответа такое суждение. В 1160 году, вскоре после прибытия в Фес, он написал открытое письмо к евреям Марокко. Он утешал их, утверждая, что они по-прежнему принадлежат своему народу и что Господь покровительствует им, согласно завету, который Он заключил с Израилем. Рабби Маймон настаивал на том, что притворное обращение в мусульманство оправдано спасением жизни; только внутренняя вера есть подлинное свидетельство принадлежности к еврейскому народу. Следует читать еврейские молитвы — писал он в своем пылком послании, которое стало известно как «Послание утешения», — даже если они произносятся безмолвно и слышны только Господу и сердцу человека, который молится.

И в самом деле, послание рабби Маймона исходило из самого сердца, тогда как второе письмо, написанное его сыном два года спустя, опиралось на острый логический ум молодого человека. «Послание об отступничестве» (на иврите Игеретѓа-шмад), которое Рамбам написал в 1162 году, было призвано убедить единоверцев в том, что слова беглого раввина противоречат не только Закону, но и всей истории иудаизма. Молодой ученый предваряет свое письмо вступлением, призванным утвердить авторитет автора: «Сказал Моше, сын рава Маймона, судьи, испанца». Он приводит здесь свое полное имя, которое в эпоху Ренессанса превратится в эллинизированное «Маймонид». Писатели того времени нередко использовали подобные вступления как стилистический прием, и Рамбам прекрасно знал это. Он также был знаком с иносказательными оборотами, принятыми в ту эпоху, и вполне возможно, что в выборе дальнейшей формы послания определенную роль сыграло изучение медицины. Рамбам писал: «Когда же я узнал об этом невероятном деле, подобном глазной болезни, я положил себе собрать травы и снадобья согласно древним книгам: сделаю из снадобий целебную мазь, врачующую этот недуг, и, с Божьей помощью, излечу его»[33].