Читать онлайн «Люди, идолы и боги». Страница 20

Это обстоятельство создает дополнительные трудности для тех, кто принимается за изучение ассиро-вавилонской религии.

Множество сходных мифов и обрядов, относящихся к самым различным эпохам, можно встретить у совершенно чуждых друг другу по происхождению и культуре народов, так что порой кажется, что в этом нагромождении невозможно разобраться. В преданиях христианского календаря часто встречаются святые, эпизоды из жизни и взгляды которых целиком заимствованы из греко-римской мифологии и из иных религий. Вспомним, например, благочестивое средневековое житие двух святых, Валаама и Иозафата, переделанное из жизнеописания Будды. Но вся эта путаница ничто по сравнению с тем, что творится в ассиро-вавилонской мифологии.

Семитические легенды возникли на первоначальной шумерской основе, с обычными заимствованиями из религий соседних с Месопотамией народов: эламитов, хеттов, египтян, жителей Иранского плоскогорья и Малой Азии. Выявление оригинальных форм вавилонских и ассирийских мифов почти наверняка означает необходимость вновь и вновь пересматривать политическую и социальную историю народов, периодически господствовавших на полосе земли, орошаемой Евфратом и Тигром.

Древнейшие исторические документы, рассказывающие об ассиро-вавилонском обществе, уже свидетельствуют о классовой дифференциации. Обнаруженный в начале нашего века кодекс Хаммурапи, относящийся примерно к 2000 году до н. э., делит население на три категории: свободных, полусвободных и рабов. Подобные различия встречаются и в текстах аккадских законов Вавилонии, по меньшей мере на две сотни лет более древних, и в шумерском судебнике царя Липит-Иштар, отразившем юридические нормы древнего теократического государства. Все эти сборники публичного права, применявшегося на обширных территориях, рисуют нам картину общества, уже отдалившегося от первобытной общины и самого родового строя.

Фаза тотемического клана, связанного обычаями и обрядами с определенными животными (лев, собака, бык, баран, коза, осел, лошадь, орел, ворон, вепрь, скорпион, пантера, змея, черепаха), отныне оставлена далеко позади. Это привело некоторых поверхностных историков к забавному нарушению исторической перспективы. Они утверждают, что в Вавилонии исторического периода животные занимают в религиозной жизни второстепенное место, которое не идет в сравнение с их исключительным значением в религии египтян[57].

Дело совсем не в этом. Процесс отхода от племенных представлений отражается не только в законодательстве, но также и в религии. Характерные признаки животных сохраняются в изображениях богов, некоторые тотемы превращаются в богов-покровителей, другие в дьяволов.

Крылатый бык с человеческий, головой, или херувим, во дворце Ашурназирпала II

Херувимы, крылатые быки, которых устанавливают у входа в вавилонские храмы, чтобы отвращать от них злых духов, преобразились в ангелов европейской и христианской мифологии. Даже серафимы были изначально змеями. Ламашту, один из самых устрашающих демонов, который мучает человека, насылает на него лихорадку и другие болезни, представлялся древним как целая коллекция тотемов: он имел голову льва, зубы собаки, лапы пантеры, ревел как леопард, держал в лапах змея, а свинья и черная собака терзали его грудь.

Военнопленные-рабы, посаженные на кол за стенами осажденного города ассирийскими завоевателями времен Тиглатпаласара III

Религиозные верования изменились, поскольку коренным образом изменилась экономическая структура общества. В Ассирии и Вавилоне рабство с самого начала приобрело гораздо более жестокий характер, чем в Египте и Палестине, хотя оно никогда не принимало классических форм, свойственных Греции и особенно Риму.

В земледельческих работах этой страны во все времена преобладал тип свободного, хотя и обедневшего и угнетенного, труженика, и все же рабский труд был более распространен, чем в долине Нила. Что касается городской экономики, то роль рабовладения в ней видна из того, что из 59 статей аккадских законов Эшнунна, составленных аморрейскими семитами, пришедшими к власти при I вавилонской династии, 15 статей — четвертая часть — трактуют о рабах и рабынях. Рабы разделены на две группы: один принадлежат монарху, другие — частньш лицам. Пока еще нет речи о храмовых рабах, и это понятно: религия следует за общественной практикой, она не опережает ее. Далее различались с точки зрения правосудия местные рабы и чужеземные, военнопленные. Раб не мог владеть имуществом, его можно было продавать, как любую вещь, или отдавать на работы под залог ссуды. Дети господина, рожденные рабыней, считались, впрочем, законными, а в случае смерти официальной супруги рабыня могла стать законной женой хозяина. Шумерский кодекс Исина даже предусматривает первоначальные формы выкупа и освобождения; властелин, который освобождал граждан Ниппура от рабства, именовался спасителем.

Особенного внимания заслуживают две детали этого древнего законодательства, оказавшие большое влияние на религиозную практику других народов.

Первая касается обращения в рабство зятя, поступающего в услужение к свекру. Статья 25 шумерского судебника Билалама гласит (если перевод ее точен): «Зять должен предоставить свою рабочую силу на службу свекру, чтобы восполнять недостаток выкупной суммы». Этот закон напоминает нам библейский эпизод из книги Бытие (гл. 29), в котором Иаков отрабатывает у Лавана семь лет, чтобы получить в жены его дочь.

Другая особенность закона еще важнее: статья 51 того же судебника предусматривает, что местный раб не может уйти из дома без разрешения господина. По кодексу Хаммурапи нарушение этого закона наказуемо смертной казнью. Отсюда ведет начало вековая мучительная надежда рабов и всех бедняков Древнего мира оказаться однажды в городе без ворот — будь то на земле или на небе. В фантастическом описании небесного Иерусалима, одинаково близкого рабам и обездоленным греко-римского мира на пороге христианской эры, с волнующей наивностью отражено древнее видение Исайи: «Ворота его не будут запираться днем, а ночи там не будет»[58].

Таковы первые признаки глубокого преобразования образа мыслей людей, живших в долине Тигра и Евфрата в эпоху формирования классового общества.

Легенда о первом человеке, о его сотворении, о его первоначальном счастье и последовавшем грехопадении господствует на этой стадии развития вавилонской религии.

Нельзя сказать, что сходные представления о неком легендарном перворожденном человеке, прародителе живущих, отсутствуют у других народов. Всякая религия в определенный момент своего развития вырабатывает свои мифы о происхождении людей, и все они, за вычетом расовых и культурных различий, имеют нечто общее. Но поскольку сказание об Адаме и Еве перешло в Ветхий завет из усвоенных еврейским народом — в период пленения и изгнания — вавилонских мифов, к которым восходит современный текст Библии (составленный за шесть веков до нашей эры), внимание ученых приковано именно к этой легенде Древнего Востока, особенно после открытия клинописных документов. Следует все же сказать, что апологеты католицизма уже в начале нашего столетия высказывались против крайностей панвавилонской исторической школы[59].

Первобытная община не знает мифа о сотворении человека неким сверхъестественным и всемогущим существом по той простой причине, что на этой фазе социальной эволюции эти сверхъестественные и всемогущие существа еще не существуют в сознании людей. Человек рассматривается как естественное порождение животного «ли растения, благодаря которому клан пополняет запасы пищи, и лишь на более высоких ступенях развития отношения группы с предком эволюционируют в сторону еще смутных представлений о зависимости от предка.

Идея сотворения рождается лишь при условии возникновения в общественной жизни конкретной реальности производителя, изобретателя и создателя материальных предметов, а также владельца людей и вещей. В одной из двух версий легенды о сотворении Адама «И создал господь бог человека из праха земного…»[60] рассказывается, что он был вылеплен так же, как блюдо или амфора, изготовленная из глины гончаром[61]. Недаром основная идея библейского сказания о потерянном рае сложилась в эпоху рабства, эпоху существования жестокой эксплуатации рабов.

В вавилонской легенде о сотворении мира, повествующей о борьбе Бела-Мардука с чудовищем Тиаматом, торжествующее божество решает создать человека, вылепив его из смеси костей и крови, чтобы на земле кто-то мог служить богам. Это представление, кажущееся довольно необычным, в действительности всего лишь выражает в религиозной идеологии один из основных признаков классового общества. Мы достаточно далеки от времен Ашшурбанипала, ассирийского властелина Ниневии, для библиотеки которого в середине VII столетия до н. э. были вырезаны семь табличек, содержавших миф о сотворении, но и сейчас на вопрос «Для чего был сотворен человек» католический катехизис всегда дает тот же самый ответ.