Читать онлайн «Антология восточно–христианской богословской мысли, Том II». Страница 58

Иконопочитателям, однако, пришлось торжествовать недолго, меньше 30–ти лет. Иконоборческие настроения все еще были сильны в обществе, как при дворе и в армии, особенно в войсках мало–азийских провинций — именно стратиг Анатолийской фемы Лев, взойдя на престол, возобновил иконоборчество, не без влияния некоторых придворных чиновников и клириков, — так и среди людей образованных: главным идеологом и богословом второго иконоборчества стал Иоанн Грамматик, один из самых ученых людей IX в., вместе со Львом Математиком стоявший у истоков «Македонского ренессанса»[711].

Иконоборческие настроения заметно усилились в империи еще при Михаиле I (811–813 гг.): в 812 г. императору даже пришлось покарать отрезанием языка некоего пустынника Николая, который «расколол и поносил нечестиво икону Пресвятой Богородицы»[712]. Причиной усиления таких настроений были постоянные военные поражения византийцев, особенно в войнах с болгарами, в которых когда–то отличался победами император–иконоборец Константин V. Во время последнего военного похода Михаила летом 813 г. иконоборцы устроили в столице скандал во время патриаршего богослужения — ворвавшись в императорскую гробницу в храме Святых Апостолов, они призывали Константина V: «Восстань и помоги погибающему государству!»[713]. Многие из разжалованных за иконоборческие симпатии военных считали, что византийцы при Ирине, Никифоре и Михаиле I терпели военные поражения из–за иконо–почитания и обвиняли «не собственные грехи, но православную и от отцов переданную веру и святой монашеский образ — училище божественной философии»[714].

Поражение византийцев в сражении с болгарами при Версиникии привело к отречению Михаила I от престола и воцарению Льва V Армянина (813—820 гг.), который, сумев отразить вражескую угрозу и заключить с болгарами мир, не только вернулся к иконоборчеству, но и начал жестокие гонения на иконопочитателей и сочувствовавших им, что в конце концов стоило ему жизни: он был убит прямо в алтаре храма во время Рождественской службы и вместо него воцарился гораздо более умеренный Михаил II Амориец (820—829 гг.). Новый император не восстановил иконопочитания, но прекрашл гонения и позволил всем верить, как им угодно. Его сын Феофил (829—842 гг.), последний из императоров–иконоборцев, ужесточил отношение к иконопочитателям, но хотя антииконоборческие источники называют его едва ли не самым злейшим гонителем православных, на самом деле масштабных гонений он не предпринимал; если при нем и преследовали иконопочитателей, то довольно избирательно и чаще всего по причинам более политического, нежели религиозного характера[715]: император стремился навести порядок в государстве и в Церкви и, если бы не его ересь, вероятно, мог бы войти в историю Византии как один из самых блистательных государей. Спустя год после смерти Феофила, его супруга св. Феодора восстановила в империи иконопочитание — уже навсегда; однако этому торжеству православия предшествовали более чем годичные переговоры, в результате которых императрица фактически принудила православных исповедников молиться за Феофила, вымолить для него прощение и включить в диптихи в качестве православного государя.

Далеко не все исповедники дожили до торжества иконопочита–ния; не дождались его и два главных православных богослова периода второго иконоборчества — св. патриарх Никифор и св. Феодор Студит. Хотя в целом они продолжали держаться учения, изложенного св. Иоанном Дамаскиным и VII Вселенским собором, однако они углубили его в христологическом плане, поскольку их главный противник — Иоанн Грамматик — совершил своего рода «богословский синтез» иконоборчества, уточнив некоторые моменты, недостаточно разработанные на Иерийском соборе. После смерти Феодора и Никифора в иконопочитательской среде практически не было создано новых апологий, если не считать некоторых писаний св. Мефодия, ставшего патриархом в 843 г.[716], где в общем излагаются те же самые идеи: о том, что «слово есть икона, а икона — слово», а потому истинное изображение «поклоняемо так же, как глаголы правды», о том, что Моисей украсил скинию изображениями херувимов, что Христос воплотился и потому может быть изображен на иконе и т. п. Таким образом, учение Церкви об иконопочитании было окончательно оформлено именно в трудах святых Никифора и Феодора, к которым мы теперь и обратимся.

Прп. Феодор Студит (759—826 гг.) является одним из самых ярких церковных деятелей IX в.: он вошел в историю Византии как автор монастырской реформы, борец за соблюдение канонического права и за независимость Церкви от императорской власти, богослов, проповедник, гимнограф и один из главных защитников иконопочи–тания в период второго иконоборчества. Современники признавали, что он более всех потрудился ради торжества православия — его письма и окружные послания, опровержения иконоборцев и призывы к верующим держаться иконопочитания и не общаться с еретиками переписывались многократно и расходились по всей империи; братия его монастыря, в которых св. Феодор воспитал твердость и мужество, почти все сохранили православие во время гонений и способе гвовали утверждению веры среди монахов и мирян — Феодор называл студитов «светом Византии»[717]. Когда св. Феодор скончался, его ученик и преемник по игуменству св. Навкратий не преувеличивал, когда писал: «Быв доселе поражаемы многими другими бедствиями и злоключениями, мы, однако же, еще не получали столь тяжкого и опасного поражения. Но вот, для нас помрачился теперь прекраснейший мир; сетует Церковь, рыдают народы, что не стало борца, что умолк провозвестник и мудрый советник. Священное сословие ищет своего началовождя, исповедники — соучастника в исповедании, борцы — своего подвигоположника, больные — врача, скорбящие — утешителя. <… > Мы ходим теперь с печальным и унылым лицом. Мы сделались предметом поношения и радости для противников и еретиков.. .»[718]. То что православные выстояли в гонениях, развернутых императором Львом Армянином в 815—820 гг., во многом было заслугой св. Феодора, который не уставал письменно и устно утверждать в вере и ободрять всех — и епископов, и клириков, и монахов, и мирян, — не страшась ни угроз от иконоборцев, ни бичевания, ни темничного заключения и ссылок.

Будущий исповедник родился в Константинополе в семье императорского чиновника. Его родители, Фотин и Феоктиста, происходили из знатных родов. Фотин служил в императорском казначействе; Феоктиста в раннем детстве лишилась родителей и воспитывались родственниками. Фотин, по–видимому, поначалу не отличался ревностью о благочестии: по словам св. Феодора, Феоктисте приходилось читать Псалтирь тайно по ночам, «чтобы не огорчить мужа»[719];

религиозным воспитанием детей занималась тоже она. Феодор был старшим ребенком и получил хорошее образование — его готовили к карьере государственного чиновника. Однако когда после смерти императора Константина V закончились гонения на иконопочита–телей, в Константинополь приехал прп. Платон, брат Феоктисты, который давно подвизался в монашестве и был игуменом монастыря Символов; под его влиянием Феоктиста решила принять постриг и уговорила последовать своему примеру мужа и детей (у Феодора были два брата, Иосиф и Евфимий, и сестра, имя которой неизвестно). Феодор стал монахом в возрасте 22–х лет. Его семейство основало монастырь в местечке Саккудион и Платона попросили быть у них настоятелем. Феодор предался иноческим подвигам, стяжал уважение всех братий и стал главным помощником настоятеля; около 790 г. он был рукоположен в священный сан, а в 794 г. св. Платон тяжело заболел и настоял на избрании нового игумена — по общему желанию братий им стал св. Феодор.

В 795 г., когда император Константин VI вступил во второй, незаконный, брак, свв. Платон и Феодор воспротивились этому, перестав поминать императора и патриарха Тарасия, что привело к их изгнанию из Саккудионского монастыря и заключению под стражу. Однако к тому времени влияние саккудионцев уже было велико и подвигло многих других на протест против неканоничного брака императора; в конце концов Константин был свержен и после воцарения его матери Ирины св. Феодор и его братия были освобождены, а вскоре, в 798 г., императрица предложила им занять Студийский монастырь в Константинополе. Основанная в V в., эта обитель получила наибольшую известность именно при игуменстве Феодора и стала самым влиятельным монастырем не только в столице, но и во всей империи, благодаря тому продуманному устройству, которое дал Феодор монастырской жизни — студийский устав распространился впоследствии по всему Востоку, в том числе в России, — а также интеллектуальной деятельности монахов: Феодор хотел, чтобы его братия были способны приносить пользу Церкви, и полагал обязательным изучение богословия и философии для тех, которые могли извлечь из этого пользу; он также организовал в обители обучение церковному пению, гимнографии, иконописи, миниатюре и каллиграфии; в монастырском скриптории переписывалось множество книг; Студийская обитель сыграла большую роль в распространении только что появившегося минускульного письма[720] и стала одним из центров византийского книжного дела. Феодор, был искусным каллиграфом и плодовитым гимнографом: многие его сочинения — стихиры, каноны и иные литургические произведения — вошли в состав Миней и особенно, Триоди[721] наряду с сочинениями его брата–исповедника архиепископа Иосифа Солунского и других студитов.