Читать онлайн «Хей, Осман!». Страница 3

Гильом де Рубрук[27], посланец к монголам от франкского короля Людовика Святого[28], видел, как монголы пьют рисовое пиво, квашеное кобылье молоко, именуемое кумысом, и красное вино, напомнившее Рубруку вино из Рошеля. И женщины монголов напивались допьяна, как и мужчины. А заедали питье бараньим мясом без соли и хлеба...

А в 1257 году, спустя два года после того, как проехал там Рубрук, монголы взяли прекрасную Конью, султанскую столицу.

В 1241 году умер болгарский царь Иоанн Асен II[29], расширивший небывало пределы Болгарского царства. А уже спустя год Болгарское царство склонилось к стопам Ногая[30], монгольского темника. Болгарские цари платили дань монголам, а болгарские воины ходили в монгольском войске. Войска болгарского царя Константина[31] пошли с войсками Ногая на императора Михаила VIII Палеолога...[32] И рассказывает об этом византиец Пахимер в «Хронике» своей. Но всесильный тогда Ногай то и дело гневался на болгар и славян и опустошал их земли. И сын Ногая, Чака-хан[33], сел на болгарский престол в граде Тырново, потому что женой его была дочь прежнего царя болгар, Георгия Тертера. А Светослав, сын Тертера, пошёл на Чаку, пленил его и отрубил ему голову, и сделался царём. И всего пятьдесят девять лет владели монголы Болгарским царством - от 1242 года - до года 1301-го...

Монголов боялись. Монголов ненавидели. Против монголов объединялись не на долгое время. Все объединялись; и сельджуки, и греки-румы, и армяне, и франки, и норманны, и грузины-дясурджины.

Знаменитый в мире армян Киракос Гандзакеци в своей «Истории Армении» описал ужас и разорение, несомые монголами. Но монголы схлынули с Балканского полуострова, как прилив переходит в отлив. Они покинули земли и государства Европы и сделались малым народом большой степи, безвестными халха[34]. И кто бы знал в подробностях о жизни монгольских правителей времён их величия, если бы не писания летописца Рашида ад-Дина[35], иудея, принявшего ислам; Рашид ад-Дин оставил нам рассказы о монгольских ханах. А с Балканского полуострова они исчезли. И не так легко сыскать их следы.

А византийцы устремлялись к возрождению былой силы. Иоанн Ватацис захватил северную Фракию и Македонию, Адрианополь и Фессалонику. И в битве при Пелагонии никейцы разгромили воинов Латинской империи. Ещё шаг к освобождению Константинополя. И генуэзцы обещались помочь кораблями. Но когда генуэзский флот подошёл к Константинополю, город уже был взят византийским полководцем Алексисом Стратигопулосом. Это случилось 25 июня 1261 года. Но возрождённой византийской империи пришлось лавировать между враждующими Генуей и Венецией. Михаил VIII Палеолог заключил союз с республикой святого Марка. Возрождённая империя простёрлась нагая и желанная для многих. Рыцари-госпитальеры[36] отторгли от неё остров Родос[37], а после - и Додеканезские острова...

Византийская империя и Конийский султанат примирились. Византия занята была теперь борьбой с болгарами и сербами, а Конийский султанат боролся с Левоном II, королём армянского Киликийского королевства[38].

Когда расцветал Конийский султанат под рукой Алаэддина Кейкубада[39], и ширились владения, и возможно было уже помыслить о новом натиске на румов-византийцев; вот тогда-то грозным эхом донеслись до Коньи дикие воинские клики монголов, множественный стук неподкованных копыт низкорослых монгольских коней... У Эрзурума и Ахлата войска сельджуков столкнулись с сильным противником - Джелаледдином Мангуберти, сыном хорезмшаха Мухаммеда.

Монголы разгромили Хорезмское государство в 1220 году. Но Джелаледдину Мангуберти удалось объединить под своей властью Хорасан[40] и сопредельные Хорасану области. И желая ещё более укрепить и расширить свою власть, Джелаледдин Мангуберти решил захватить и Малую Азию - владения сельджукидов. Однако в конце лета 1230 года в долине Яссычимен у Эрдзинджана войска Алаэддина Кейкубада разбили армию Мангуберти. Ещё никто не понимал, что же это происходит! Откуда вдруг надвинулись, явились, пришли в Малую Азию новые люди? А были это бегущие от монголов. Бежали тюркские кочевые племена, бежали горожане из некогда цветущих, а ныне погромленных городов Средней Азии и Персии. Бежали в Малую Азию. Но отнюдь не мирными беженцами, а желали укрепиться, отнять земли у сельджукидов. И вот уже на востоке Конийского султаната кочевники подняли восстание против султана Коньи. Султану Гияседдину Кейхюсреву II с трудом удалось подавить это восстание, возглавленное воинственным шейхом Исхаком. Конийский султанат слабел, а причина событий прояснялась - монголы!

Уже и византийцы поняли! Уже Иоанн III Ватацис[41] предложил сельджукам союз. И вот они, монголы! Уже не беглецы от монголов, а сами монголы! 26 июня 1243 года — битва при Кесе-даге. Византийцы и сельджуки - вместе - против монголов. Но общее войско было погромлено монголами сокрушительно. Полчища монгольские разграбили Сивас и Кайсери, наложили данничество на султанов Коньи и отхлынули на зимнюю стоянку в Муган, к морю Каспийскому. Но теперь византийцы и сельджуки сделались крепкими союзниками...

Кто знает, что бы могло случиться! Но случилось именно то, что и случилось. После смерти Кейхюсрева II началась в Конье смута, сыновья покойного султана делили его наследие, спорили о троне. Монголы оставались далеко, но Михаил VIII Палеолог уже знал, что они такое! И, вероятно, боялся внутренней сельджукской смуты - во что она могла вылиться, переплеснуться?.. Император заключил дружественный договор с монголом, ильханом Хулагу...[42]

А в приграничьях Малой Азии бродили тюркские кочевники, беглецы от монголов. И кто бы мог угадать, догадаться, что же зарождается там, далеко от городов стольных...

В разговорной речи, фольклоре и народной поэзии рождался будущий турецкий язык, смешивая в себе восточно-огузское койне[43] и слова восточно-тюркской письменности...

Ещё держались византийцы и сельджуки, но уже прояснялись всё ярче беглецы от монголов, объединялись в Малой Азии, оставались на страницах летописей и хроник... Агач-эри - в области Мараш - Малатья, чепни — в области Синоп - Самсун, уджей - в области Кейджегиз - Денизли - Ушак, караманцы - в области Эременек - Мут - Силифке - Анамур, гермиянцы - в области Кютахья... Все они писать не умели. Но вокруг нацеливали в них заострённые каламы[44] летописцы, арабские, армянские, византийские...

«В 703 году армянского летосчисления (стало быть, от Рождества Христова в 1254-м) появился некий туркман из кочевников по имени Ислампак (стало быть, Ислам-бек, - мы уточняем сейчас). К нему примкнули из его же рода агачариков и причинили множество бед христианам, разорили много поселений у подножия Тавра, угоняя в плен людей и всё сжигая на своём злом пути. Они заняли и сожгли город Крак», писал в своей летописи Смбат Спарапет.

Кочевники агач-эри грабили караваны и совершали набеги на земли румийские, сирийские, армянские. Монголы двинули на них армию в двадцать тысяч сабель, которыми предводительствовал Байджу-нойон. Разумеется, кочевники были с видимой лёгкостью разбиты и рассеяны. Долго ли, с таким-то воинством! Рассеялись и вновь сбираются в отряды летучие, вновь бродят по землям сирийским, вновь являются на западе и юго-западе Анатолии - Анадола[45].

Ибн-Саид, арабский географ XIII века, насчитал двести тысяч туркманских шатров на западных рубежах Конийского султаната; раскинулись эти шатры у города Тунгузлу (а он же - Денизли, Ладик, Лаодикия) и подле крепости Ханаз. Глава кочевого рода Мехмед ал-Уджи поклонился монголам; объявил, что никого из конийских принцев не поддерживает в их желании занять престол, а сам желает подчиняться ильхану Хулагу. И направил к ильхану своего посланца и просил прислать ему, Мехмеду ал-Уджи, маншур-грамоту и санджак-стяг; чтобы он, Мехмед ал-Уджи, был бы правителем своего малого владения, бейлика. Стяг и грамоту прислали, но после, как-то между прочим, казнили нового бея, то есть Мехмеду ал-Уджи отрубили голову по приказу того же ильхана. И что? Бейлик остался под властью Али-бея, зятя Мехмеда ал-Уджи.

Кочевым малым правителям было всё едино, у кого выпрашивать высокие титулы и права на владения, — у монголов, у сельджуков, у византийцев... Пишет Смбат Спарапет: «А до смерти Константина, отца царя, появился некий Хараман из рода кочующих племён исмаильтян[46], и присоединились к нему многие из его племени, и потребовал он, чтобы величали его султаном. Он сделался настолько сильным, что истинный султан Рукнеддин не осмеливался спорить с ним. Хараман захватил много крепостей и начал притеснять Исаврию и Селевкию, и брал в плен жителей». Рукнеддин предоставил Караман-бею местность Камереддин-или в условное владение («икта») и дал ему титул эмира, а брата его, Бунсуза, сделал эмиром султанских телохранителей (эмир-и джандар). Затем и Гюнери Караманоглу получил титул бейлербея, а Сулейман Эшрефоглу был сделан султанским наибом[47]. Так было. И малые правители кочевников привыкали к оседлой роскоши двора конийских султанов.