Читать онлайн «Спартак». Страница 9

Сельскохозяйственные писатели перерабатывают в нужном направлении рекомендации Катона, бравшего за основу имение в 240 югеров для оливкового сада (обслуживалось 13 рабами) или в 100 югеров виноградника (обслуживалось 15 рабами). Молодые писатели применительно к новым условиям (видное место среди них занимает Г. Кассий, будущий противник Спартака, владелец богатого имения в Сицилии) дискутируют в своих книгах вопросы местоположения имения, его связи с рынком, роль садов, лесов и огородов, необходимость для хозяина часто посещать свои владения; они обсуждают вопросы о тягловой силе, об организации труда, о поместной администрации, об обращении с рабами, о необходимой численности их и профессионализации, о личных качествах рабов, о сочетании труда рабов и свободных, о месте арендаторов и издольщиков и т. п.

В соответствии с новыми идеями богатые скотоводческие виллы[4] быстро распространяются по Италии. О доходности их легко заключить на основе примеров, приводимых Варроном. «Сей из одной виллы, где вскармливаются (домашняя птица и пчелы), извлекает больше дохода, чем другие из целого имения. Я видел у него большие стада гусей, кур, голубей, журавлей, павлинов, а также сонь, рыб, кабанов и другой охотничьей дичи. Его отпущенник, ведущий записи, принимавший меня в отсутствие патрона, говорил, что благодаря всему этому вилла приносит более 50 тысяч (сестерциев) в год…

…Разве Л. Абукций, человек весьма образованный, пишущий в стиле Луцилия, не говорил, что в его Альбанских владениях собственно имение всегда оттесняется на задний план виллой, где вскармливаются животные, так как поле приносит менее 10 тысяч (сестерциев), а вилла — более 20 тысяч? По его же словам, если приобрести виллу в любом месте на морском берегу, то она даст более 100 тысяч (сестерциев) дохода».

С такими-то вот средними и небольшими имениями поддерживали тесные отношения большие земельные владения богатых людей (латифундии), продавая им все необходимое и отдавая внаем нужных специалистов — врачей, сукновалов, плотников и т. п. «Действительно, — говорит Варрон, — многие должны ввозить в имения зерно, или вино, или иное, что (там) отсутствует. С другой стороны, немало таких, которые могут кое-что вывозить. Так, например, вблизи Рима очень выгодно обрабатывать огороды, а также иметь сады, засаженные фиалками и розами, и вообще производить то, что потребляет Рим, тогда как в отдаленном имении, где (такие продукты) нельзя продать, подобные продукты невыгодны. Также если по соседству имеются города, или села, или даже обильные поля и виллы богачей, где можно недорого купить необходимое для имения и продать излишнее, — как, например, подпорки, столбы, тростник, — то имение более доходно, чем если приходится (все необходимое) ввозить издалека. А иногда (покупать по соседству даже выгоднее), чем производить у себя».

Но латифундии в 1000—1500 и более югеров заводились богатыми людьми не только в Италии (здесь они были сравнительно редки до 1 в. н.э.); еще чаще ими обзаводились в провинциях. Здесь владельцы их действовали с большей бесцеремонностью, разоряя мелких и средних собственников, поглощая их имения, приобретая толпы рабов для обработки земли. Поэтому враждебное отношение к латифундиям выявилось там гораздо скорее.

Но крупные собственники не смущались. Выступая одновременно как ростовщики, в дружном согласии с откупщиками и наместниками, они крепко держали зависимое население провинций в своих руках, не признавая в платежах никаких отсрочек и неумолимо отнимая у крестьян их участки, не останавливаясь даже перед тем, чтобы отнять их силой.

Судьба этих несчастных — маленьких людей из Италии или провинций — была очень незавидна. Захватив свой немудреный скарб, грязных ребятишек и отеческих богов, они уходили в города в поисках заработка и там пытались устроиться, знакомясь на собственном опыте с ужасами городской нищеты.

С завидной энергией ловкие дельцы пускались в различные спекулятивные предприятия. Они строили в Италии и в провинциях доходные многоквартирные дома для сдачи их внаем, покупали молодых рабов, обучала их ценным профессиям и также отдавали внаем или отпускали на волю по контракту с обязательством делиться приобретенными доходами. Наконец, они составляли товарищества, выпускали и продавали особого рода акции и облигации на участие в морских перевозках, в военных поставках, в сборах соляной пошлины, в разработке серебряных и золотых рудников, залежей глин и т. п. Многие уважаемые люди из всадников служили налоговыми агентами или крупными чиновниками у зависимых царей (самым ярким примером людей такого сорта служил Г. Рабирий Постум, друг Цицерона, получивший известность займом новому царю Египта Птолемею в 59 году, последующим отчаянным грабительством на посту его министра финансов, смещением с этого поста, тюрьмой и бегством из страны).

Значительные средства, которыми располагали римские деловые люди (так называемые всадники), давали им возможность оказывать давление на сенат по вопросам откупных платежей и провинциальной жизни, подкупать плебс зрелищами и удешевленной продажей хлеба, роскошными угощениями, во время которых выставлялись хорошее вино, жареные гуси, цыплята, дрозды и даже павлины.

В целом Италия быстро возрождалась. Вновь оживилась торговля. В провинции вывозили изделия италийского ремесла, а ввозили предметы роскоши, металлы и некоторое количество хлеба. Своего хлеба Италии пока еще хватало, так как хлебопашество являлось ведущей отраслью в мелком хозяйстве. Рабовладельцы Италии с гордостью смотрят на быстрое восстановление хозяйства страны. И Варрон, обозревая дела минувших десятилетий, с чувством законного удовлетворения говорит: «Какой ячмень я сравню с кампанским? Какую пшеницу с апулийской? Какое вино с фалернским? Какое масло с венафским? Разве не засажена Италия так, что вся кажется фруктовым садом? Разве гуще покрыта виноградными лозами Фригия, которую Гомер назвал „обильной виноградниками“, или Аргос „многоплодный“ у того же поэта? В какой земле один югер приносит и 10 и 15 мехов вина, как в некоторых районах Италии?..»

Эти блестящие успехи в возрождении хозяйства страны достигались не только талантами и трудами господ, но и усиленной эксплуатацией рабов. Ряды их непрерывно росли и обновлялись.[5] На италийских полях больших, средних и маленьких имений они работали в холод и зной, по 14—15 часов, с утра до темноты, разбитые на десятки, под бдительным присмотром надсмотрщиков, без всяких выходных, без нормального обеденного перерыва, получая горячую пищу только в конце дня, при весьма скромном отдыхе.

Жили рабы в обособленных друг от друга местах по родам работы (в одном месте — пахари, в другом — виноградари и т.д.), в жалких конурках (размеры — 6— 14 квадратных метров), где обитало 2—5 человек: там были плохо оштукатуренные стены, глиняный пол, топчаны с одеялами, матрасами и подушками, немного посуды (амфоры, кувшины, горшок, тарелки, сосуды для рыбного соуса), иногда — светильник и ручная мельница, чтобы молоть зерно для каш. Тут же находился эргастул для непокорных с рядом узких окошечек. Питались рабы хлебом, полбой, солеными и свежими овощами, маслинами, инжиром, бобовыми. Доставалось на их долю также некоторое количество сыра, молочных продуктов, масла и вина. Поместная администрация, однако, часто ухудшала рацион рабов, воруя продукты. Тяжелый труд в неблагоприятных условиях приводил к тому, что рабы нередко болели. Их, правда, усиленно лечили свои же рабы-врачи по указанию владельцев имений. Но преследовала такая «заботливость» хозяев только одну цель: чтобы они своей болезнью не причинили значительного ущерба хозяевам. Рабов старых и больных нередко старались продать. Если это не удавалось, их отвозили на остров Эскулапа на Тибре и там оставляли на произвол судьбы.

Эта категория сельских рабов находилась в особо трудных условиях. Она подвергалась самой беспощадной эксплуатации. В результате сверхнапряженного труда рабы за два года, по словам Цицерона, возмещали своим хозяевам понесенные на их приобретение затраты.

Но даже и этой категории рабов, в которой особенно кипели гнев, ненависть и жажда мести, хозяева время от времени устраивали маленькие праздники: весной, в апреле, в честь древнеиталийской богини огня Палес, покровительницы скота и пастухов (праздник назывался Палилии), после жатвы, после сбора винограда, в Сатурналии (17—19 декабря). Сатурналии устраивались в честь бога посевов Сатурна. В эти дни останавливались общественные дела, отменялись наказания провинившимся, делались подарки, устраивались выпивки, царило общее веселье. 19 декабря господа прислуживали своим рабам за столом и сидели вместе с ними. Сами рабы очень ценили дни своего недолгого отдыха, смеялись и пели на играх перекрестка, весело скакали через огонь, когда сжигали солому. В эти свободные праздничные дни сельские рабы отдыхали так буйно и весело, что «соседи едва могли вынести взрывы их веселости».