Читать онлайн «Спартак». Страница 7

II

Закончилась Первая война понтийского царя Митридата с Римом. Побежденный царь очистил занятые территории и возвратился в Понт, отеческое владение, обязавшись выполнить все условия заключенного в Дардане мира (осень 85 г. до н. э.).

Сулла, крупнейший полководец сената, с войском вернулся в Италию (83 г. до н.э.), победил марианцев, лишил их гражданских прав, имущества, а многих и жизни, стал диктатором (конец 82 г.)[2]. Он заставил побежденную Азию и Грецию с избытком возместить Италии потери, понесенные в ужасной междоусобной войне.

В результате возобновившихся торговых операций на острове Делос Италию вновь наполнили сотни тысяч рабов самых различных профессий: земледельцы, кузнецы, чеканщики, красильщики, парфюмеры, повара, скульпторы, живописцы, музыканты, грамматики, архитекторы, инженеры, ученые. Среди этих фракийцев, кельтов, иллирийцев, греков, македонян, галатов, азиатов, каппадокийцев, киликиян, сирийцев было значительное число бывших солдат-наемников и военачальников, сражавшихся против римлян с оружием в руках и знавших все перемены военного счастья. Теперь перед вновь прибывшими стал нелегкий выбор: что делать дальше — бежать и заняться грабежами на дорогах и в лесах Италии или постараться забыть далекую родину, изучить по возможности язык и привычки победителей, приспособиться к их порокам, как сделали те тысячи тевтонов и кимвров, которые попали к римлянам в плен в результате их побед при Аквах Секстиевых (102 г. до н.э.) и Верцеллах (101 г. до н.э.)?

И новые рабы, потерявшие свободу и очаги, были вынуждены начинать жизнь заново. Они знакомились с людьми и положением дел, изучали слабости своих господ. Наиболее ловкие из греков и азиатов становились управляющими, библиотекарями, писцами, переводчиками, советниками, пособниками в разврате; наиболее красивые из женщин превращались в наложниц и любовниц. Большая часть рабов занималась физическим трудом: они выделывали ковры и ткани, работали в ремесленных мастерских и на полях, улучшали культуру винограда и оливок, выращивали скот и птицу.

Их господа после тягот войны с Митридатом, жестокой войны с марианцами и проскрипций наслаждались роскошью, искусством и науками. Они обзаводились обширными виллами, громадными домами в Риме с приемными, гостиными, библиотеками, статуями, картинами, дорогой посудой, бассейнами, банями, пышными семейными усыпальницами.

Состоятельные люди не жалели денег на строительство и украшение своих домов и вилл. Л. Лукулл за имение в Байях уплатил 10 тысяч талантов (талант — 26,2 килограмма серебра), дом Квинта Цицерона в Риме стоил 1 миллион сестерциев, дом Марка Цицерона на Палатине, купленный после отбытия им «исторического» консульства, обошелся ему в 3,5 миллиона сестерциев. Имущество М. Красса оценивалось согражданами в 200 миллионов сестерциев.

Стремление к роскоши всюду становится главным. «Считается, — негодует поклонник простоты предков, — что нет у тебя и усадьбы, если на нее не насело множество греческих слов, которыми по отдельности называют разные места: процетон, палестра, аподитерий, перистель, орнитон, перистерон, опоротека».

При этих усадьбах и виллах имелись обширные амбары, погреба, кладовые, цветники, огороды, птичники, рыбные пруды, парки, луга, леса и пастбища. Число рабов, вольноотпущенников, свободных съемщиков — колонов, дворовых слуг, всякого служебного персонала было очень велико. Дворовая челядь в городских домах крупных магнатов насчитывала до 150 должностей: лакеи, кондитеры, повара, вестники, номенклаторы, воспитатели, водворители тишины, шуты, художники, врачи, секретари, грамматики, философы, переписчики и пр.

Среди этих городских рабов существовала определенная, очень жесткая, иерархия. Наибольшим влиянием пользовались те, кто чаще всего контактировал с господином и пользовался его доверием: секретари, казначеи, банщики, спальники, устроители обедов и развлечений, вилики — управители имений, привратники и садовники. За небольшим исключением, все они происходили из греков или уроженцев Малой Азии.

Дом богатого римлянина античной эпохи, как говорил Плиний, напоминал город или даже целую республику. Тут также кипели страсти: ненависть, зависть и честолюбие. Здесь старались навредить удачливому соперник, ставили памятник на общие средства управителю, если он правил справедливо. Влиятельного раба тут именовали господином, ему льстили, за его здоровье молились. В домах своих господ рабы возносили молитвы ларам очага, семейным ларам, восточным богам Азии и Египта.

Но больше всего в Риме рабы и отпущенники молились богине Счастливой случайности, и Фортуне, надеясь на которую они рассчитывали быстро освободиться от рабства и «выйти в люди». Молились также добрым богам Сатурну или Сильвану, реже — Минерве, Церере, Надежде, Меркурию Счастливому, Кастору и Поллуксу, Гераклу. Охотно также прибегали к услугам гадателей, волшебников, гаруспиков и халдеев.

Впрочем, во всех прослойках рабов наряду с соперничеством имелось также много случаев крепкой дружбы. В одной могильной эпитафии, вполне типичной в античную эпоху, некий отпущенник написал: «Никогда между нами, дорогой мой товарищ, не возникало никакого неудовольствия, призываю в этом свидетелями богов неба и ада! Мы оба в одно время стали рабами, служили в одном доме, вместе были отпущены на волю и впервые разлучились в тот день, который отнял тебя у меня».

Сносить римское рабство было тяжело, но рабам ничего не оставалось, как набраться терпения и повторять каждый день в виде утешения слова Еврипида:

И все-таки и в городе, и в деревне рабы всеми способами старались раздобыть деньги, чтобы оплатить отпуск на волю. Они экономили на пище, получали подарки от друзей дома, от хозяина (если удавалось угодить ему), брали взятки, пропуская к господину вне очереди клиентов побогаче, крали еду и вина, торговали остатками роскошных обедов, получали какие-то деньги по завещанию (от друзей-рабов или в случае смерти господина), обрабатывали с величайшей тщательностью данный им кусочек земли и торговали полученными овощами, всячески выхаживали свою личную овцу на пастбище и т.д. О плохом рабе римляне говорили презрительно: «У него нет ни кусочка свинца за душой», то есть даже самой маленькой монетки. Цицерон считал, что в римских условиях предприимчивый раб может скопить нужные для освобождения деньги через шесть лет. Правда, и тут нередко были свои сложности. По римским законам раба можно было освободить только после 30 лет, за исключением некоторых особых случаев (раб был сыном, воспитателем господина или его хотели сделать управляющим). Категорически запрещалось единовременным актом освобождать от рабства более 100 рабов. Тем не менее в конце республиканского периода от рабства ежегодно освобождалось по 16 тысяч человек.

В кругу новых богачей, появившихся после победы Суллы, встречаются самые различные люди: знаменитый ученый и писатель М. Теренций Варрон; будущие полководцы, противники Митридата и фракийцев, братья Лукуллы, Луций и Марк; соперник Помпея, упорно делающий миллионы М. Красс; красноречивейший и алчный Кв. Гортензий; будущие противники Цицерона и мятежники — П. Корнелий Лентул Сура и Л. Катилина; ищущий славы оратора М. Цицерон.

С ними сталкиваются богатые и зажиточные юноши из италийских городов, приехавшие в Рим за государственными должностями и модными учителями, философы различных направлений, родовитые римские дамы, сочетающие любовь и политические интриги, восточные и греческие красавицы куртизанки. Куртизанки начинают играть в римском обществе все большую роль, и количество их сильно возрастает. Настоящая куртизанка должна была уметь остроумно говорить, знать философию, любить стихи, уметь танцевать, петь латинские, греческие в египетские песни, играть на музыкальных инструментах и хорошо писать.

Эти куртизанки имели множество поклонников из числа победителей, которые меньше всего думали о строгой морали предков. Не довольствуясь многочисленными наложницами, они в погоне за новыми ощущениями с величайшей охотой соблазняли молоденьких рабынь, хорошеньких отпущенниц и красивых мальчиков, целыми вечерами и ночами пропадали у мимов и кифаристок, в публичных домах и грязных кабаках. Жены знатных господ не уступали мужьям и охотно снисходили до простонародья, отпущенников, гладиаторов и рабов.

Ужасающее падение нравов признавалось всеми. Люди преклонного возраста возмущались, молодежь отделывалась шуточками. Величайшей популярностью пользовался афоризм, пущенный каким-то острословом: «Развращать и быть развращаемым — значит идти в ногу с веком!» Овидий несколько позже (уже в эпоху Августа) выразил общее настроение разгульной молодежи в следующих насмешливых стихах: