Читать онлайн «Психология будущего. Уроки современных исследований сознания». Страница 62

Второй вид духовного переживания, переживание превосходящей божественности, включает проявления архетипических существ и сфер действительности, которые превосходят обычные явления и недоступны восприятию в обыкновенном состоянии сознания. В этом виде духовного переживания полностью новые элементы, если говорить понятиями Дэвида Бома, как бы «развёртываются» или «раскрываются» из другого уровня или порядка действительности. И если вновь вернуться к сравнению с телевизором, то это подобно тому, как мы вдруг открываем, что существуют ещё и другие каналы, кроме того единственного, который мы перед этим смотрели.

Для многих людей первое столкновение со священными измерениями сущего часто происходит в связи с событием смерти и возрождения, когда переживания различных стадий рождения сопровождаются видениями и картинами из архетипической области коллективного бессознательного. Тем не менее полная связь с духовной сферой возникает, когда происходящее выходит на надличностный уровень психики. И когда подобное случается, различные духовные переживания проявляются в своём чистом виде, независимо от утробных составляющих. В некоторых случаях движение холотропного состояния обходит стороной и биографические и околородовые уровни и сразу и непосредственно выходит в сферу надличностную.

Духовность включает в себя особый род взаимоотношения между индивидом и космосом и является по своей сути личным и частным делом. По сравнению с нею организованная религия представляет собою институциализированную групповую деятельность, происходящую в предназначенных для этого местах, в храмах или церквах, и включающую целое сословие назначаемых служителей, которые могут иметь или не иметь личные переживания духовных реальностей. Ведь когда религия становится организованной, она зачастую полностью утрачивает связь со своими духовными истоками и становится светским учреждением, использующим в своих интересах духовные потребности человека, вовсе их не удовлетворяя.

Организованные религии склонны создавать иерархические системы, сосредоточенные на погоне за властью, влиянием, деньгами, собственностью, политическим преобладанием или на иных мирских интересах. При подобных обстоятельствах религиозные иерархи, как правило, испытывают неприязнь к происходящим у их паствы непосредственным духовным переживаниям, отнюдь их не приветствуют и отбивают к ним всякую охоту из-за того, что те способствуют развитию независимости и не могут эффективно контролироваться. В таком случае настоящая духовная жизнь продолжается в мистических ответвлениях, монашеских орденах и экстатических сектах этих религий.

Для освящения подобной ситуации брат Дэвид Штайндл-Раст, монах-бенедиктинец и христианский философ, пользуется прекрасной метафорой. Он сравнивает первоначальное мистическое переживание с раскалённой магмой извергающегося вулкана — восхитительной, подвижной, живой. После того как с нами происходит это переживание, у нас возникает потребность втиснуть его в мировоззренческие рамки и выработать доктрину. Мистическое состояние представляет собою драгоценное воспоминание, и для напоминания об этом наиважнейшем событии мы можем создать ритуал. Само переживание связывает нас ещё и с космическим порядком, что непременно окажет глубокое прямое воздействие и на нашу этику — систему ценностей, нравственных образцов и нравственного поведения.

По целому ряду причин за время своего существования организованная религия проявляет склонность к утрате связи со своим изначальным духовным источником. И когда она оказывается отделённой от своей переживательной матрицы, её доктрины вырождаются в догмы, ритуалы — в пустую обрядность, а космическая этика — в морализм. И по словам брата Дэвида остатки того, что было когда-то живым духовным целым, теперь гораздо больше напоминают застывшую лаву, чем бушующую восхитительную магму мистического переживания, их сотворившего.

Люди, у которых бывали переживания пребывающей или превосходящей божественности, открывают духовность вовсе не в базовых организациях больших мировых религий, а в их мистических ответвлениях или монашеских орденах. И коли переживания принимают вид христианства, то индивид почувствует резонанс со святой Терезой Авильской, святым Хуаном де ла Крус, Мейстером Экхартом или святой Хильдегардой Бингенгенской. Такие переживания не выливаются в преклонение перед ватиканскими иерархами или папскими эдиктами, не ведут они и к принятию позиции католической церкви насчёт контрацепции или согласию с её неприятием женского священства.

Духовные переживания в исламской разновидности приводят к тому, что эта личность ближе знакомится с учениями различных суфийских орденов, и разжигают в ней интерес к их практике. Что отнюдь не порождает сочувствия к мотивированной религиозно политике некоторых мусульманских групп или страсть к джихаду, священной войне против неверных. Подобным образом иудаистский вид такого переживания соединит индивида с еврейской мистической традицией, такой, как она выражена в каббале или хасидском течении, а вовсе не с фундаменталистским иудаизмом или сионизмом. Глубокое мистическое переживание проявляет склонность к размыванию границ между религиями, тогда как догматизм организованных религий стремится упирать как раз на различия и порождает враждебность и противоборство.

Истинная духовность является вселенской и всеохватывающей и основывается на личном мистическом переживании, а не на догмате или религиозных писаниях. Господствующие большие религии могут объединять людей в пределах своей собственной округи, но проявляют склонность к созданию розни в более широком масштабе, поскольку противопоставляют свою группу всем остальным и пытаются либо обратить, либо искоренить их. Эпитеты «язычники», «гои», «неверные» и столкновения между христианами и евреями, мусульманами и евреями, христианами и мусульманами или индусами и сикхами — только некоторые из бросающихся в глаза примеров. В сегодняшнем потрясаемом страстями мире религии в своём нынешнем виде скорее являются частью проблем, нежели частью решений. И по иронии судьбы даже различия между разными частями одной и той же религии становятся причиной, достаточной для серьёзных столкновений и массовых кровопролитий, как о том свидетельствует история христианской церкви и продолжающееся насилие в Ирландии.

Нет никакого сомнения, что догматы организованных религий в большинстве случаев находятся в коренном противоречии с наукой, и неважно, использует ли эта наука механистическо-монистическую модель либо же обретает свои корни в возникающей парадигме. Однако в отношении подлинного мистицизма, основанного на духовных переживаниях, положение совершенно другое. Великие мистические традиции вбирали в себя обширные знания о человеческом сознании и о духовных сферах таким путём, который необычайно напоминает методы, которыми для приобретения знаний о материальном мире пользовались учёные. Ибо они включают в себя и разработанную методологию вызывания надличностных переживаний, и целенаправленное методичное собирание сведений, и межличностное подтверждение или оспаривание их действенности.

Духовные переживания, как и любая другая сторона действительности, могут быть подвергнуты тщательному непредвзятому изучению и исследованы научно. Ведь в беспристрастном и строгом изучении надличностных феноменов и тех сомнений и опровержений, которые они представляют для материалистического понимания мира, нет ничего ненаучного. Только такой подход может дать ответ на решающий вопрос об онтологическом статусе мистических переживаний: «Открывают ли они глубинную истину о некоторых базовых сторонах существующего, как то утверждает вечная философия, или же они плод предрассудков, фантазии или умственного расстройства, как их рассматривает западная наука?»

Главным препятствием в изучении духовных переживаний является то, что традиционная психология и психиатрия находятся под господством материалистической философии и у них нет настоящего понимания религии и духовности. Западная психиатрия не проводит никакого различения между мистическим переживанием и психотическим переживанием и рассматривает их оба в качестве проявлений умственного расстройства. В своём неприятии религии она не видит разницы между примитивными народными поверьями или фундаменталистскими буквальными толкованиями религиозных писаний и утончёнными мистическими традициями или восточными духовными философиями, основанными на столетиях методичного и обращённого вовнутрь исследования души.

Крайним примером подобного недостатка проницательности в западной науке выступает её неприятие тантры — системы, предлагающей с точки зрения всеохватного и изощрённого научного мировоззрения глубокое понимание человеческой души и необычайно духовное видение существующего. Тантрийские учёные развили такое глубинное понимание вселенной, которое многообразными способами подтвердила и современная наука. Оно включало в себя утончённые модели пространства и времени, представление о «большом взрыве» и такие элементы, как гелиоцентрическая система, межпланетное притяжение, шарообразная форма Земли и других планет или энтропия. А ведь подобные познания на целые столетия опередили соответствующие открытия на Западе.