Читать онлайн «Алхимия». Страница 25

Мистическая Гармония, или Согласие Химических Философов, с приложением Схолий на труднейшие положения Авторов и ссылками на их имена на последующих страницах[112].

XXXII. Витраж монастыря Якобитов (рисунок Шоде)

Трём стрелам — трём гвоздям распятия — соответствуют три звезды; они возникают при потрясении поверхности первого компоста, подобно тому, как в стекле появляются трещины от пулевой дыры.

XXXIII. Щиты Давида Ланьо

Надписи под гербами:

I. Этот цветной Иероглифический Герб находится на одном из витражей Францисканской Богословской Школы имени святого Фомы Аквинского в Париже; его также можно обнаружить на стене монастыря святого Иакова и на витраже придела того же святого Фомы в той же Церкви в Париже, а в Церкви Кармелитов в приделе святого Михаила и ещё в четырёх местах этой Церкви, а именно на двери, над главным Алтарём, где изображение сначала рельефное, далее — написанное маслом на стенной росписи и стеклянное — на витражном окне — в тех же самых цветах; герб указывает на всё необходимое для производства того, что называют Философским Камнем.

II. Этот цветной Иероглифический Герб находится на стене пятой арки Кладбища Невинных; его можно увидеть, если идти от лавки старьёвщика к рынку, оно содержит всё, что на том же кладбище изобразил Фламель, указывая на всё необходимое, для того, что называют Философским Камнем.

III. Изображение и тексты, указывающие на распространение Иероглифических гербов Давида Ланьо в старом Париже в виде рельефов, фресок и витражей и содержащие множество иносказаний. На одном из гербов в правой оконечности щита изображены черви в недрах некоей жидкости, на другом — спелые злаки, исходящие из земли. Растворение и гниение, необходимые для будущего порождения и произрастания всегда сопровождаются теплом, изображённым слева в виде блуждающего огня.

В правом углу щита легко увидеть три наклонённые стрелы, напоминающие трезубец Посейдона, что не могло не привлечь внимания Ланьо, придворного медика Людовика XIII. Это к тому же и три гвоздя, которыми было прибито к кресту изнемогающее тело Иисусово.

В алхимической работе миссия активного мужского начала, проникающего в тяжёлое вещество, именуемое грубым камнем, подлежащим обработке, часто изображается копьём или шпагой; один из этих видов оружия, тот или иной, использует конный в его битве со змием, на что указывал в двух своих трудах наш мастер Фулканелли.

Скипетр морского божества ещё более точен как символ оружия, отворяющего землю через три деяния, каждое из которых отмечено волшебной звездой; когда они завершены, из-под земли начинает бить ключ, родник с прозрачной и чистой водой. Три последовательных стадии обозначены тремя меркуриальными серебряными змеями на зелёном поле, символами плодородия чёрной земли, что показано на левой оконечности герба в виде полнозрелых колосьев.

XXXIV. Cabala, Speculum Artis & Naturœ (таблица 4)

Эта гравюра, как и три предыдущих, — замечательное произведение Рафаэля Бальтенса (он же Gustos), напоминающее о двойном потоке, который наполняет баню Царя и Царицы прежде всего сверху справа. Это сок изысканного вкуса, изготовленный в чудесной давильне.

Точно так же испустило дух избранное для Боговоплощения тело Иисусово, прибитое ко кресту тремя гвоздями и пронзённое копьём Лонгина (λόγχη, lonkhè, lance, копьё); из раны же истекли кровь и вода, двойная и драгоценная жидкость, собранная в святую Грааль благообразным Иосифом Аримафейским — именно о ней как о вселенской родительнице говорит Михаэльспахер (Michaelspacherus)[113] в четвёртой фигуре своей Кабалы.

Этот чудесный родник переполняет радостью сердце опытного и мудрого художника, достигшего этой первой ступени. Алхимическая действительность выражена в верхней части цветного стеклянного герба в виде окружённой терновником сткляницы, из которой капля за каплей стекает спасительная влага родника Страстей Христовых.

Чистые слёзы, орошающие кровоточащее Сердце Спасителя, дают рождение древу жизни и делают очевидным то, что сокрыто в словах Изумрудной Скрижали:

«И подобно тому, как все вещи произойти от единой вещи чрез размышление единой вещи, так все вещи родились от этой единой вещи чрез принятие ея извне[114]».

Ноябрь 1936.

АТЛАНТИС

XXXV. Гравюра и текст из Symbola aurea mensœ (молоко Девы)

Млеко Белой Владычицы, высшая степень материнского восхождения, в полном соответствии с церковным каноном, является также и питанием химического царевича (enfant). Это — птичье молоко (le lait de oiseaux), птицемлечник (ornitogale) — предмет высочайшего поклонения как греческих алхимиков, так и Сирано с Фулканелли.

Многие алхимики по аналогии соотносили свою научную практику с писаниями и ритуалами католической, апостольской и римской Церкви. Среди таковых был и некий средневековый художник, выразительное описание которого нам оставил Михаил Майер. Вот сделанный нами перевод латинского заголовка, раскрывающего неуловимое начало материальных превращений:

КАМЕНЬ, КАК ЦАРЕВИЧ, ДОЛЖЕН БЫТЬ ПИТАЕМ МОЛОКОМ ДЕВЫ[115]*

«Мельхиор Эрманштадтский — Вот венгерец, уважаемый отпрыск расы своей, иначе говоря, траисильванец, человек благочестивый, рукоположенный в священный сан; он показал и описал тайны сей сокрытой пауки в самых священных образах Мессы. Сей учёный муж рассказал о том, что Философский Камень проходит огненное рождество, житие, страсти и огненную возгонку и, наконец, смерть в полной тьме и незаходимом мраке; но за смертью следует Воскресение и совершенная жизнь в красном. Так житие Камня становится образом Спасения людей, то есть Рождества, Жития, Страстей, Смерти и Воскресения Христова, совершаемых во святой Мессе[116]».

Выписку из LXXI Псалма об этой небесной жидкости или сухой воде сделал для своего алхимического Требника (Graduel) мастер Мельхиор или Мельхерус, получивший Философский Камень при Фридрихе III Мирном[117], императоре-алхимике; речь здесь об использованном также святым Иеронимом образе исхождения:

«Пойте Богови нашему в гуслех: одевающему небо облаки, оуготовляющему земли дождь: прозябающему на горах траву[118]».

Мельхиор, воссылая хвалу нашей веши, пытается описать неописуемые достоинства этого божественного субъекта, который является как объектом священного жертвоприношения, так и основным субъектом алхимического делания:

«О, блаженный Создатель земли, паче снега убелённый, слаще всякой сладости, бальзамом блистающий в глубине чаши. О, спасительное Лекарство человеков, в самые краткие сроки исцеляющее всякую телесную немощь и продлевающее жизнь; ты обновляешь человеческое естество, обращаешь в бегство нищету, одаряешь богатством, утишаешь грусть и оберегаешь нашу жизнь[119]».

XXXVI. Cabala, Speculum Artis & Naturœ (таблица 3)

На переднем плане — заяц, о котором много писал Фулканелли. У многих людей словно повязка на глазах, они не умеют видеть, некоторые же не боятся охотиться с хорьком на кроликов прямо под алтарём. На возвышении нагие супруг и супруга, ожидающие соединения, для которого им приготовлено ложе у печи.

Алтарь, на котором священник совершает жертвоприношение, — это тот же самый камень, что воздвиг Моисей во благодарение Богу за совершившееся чудо в Хориве. Скала, которая источает воду, утоляющую жажду людскую.

«…и жезл, имже пресекл ecu море, возми в руку твою, и пойди. Аз же стану тамо прежде пришествия Твоего оу камень в Хориве. И оудариши в камень: и изыдет из него вода, и да пиют людие. Сотвори же Моисей тако пред сыны Исраилевыми[120]».

На третьей странице Кабалы необычным образом изображён именно путь к алтарю, который был подробно описан Отцами Церкви как таинственный, духовный, царский, бессмертный, страшный Престол — всё это в двойном смысле, физическом и нравственном. В таком же двойном смысле следует понимать и запрещение восхождения на гору всем, кроме Божьего служителя, приносящего оттуда воду живую (eau bénite) в питие и утешение верным: