Читать онлайн «За пределами мозга». Страница 40

Эмпирические методы терапии принесли ошеломительные результаты, показав, что не детские психотравмы являются первичными патогенными причинами — они лишь создают условия для высвобождения энергии и содержимого более глубоких слоев психики.

Типичные симптомы эмоциональных расстройств обладают сложной, многослойной и многомерной динамической структурой, и биографический уровень — только один элемент в сложной цепи. Корни проблемы почти во всех случаях надо искать на перинатальном и трансперсональном уровнях.

Включение перинатального уровня в картографию бессознательного имеет далеко идущие последствия для психоаналитической теории, проясняет многие из ее проблем, причем рассмотрение их переходит в совсем другую перспективу и это не обесценивает фрейдовского подхода в целом. Перенос акцента с зависящей от биографии сексуальной динамики на динамику базовых перинатальных матриц (БПМ) вполне возможен без отказа от большей части данных, полученных в психоанализе, — вследствие сходства у всех людей глубинного опыта, относящегося к биологическому рождению, оргазму и физиологической активности в эрогенных зонах (оральной, анальной, уретральной и фаллической). Динамические связи этих биологических функций графически представлены в таблице во второй главе.

Знание перинатальной динамики и ее включение в картографию бессознательного обеспечивает простую, изящную и действенную модель для объяснения многих явлений, которые были загадкой для Фрейда и его последователей. В области психопатологии они не сумели дать удовлетворительного объяснения садомазохизму, членовредительству, садистскому убийству и самоубийству. Не удалось решить проблему жестокой части Суперэго, которая представляется производной Ид. Концепция женской сексуальности и вообще женского начала, как ее понимал Фрейд, является безусловно самым слабым местом психоанализа и граничит со смехотворной глупостью. В ней недостает подлинного понимания женской психики и принципа всего женского, а женщина как таковая рассматривается как кастрированный мужчина. К тому же, психоанализ дает лишь поверхностные и неубедительные интерпретации всего спектра явлений, наблюдаемых у психиатрических пациентов; подробнее об этом мы скажем позже.

По поводу более широкого применения теории Фрейда к феноменам культуры можно сказать, что он не сумел найти убедительного объяснения таким антропологическим и историческим явлениям как шаманизм, ритуалы перехода, визионерский опыт, мистериальные религии, мистические традиции, войны, геноцид и вооруженные восстания. Ни одно из них нельзя понять правильно без использования концепции перинатального (и трансперсонального) уровня психики. Следует также упомянуть о недостаточной эффективности психоанализа как терапевтической процедуры, что является одним из серьезных недостатков этой изящной в других отношениях теории.

В ряде случаев гениальность Фрейда подводила его совсем близко к осознанию перинатального уровня бессознательного. Не раз он рассуждал о некоторых основных элементах этого уровня, а многие его формулировки касаются (пусть и неявно) проблем, тесно связанных с процессом смерти-возрождения. Фрейд первым высказался о том, что смертельный страх, ассоциируемый с родовой травмой, может служить скрытым источником и прототипом всех страхов в будущем. Однако, он не стал разрабатывать эту увлекательную идею дальше и не включил ее в психоанализ. Впоследствии он даже выступил против идей своего ученика Отто Ранка, опубликовавшего работу (Rank, 1929), в которой психоанализ коренным образом пересматривался на основе огромной значимости родовой травмы — решающего события в жизни человека. В трудах Фрейда и его последователей проводится на редкость четкое разграничение между интерпретацией и оценкой пренатальных, перинатальных и постнатальных событий. В отличие от информации о послеродовом периоде, которая обычно считалась возможным отражением фактически имевших место событий, материал свободных ассоциаций или сновидений, связанный с рождением или внутриутробной жизнью, постоянно назывался «фантазиями». Отошли от этого правила только Отто Ранк (Rank, 1929), Нандор Фодор (Fodor, 1949) и Литарт Пирболт (РеегЬоНе, 1975), признавшие и действительно понявшие перинатальную и пренатальную психическую динамику.

По мнению представителей классического и ортодоксального психоанализа, смерть не представлена в бессознательном. Страх смерти они объясняют то боязнью кастрации, то опасением потерять самоконтроль, то страхом перед мощным сексуальным оргазмом, то желанием смерти другого человека, которое Суперэго неумолимо обращает на самого желающего (Fenichel, 1945). Фрейд не был вполне удовлетворен своим тезисом о том, что Ид не знает смерти, и ему все труднее становилось отрицать значимость смерти для психологии и психопатологии.

В последних работах он ввел в свою теорию инстинкт смерти Танатос — в качестве противовеса Эросу, или либидо, — инстинкт столь же значимый, что и сам Эрос. Подход Фрейда к смерти неточен в изображении той роли, которую она играет в перинатальной динамике; он был очень далек от понимания того, что в контексте смерти-возрождения смерть, секс и рождение образуют нерасторжимую триаду, что они тесно связаны со смертью Эго. Весьма поучительным, однако, оказалось признание Фрейдом психологического значения смерти; здесь, как и во многом другом, он далеко опередил своих последователей.

Модель, включающая перинатальную динамику, обладает серьезными преимуществами. Она не только дает более верную и всестороннюю интерпретацию многих психопатологических явлений и их динамического взаимодействия, но связывает их логическим и естественным образом с анатомическими, физиологическими и биохимическими аспектами процесса рождения. Выше я подробно покажу, как можно легко объяснить феномен садомазохизма на основе феноменологии БПМ-III с ее тесными связями секса, боли и агрессии. Сочетание сексуальности, агрессивности, тревоги и скатологии, являющееся еще одной важной характеристикой третьей перинатальной матрицы, составляет естественный контекст для выяснения причин других сексуальных извращений и нарушений. На этом уровне сексуальность и страх выступают как две стороны одного и того же процесса, и ни одну из них нельзя объяснить за счет другой. Это представляет в новом свете неудавшиеся попытки Фрейда объяснить страх подавлением либидо, а подавление, в свою очередь, страхом и другими негативными эмоциями.

Для БПМ-III также свойственно формирование чрезвычайно большого количества различных инстинктивных импульсов с одновременной блокировкой внешней двигательной реакции любого рода в контексте крайне тяжелых и болезненных ситуаций, представляющих угрозу для жизни. В этом видится естественный базис для глубочайших корней фрейдовского Суперэго — жестокого, грубого и примитивного. Его связанность с болью, мазохизмом, членовредительством, насилием и самоубийством (смертью Эго) вполне ясна и не оставляет никаких загадок и тайн, если ее рассматривать как интроекцию беспощадного воздействия родового канала.

Понятие dentate vagina (женских гениталий, способных убить или кастрировать), которое Фрейд считал продуктом примитивной младенческой фантазии, в контексте перинатальной динамики становится реалистичным представлением, основанным на конкретных воспоминаниях. В ходе родов бесчисленное количество детей было убито или сильно травмировано этим потенциально смертоносным органом. Связь "зубастого влагалища" (dentate vagina) со страхом кастрации вполне ясна, если проследить возникновение страха до настоящего источника — до памяти о перерезании пуповины. Тогда понятен парадокс страха кастрации у обоих полов, а также тот факт, что в свободных ассоциациях пациенты психоанализа отождествляют кастрацию со смертью, разлукой, уничтожением и потерей дыхания. Значит, образ зубастого влагалища представляет собой обобщение, основанное на правильном восприятии. Неадекватна форма обобщения, а не само восприятие.

Признание перинатального уровня бессознательного устраняет серьезный логический пробел в психоаналитической концепции, вообще говоря, непонятный, если учесть высокий интеллектуальный уровень представителей психоаналитического направления. По мнению самого Фрейда, его последователей и вдохновленных им теоретиков, самые ранние события, происходящие на этапе орального периода жизни новорожденного, будут оказывать глубокое воздействие на последующее психологическое развитие. Это признано всеми даже для влияний относительно тонких. Так, Гарри С.Салливэн (Sullivan, 1955) считал, что младенец различает такие эмпирические нюансы в оральной эрогенной зоне, как «хороший», «плохой» и «неправильный» сосок.[35] Как тогда тот же самый организм, знаток женского соска, мог несколькими днями или неделями раньше пропустить и не запомнить экстремальные условия родов: опасную для жизни гипоксию, предельное механическое сдавливание, мучительную боль и целый спектр других аварийных сигналов смертельной опасности? По данным психоделической терапии различные биологические и психологические нюансы кормления грудью имеют очень большое значение. А как можно понять из вышесказанного, значимость родовой травмы на несколько порядков выше. Прежде чем почувствовать голод или холод, заметить отсутствие матери или различить оттенки кормления, ребенок должен быть уверен в снабжении легких кислородом, без которого ему не жить.