Читать онлайн «Лед Бомбея». Страница 30

Но две фигуры, появившиеся передо мной, оказались совсем не фантастическими. Оба явно уступали мне ростом, лица их казались совсем черными из-за того, что они шли спиной к солнцу. Не говоря ни слова, они медленно приближались ко мне.

Первой моей реакцией был не страх, а ощущение невероятности происходящего. Подобное не происходит среди бела дня в такой яркий солнечный полдень.

Я сделала шаг в сторону.

Они преградили мне путь.

– Дайте пройти, – сказала я твердо и шагнула в другую сторону.

На этот раз их действия были более решительны, они толкнули меня к каменной стене святилища. Когда подобные вещи переходят в разряд воспоминаний, люди обычно спрашивают, почему ты не дала им по яйцам, не ударила каблуком по верхней части ступни, не вырвала, наконец, у них сердце голыми руками. И всегда даешь один и тот же ответ.

Это произошло так быстро... Я не ожидала...

Но на сей раз все происходило необычайно медленно. И я видела происходящее словно на экране. Одна часть меня все еще размышляла над тем, как можно выйти из этого положения мирным путем, не веря в серьезность происходящего, другая уже говорила: «Да! Хичкок, „К северу через северо-запад“. Эпизод на кукурузном поле. Яркий солнечный полдень и пустое бескрайнее поле и Гэри Грант, преследуемый самолетом».

Я попыталась проскользнуть мимо них. Мужчины схватили меня и прижали к себе так близко, что в нос ударил запах розового масла для волос и жира, оставшегося у одного из них на усах после еды. Тот, что поменьше, подошел ко мне почти вплотную и заорал. Затем то же самое сделал и другой. Потом снова меньший. Так они толкали меня, издавая пои этом нечленораздельные животные звуки. В их возгласах я не могла разобрать ни слова, но поняла, что скорее всего это какие-нибудь самые примитивные восклицания, едва ли не междометия.

В руках я все еще держала зонт. Когда мне наконец надоело слушать весь этот визг и сопение, я размахнулась и изо всех сил ударила зонтом по голой ступне мужчины поменьше. При этом я воспользовалась всего одной рукой, но раздражение, злоба и природная конституция сделали меня в эту минуту сильнее, чем я сама могла предполагать. Длинное металлическое острие, должно быть, проткнуло кожу и вонзилось между костей, так как какое-то мгновение зонт торчал у него из ноги подобно флагштоку в мягкой почве. Мне пришлось снова приложить силу, чтобы вырвать зонт из его тела. Мужчина завопил и склонился над ступней. Воспользовавшись этой его позой, я еще раз ударила мужчину ногой, оттолкнула и таким образом сумела освободиться от их объятий. Второму при этом удалось с такой быстротой стащить рюкзак у меня с плеча, что до меня дошла суть происшедшего, только когда он повернулся и бросился бежать. Я бросилась вдогонку вниз по узкой козьей тропе, которая зигзагами вилась по крутому склону холма по направлению к дороге, маячившей далеко внизу.

Мужчина бежал быстро, ловко лавируя по изгибам тропы, но ноги у него были короче моих. Я уже почти догнала его, сама выбившись из сил и едва дыша, когда он внезапно скрылся за большим валуном, и я так же внезапно перестала слышать звук его шагов. Я обошла валун, чтобы посмотреть, куда мог деться беглец, и обнаружила за камнем вход в одно из небольших святилищ, на которые уже раньше обратила внимание.

Святилище было немногим больше шкафа, но подробно рассмотреть его внутренность я не могла – мешала громадная плита. Я взяла горсть мелких камешков и швырнула их внутрь. Оттуда метнулась человеческая фигура. Я ухитрилась ударить мужчину по голове деревянной ручкой зонта и потянулась за своим рюкзаком. В ответ он с размаха ударил меня кулаком в шею, а затем ногой – по бедру. Нога у меня подвернулась, и я упала.

Мужчина бросился бежать дальше.

Через минуту я тоже поднялась на ноги и, прихрамывая, последовала за ним. За моей спиной раздавались такие же прихрамывающие шаги. Холм в этом месте сделался еще круче, и тропа вилась по нему сложным зигзагом, подобно ускользающей змее. Я оглянулась и увидела в нескольких десятках метров над собой второго негодяя. И тут мои кроссовки поехали подо мной по скользкой пыли, и я рухнула на собственный копчик с такой силой, что мне чуть было не стало дурно.

Практически катясь вниз по холму – от катастрофы меня спас только зонт, воткнувшийся в землю, – я успела ухватиться одной рукой за куст терновника и таким образом задержала неминуемое падение, проехала на спине еще метров десять и с почти вертикального откоса рухнула на нижний участок тропы. Здесь у меня подвернулась лодыжка – и я упала в пыль. Смех, напоминающий карканье, раздался за спиной и заставил меня немедленно вскочить на ноги. Яркий солнечный свет и пыль слепили глаза.

Едва слышный звук проезжающих машин долетал до меня снизу с дороги на Пуну вместе с потоком теплого воздуха. Она была частью другого, безопасного мира автомобильных выхлопов и кислотных дождей, по ней беззаботно неслись грузовики. Рядом с шоссе виднелся киоск с освежающими напитками и рекламой самой популярной в Индии разновидности колы под названием «Вот это здорово!». На одном из поворотов тропы метрах в ста ниже меня была видна согнувшаяся человеческая фигура. Человек копался в моем рюкзаке. Еще ста метрами ниже находилась группа туристов.

Я решила на сей раз не тратить время на бег по тропе и проехала на спине наперерез через кустарник. Оказавшись на следующем участке тропы, которая здесь поднималась вверх, я встала на ноги и побежала с криком: «Стой! Вор!»... И вновь этот специфически английский страх показаться смешной.

Похититель взглянул вверх на меня, потом вниз на туристов, что-то кричавших и показывавших на нас пальцами, после чего бросился бежать по боковой тропинке, которая шла в стороне от туристической тропы, и через несколько мгновений исчез в зарослях.

Когда через минуту я сама добежала до этих деревьев, негодяя уже и след простыл. Но как ни странно, посередине тропинки лежал мой рюкзак, а в нем – бумажник, целый и невредимый. Прихрамывая, я нерешительно прошла по тропинке взад и вперед, глядя по сторонам. Но вокруг не было никого, кроме ворон и кузнечиков. Холм поглотил обоих подонков.

То место на ноге, куда он меня ударил, сильно саднило, а шея так болела, что я едва могла глотать. Я добралась до ближайшего большого камня и уселась на него. Несколько минут спустя из-за поворота тропинки появилась группа туристов-индийцев. Заметив меня, они поспешили на помощь и сразу же стали настаивать на том, чтобы я позволила им проводить меня до шоссе. В киоске с прохладительными напитками они купили мне свою любимую колу и усадили под сень ларечного козырька на пустой ящик из-под бутылок. Потом долго извинялись за отсутствие автомобиля или мобильного телефона, чтобы вызвать «скорую помощь». Их искренне беспокоило, что я могу не перенести тягот поездки на индийском общественном транспорте. В заключение они начали мне в мельчайших подробностях воспроизводить расписание местных автобусов, хотя я уже давно перестала их слушать.

И только когда они ушли, я поняла, что же все-таки пропало. Книга Сами. Остался только лист с рисунками. Похититель в спешке забыл о нем. Но что могло заинтересовать обычного индийского вора в книге по истории искусств?

Должно быть, я задремала, так как следующее, что я помню, – это торговец прохладительными напитками, трясущий меня за плечо, с криком:

– Такси! Такси!

Ему удалось остановить проезжавший мимо автомобиль, и водитель с готовностью согласился подбросить меня до студии моего свояка.

Это был явно один из самых неудачных дней. Миранда вернулась в Бомбей для срочной консультации у врача, Проспер поехал вместе с ней, и съемку до их возвращения прекратили. На студии оставались только статисты, которые из-за бедности не могли позволить себе слишком частые поездки туда-сюда, и оператор по имени Салим. Увидев, в каком состоянии я прибыла на студию, он извинился за отсутствие у них необходимых условий для оказания медицинской помощи, собственноручно продезинфицировал мои порезы и подыскал для меня кое-какую одежду Миранды.

– О, мисс Розалинда, – воскликнул он, – вам бы сейчас надо быть в кругу семьи, которая могла бы о вас позаботиться. А что я могу сделать, чтобы хоть как-то помочь вам в вашем несчастье? Хотите, я приготовлю вам поесть? Или вы предпочитаете пройтись по студии?

– Я бы не отказалась от обоих удовольствий.

Это был совсем крошечный тихий человечек лет шестидесяти с громадными ушами и глазами гнома из сказки. С лица его не сходило напряженное выражение, характерное для людей, которые с ранних лет привыкли принимать ответственность на себя там, где все остальные сваливают ее на других. Я вспомнила слова из одной журнальной статьи в подборке Рэма:

«Даже в наименее вдохновляющих творениях Шармы операторская работа Салима приковывает внимание зрителя. Его камера обладает способностью отыскать нечто поэтическое в самом омерзительном и грязном подонке».