Читать онлайн «Выход из кризиса есть!». Страница 16

Совершенно очевидно, что высокий уровень левериджа – долг значительно превышает доход или активы – делает вас беззащитными перед трудностями. Семья, купившая дом только по процентной ипотеке, окажется в невыгодном положении и столкнется с трудностями, если цены на рынке жилья хотя бы немного упадут. У семьи, заплатившей 20 % наличными и постепенно выплачивающей основную сумму долга, больше шансов благополучно перенести снижение цен. Компания, вынужденная тратить львиную долю средств на погашение долга, образовавшегося в результате покупки контрольного пакета акций с помощью кредита, рискует быстро разориться при падении продаж, тогда как свободный от долгов бизнес сможет пережить бурю.

Менее очевидно другое: при высоком уровне левериджа у отдельных людей и компаний становится уязвимой и экономика в целом. При больших долгах ее подстерегает опасность своего рода гибельной спирали, когда все усилия по делевериджу, то есть снижению долга, создают условия, лишь ухудшающие долговые проблемы.

Великий американский экономист Ирвинг Фишер описал эту ситуацию в 1933 году в своей статье «Теория долговой дефляции великих депрессий» («The Debt-Deflation Theory of Great Depressions»), ставшей классической. Эта работа, подобно эссе Кейнса, цитатой из которого я начал главу 2, читается так – если не принимать во внимание архаичную стилистику, – словно написана сегодня. Представим, пишет Фишер, что экономический спад создает ситуацию, в которой многие должники вынуждены принимать срочные меры для снижения долга. Они могут попытаться продать имеющиеся активы и/или сократить расходы и использовать доходы для выплаты долга. Эти меры иногда оказываются эффективными, если не слишком большое число людей и компаний пытаются одновременно выплатить долг.

Здесь следуют бесконечные «если». Если же с долговыми проблемами одномоментно столкнутся многие участники экономической деятельности, их коллективные усилия, направленные на преодоление трудностей, обречены на провал. Если миллионы встревоженных людей попытаются продать дома, чтобы выплатить долг по закладной, или, например, если их дома уже перешли к кредиторам, а те стремятся продать заложенное без права выкупа имущество, результатом станет падение цен на жилье, и еще большее число домовладельцев окажутся в трудном положении, что приведет к дальнейшему росту вынужденных продаж. Если банки забеспокоятся по поводу испанских и итальянских долгов на своем балансе и решат уменьшить риск, продав часть этих долгов, цены на испанские и итальянские облигации пойдут вниз, а это будет угрожать стабильности банков, вынуждая их продавать больше активов. Если потребители сократят расходы, пытаясь погасить долги по кредитным картам, экономика сожмется, уровень безработицы вырастет, и бремя потребительского долга увеличится еще больше. А если дела пойдут достаточно плохо, вся экономика начнет страдать от дефляции – общего снижения цен, что будет означать повышение покупательной способности доллара и, следовательно, увеличение реального долга, даже если в долларовом выражении его стоимость уменьшится.

Ирвинг Фишер охарактеризовал проблему фразой, которая, возможно, спорна, но в целом отражает суть дела: «Чем больше должники платят, тем больше они должны». Он утверждал, что именно этим обусловлена Великая депрессия – спад в экономике США случился при беспрецедентном уровне долга, который сделал экономику уязвимой перед раскручивающейся нисходящей спиралью. По всей видимости, Фишер был прав. Как я уже отмечал, его статья читается так, словно написана сегодня. Или вчера… Похожие, хотя и не столь драматичные обстоятельства объясняют и нынешнюю экономическую депрессию.

Я попытаюсь дополнить остроумное замечание Фишера о долговой дефляции тоже спорной, но, надеюсь, важной фразой, описывающей текущее состояние мировой экономики: в настоящее время должники не могут тратить, а кредиторы не хотят.

Эта динамика явственно видна на примере европейских правительств. В Старом Свете страны-должники вроде Греции и Испании, которые заняли много денег в благоприятные времена до начала кризиса (в основном для финансирования частных, а не государственных расходов, что в данном случае не важно), столкнулись с финансовым кризисом. Они или вообще не могут занять деньги, или могут, но под очень высокий процент. До сих пор им удавалось избежать истощения средств из-за того, что более сильные европейские экономики, например немецкая, а также Европейский центральный банк находили способы обеспечения их займами. Безусловно, эта помощь сопровождалась определенными условиями: правительства стран-должников обязали вводить программы строгой экономии, сокращая расходы даже на такие жизненно важные отрасли, как здравоохранение.

Впрочем, и страны-кредиторы не стали увеличивать расходы. Беспокоясь о риске невозвращения долгов, они тоже ввели меры строгой экономии, хотя и не такие суровые, как в странах-должниках.

Так вели себя европейские правительства, но подобная динамика наблюдалась и в частном секторе по обе стороны Атлантики. Возьмем, к примеру, расходы американских семей. Мы не в состоянии напрямую проследить изменение расходов семей с разным уровнем долга, но, как указывали экономисты Атиф Миан и Амир Суфи, у нас есть общенациональные данные о долгах и расходах на такие товары, как автомобили и дома. Уровень долга в разных округах США существенно отличается. Миан и Суфи обнаружили, что продажи автомобилей и строительство жилья значительно сократились в округах с высоким уровнем долгов, но не с низким, где оно осталось на том же уровне, что и до кризиса, поэтому общий спрос существенно упал.

Следствием падения общего спроса, как было сказано в главе 2, стали экономический спад и высокий уровень безработицы.

Но почему это происходит сейчас, а не пять или шесть лет назад? И каким образом заемщики так глубоко увязли в долгах? Тут на помощь нам приходит Хайман Мински.

Как указывал Мински, леверидж – повышение уровня долга по отношению к доходу или активам – хорош до тех пор, пока не становится плох. В развивающейся экономике с растущими ценами особенно на такие активы, как жилье, заемщики обычно выигрывают. Вы покупаете дом, почти не вкладывая наличные средства, а через несколько лет получаете существенную прибыль просто потому, что цены на жилье выросли. Биржевой спекулянт покупает акции в долг, потом цена акций вырастает, и чем больше он занял, тем выше его прибыль.

Почему кредиторы не против подобных займов? Дело в том, что, пока дела во всей экономике идут хорошо, такие долги не кажутся очень рискованными. Возьмем хотя бы закладные на дом. Несколько лет назад исследователи из Федерального резервного банка Бостона изучили определяющие факторы не-погашения закладных, когда заемщики не могут или не хотят платить. Выяснилось, что, пока цены на жилье росли, даже потерявшие работу должники редко отказывались погашать закладные. Они продавали дома и выплачивали долг. Так же поступали и другие заемщики. Когда экономика не испытывала трудностей, предоставление займов не считалось очень рискованным.