Читать онлайн «Товарищ американский президент». Страница 22

– А теперь главное. В целях сохранения жизни неофициального члена экипажа, птицы пингвина, проходящего по спискам как "Пингвин Директорский", требую немедленного отключения электричества от забора. Пусть эти сволочи пользуются кактусами. Но только в обмен на нашего сотрудника.

Пингвин уже проходил санобработку под защитой бункера, когда Милашка, выполняя полученный приказ, обесточила последний рубеж.

Страшно и больно было видеть, как тысячи диких мексиканских ежиков бросились вперед, разрывая на куски сверхпрочную титановую сеть, с исполненными на ней произведениями искусства. Милашка, подавленная этим ужасным зрелищем, тихо исполняла траурную сонату "Последний парад перед смертью". Боб, пристроившись у спецмашины, набирал на личном блокютере секретный донос в трех экземплярах. Американскому и русскому президентам, а также нашему Директору. Товарищ из федеральной базы, забившись в угол, тихо плакал. Ему подвывала такса. И только я, простой русский спасатель, орденоносец и железной выдержки человек, верил, не все еще потеряно.

Первые прорвавшиеся через сетку набросились на беззащитные кактусы, с радостным визгом накрыли их и погибли вместе с жертвой. Один мексиканский ежик и один валютный кактус. Счет ничейный, но всегда не в нашу пользу.

Основная масса серых и злобных мутантов ринулась в кактусовые плантации, предвкушая вакханалию, но в это время над американской землей сгустилась темнота. Неуправляемое светило закатилось за горизонт, мир погрузился в кромешные потемки. И я только успел заметить, как сотни и сотни мексиканских ежиков моментально свалились на землю и заснули. Прямо, как наш Герасим.

– Они… спят? – оторвался от написания фальшивых донесений Боб.

– Похоже на то. Милашка, прощупай область поражения.

– Уже сделано, командор. Метаболизм данного вида мутантов подвержен так называемой заразе Бестсонника. При наступлении темноты организм мгновенно расслабляется и засыпает.

Замечательно, подумал я.

– Замечательно! – сказал я, разминая пальцы рук и ног. – У нас на складе где-то асфальтовый укладчик гниет. Подготовь его к работе. Прокатимся раза три по кругу и нет проблемы.

Заплаканный американец с таксой подал голос. Боб, не дожидаясь команды, перевел:

– Американское правительство не заинтересовано в том, чтобы акт массового умертвления мексиканских ежиков произошел на территории кактусового ранчо. У них как раз месячник дружбы с зелеными.

Это существенно меняет дело. Мы, спасатели, тоже люди, понимаем что к чему. Нельзя, так нельзя.

– Тогда выгоняем самосвалы и бульдозеры. За два часа, думаю, управимся. Вывезем куда-нибудь к чертовой бабушке.

– Ни один штат не согласиться принять ежиков в самосвалах, – засомневался второй номер, проконсультировавшись с американским товарищем, – к тому же существует вероятность, что мы их разбудим. Мексиканские ежики еще не достаточно хорошо изучены.

– Тогда выкапываем кактусы с огорода и тем самым выигрываем битву за урожай.

Я уже знал, что кактусы выкапывать категорически запрещено. И вообще, что бы я ни предложил, все будет недостаточно эффективно.

– Ну, тогда не знаю, – развел я руки, показывая, что мой мозг больше не в состоянии придумывать выходы из создавшейся ситуации.

Все загрустили. Даже спасенный пингвин, натерпевшийся в плену унижений и издевательств, грустно бродил по бункеру, пытаясь найти место для ночевки.

Именно в такие минуты всеобщего упадка духа у командиров спецмашин подразделения "000" появляется второе дыхание.

– Милашка! Слушай команду! Правом данным мне Уставом и лично товарищем Директором, приказываю! Немедленно доставить сюда третий номер экипажа.

– Герасима? – ужаснулась спецмашина. И ее ужас был понятен. Будить Геру среди ночи небезопасно. Наука давно отметила, что у тех, кого будят посреди ночи дурной характер.

– Иного выхода нет. Надеюсь, он поймет и простит.

– Только ради тебя, командор, – согласилась Милашка после десятиминутного обдумывания. – Выполняю приказ.

Наступила гнетущая тишина. Ничто не нарушало безмолвия американской ночи. Только где-то далеко-далеко у горизонта дрожали далекие огни печальных американских деревень.

Я знал, что сейчас в спальном отсеке Милашка пытается с возможно максимальной осторожностью, не потревожив умственные процессы, разбудить Геру. Тихая и спокойная музыка, ровный сумрачный свет, запах вонючих благовоний. И заранее записанный мелодичный голос Директора на минимальной громкости: – "Вставай сынок! Вставай спасатель! Пришла беда, откуда не ждали. Вставай яхонтовый!"

Безмятежность ночи разорвал дикий крик, проникший сквозь обшивку Милашки. Корпус спецмашины мелко задрожал, но выдержал. Выходной люк распахнулся и на парадном эскалаторе появился третий номер нашей великолепной команды – Герасим из глухой пятисоттысячной сибирской деревеньки. Поскреб по синей щетине. Оглядел прищуренными глазами присутствующих – кто мог отдать безжалостный и бесчеловечный по своей сути приказ?

Я чуть заметно кивнул в сторону пингвина. Кого-кого, а Директорского любимчика Герка не тронет. Проверено.

Герасим хмыкнул недоверчиво, но ничего не сказал. Все облегченно вздохнули. Если третий номер начинает хмыкать, значит разборок не будет. Значит – проснулся. Он же спасатель и прекрасно понимает, что ради того, чтобы полюбоваться его помятым лицом, никто рисковать не станет. Для дела вызвали.

Герасим подошел к бронированному стеклу и посмотрел в кромешную темноту.

– Мм?

– Они пришли, все сломали, но теперь спят. У нас время только до утра.

– Мм, – поморщился Гера.

– Да нет! Ты что? Никто не собирается по ним катками ездить. Мы не звери. Тем более, на то получен категорический американский отказ.

– Мм?

– Это уже обсуждалось. Неприемлемый вариант. Гера, ты что-нибудь поумнее предложи. На тебя вся надежда. Но учти, что и кактусы необходимо сохранить, и этих сволочей живыми оставить.

– Мм.

– Да кто ж тебе думать запрещает? Думай, сколько влезет. Но учти, американское солнце встает рано. Оно ж неуправляемое.

Гера кивнул, в очередной раз почесал щетину и упершись руками в пластик подоконника уставился в бронированное стекло немигающими стеклянными глазами.

Знаками я приказал всем покинуть прилегающую к третьему номеру территорию. Ничто не должно мешать работающему Герасиму. Мыслить в правильном направлении, разыскивая одно единственное правильное решение, это не на катках по мексиканским ежикам кататься. Искусство!

Герасим работал почти два часа. Рисовал на запотевшем бронированном стекле какие-то формулы. Ходил туда-сюда, бесперебойно курил, бросая тлеющие окурки на чистый продезинфицированный пол бункера. Сжимал виски, пытаясь поймать пугливую мысль. Облачившись в комбинезон высокой защиты выходил на улицу, знакомился с обстановкой. Щелкал ядерокалькулятором. Ковырялся в носу.

Наблюдать за работающим Герой одно удовольствие. Сразу видно, человек не зря получает спасательскую зарплату.

– Мм!? – третий номер вызвал меня по внутренней связи.

– Слушаю, Гера, – поправив связь-пилотку, ответил я.

– Мм.

– Сейчас проверю по списку. Да. Есть. У нас в багажном отсеке целая бухта супер клейкой изоляционной ленты. Есть красненькая. Есть синенькая. Тебе какую?

– Мм, – продолжил Герасим.

– Резак тоже найдем. А что ты задумал, могу поинтересоваться?

– Мм, – довольно неприветливо выпалил третий номер. Нет, на самом деле он не злой. Огрызается только в крайних случаях.

– Ладно, не говори, – сдался я, поглядывая в сторону американского товарища, который совместно с Бобом разбирался с продуктовыми запасами. – Но учти, Гера, что все должно быть по закону. Я не хочу иметь неприятности.

– Мм, – третий номер заверил, что все будет хорошо и мне не придется краснеть перед американским народом, а уж тем более перед американским правосудием.

Герасим лично проверил доставленное из спецмашины оборудование. Бухту клейкой ленты и резак. Выкурил последнюю сигарету, выпил последнюю чашку кваса, прочитал последнюю книжку по психоанализу.

– Мм, – делать еще что-либо в последний раз было нечего и Герасим, взвалив на спасательские плечи бухту, зажав в зубах резак, обвел взглядом своих товарищей.

– И тебя туда же, – пожелали мы ему счастливого пути.

Ничего больше не сказал третий номер команды спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать. Обтер мозолистой рукой пот со лба и вышел, даже не обернувшись, в темноту американской ночи. И стало сразу пусто в бункере. И запахло победой. А также американскими орденами и медалями. Пусть даже маленькими.

Усевшись в командирское кресло и подсоединившись к спецмашине, я попытался спрогнозировать, что же такого особенного придумал Герасим, что не смогли мы?