Читать онлайн «Грядет глобальное похолодание». Страница 6

Еще один интересный поворот в деле изучения генетического кода был намечен в 60-е годы в киевском институте микробиологии. Коллектив ученых под руководством С. Гершензона с участием Н. Тарновского, П. Ситько обнаружил важнейший внутриклеточный фермент — ревертазу. Это открытие показало, что принципы кодирования генетической информации более разнообразны, чем представлялось ранее. Базовая информация о строении организма может храниться не только в знаменитой молекуле ДНК, но и в другой молекуле — так называемой РНК. Для специалистов это означало революцию в молекулярной генетике. Результаты работ были представлены на совещании республиканского уровня. Но опубликовать их в изданиях, доступных мировой научной общественности, не удалось. Спустя примерно 10 лет открытие было повторено в лучше оснащенных американских лабораториях. Переоткрыватели — Дэвид Балтимор и Говард Темин в 1975 году получили Нобелевскую премию. В дальнейшем Балтимор, узнав о работах украинских ученых, официально признал их первенство. Но премию, понятно, никто не перераспределял.

Важнейшим открытием 2-й половины XX века стала генетическая нестабильность. Оказалось, что некоторые гены не привязаны к определенному месту, могут перемещаться из одной хромосомы в другую, даже из организма в организм, минуя репродуктивные барьеры. Впервые возможность такого явления была показана американской исследовательницей Б. Мак Клинтох в 1953 году на кукурузе. В 1966 году молодой чешский энтомолог Карел Слама, работавший в тесном контакте как с советскими, так и канадскими учеными, показал наличие идентичных веществ в организмах насекомых и деревьев. Слама понял, что здесь возможен прямой обмен генетической информацией. Массовый бум вокруг проблемы начался в 70-х годах, когда выяснилось что за этими фактами стоит глобальный механизм обмена генами между всеми организмами на Земле. Эти данные хорошо увязывались с гелиобиологией А. Чижевского, о которой речь будет идти в следующей главе. Лидерами изучения этого процесса стали Д. Грин из Америки, Н. Плюс из Франции и наши ученые — ленинградка Р. Берг и новосибирец М. Голубовский. Нобелевский комитет стал прорабатывать возможность присуждения премии за работы в этом направлении. В каком-то из первичных списков мелькнула фамилия Голубовского. Почему-то именно в этот момент партийные органы перестали выпускать его за границу.

Нобелевская премия 1983 года была присуждена Барбаре Мак Клинтох, разменявшей девятый десяток и отошедшей от активной работы. Трудно сказать, насколько именно она заслужила этой награды.

Известны случаи, когда премии давали за не доведенные до конца работы. В 1967 году английский ученый Д. Гриффит открыл новую форму жизни — организмы без генов и нуклеиновых кислот, которые, однако, каким-то чудом размножались. Механизм их самовоспроизведения не выяснен до сих пор. Оказалось, что некоторые болезни животных и человека связаны именно с этими формами жизни, получившими название прионов. Среди этих болезней оказалась и такая, как коровье бешенство. Ею занялся американский ученый Стэнли Прузинер, и вскоре, в 1997 году удостоился Нобелевской. За что дана награда — не совсем понятно. Механизм передачи заболевания не вскрыт. Степень опасности для человека не оценена. В плане понимания механизма самовоспроизведения прионов наука осталась на уровне гипотез, предложенных Гриффитом в 1967 году. Присуждение премии за недоделанные работы объяснялось просто. В условиях перенасыщенности продовольственного рынка пищевыми продуктами, включая говядину, производители в борьбе с конкурентами не гнушаются ничем. Единичные случаи коровьего бешенства в Великобритании послужили прекрасным поводом вытеснить английских фермеров с рынка. Дополнительная шумиха вокруг зараженного мяса в первую очередь оказалась на руку американским производителям и экономике США в целом. Становится ясным, что определенным силам была выгодна эта премия. Нобелевский же комитет состоит из обычных людей, подверженных давлению и падких на вознаграждения.

Вернемся к вопросу, с которого начали, — почему в России мало нобелевских лауреатов. Понятно, что премию присуждают не боги и не ангелы. Любая значимая награда в той или иной степени — инструмент политики. Причины, почему в России мало нобелевских лауреатов, и русские специалисты уступают подчас менее заслуженным иностранцам, есть и внутренние, и внешние. Внешние — противостояние ведущих держав, страх перед Россией, нежелание поддерживать ее лучших представителей и передовые достижения. Внутренние причины — недальновидная политика самоизоляции, проводимая на протяжении многих лет коммунистическими властями. Она не преодолена и поныне. Раньше многие советские специалисты не могли выехать за рубеж и опубликоваться в иностранных журналах по политическим соображениям. Сейчас для большинства возможность посетить международный конгресс, иностранный научный центр ограничивается отсутствием средств на командировки в университетах и институтах. Там, где средства есть, в условиях тотальной коррупции они часто расходуются не по назначению. Истинный уровень квалификации и заслуг наших ученых в большинстве случаев не уступает мировым стандартам, а иногда и превосходит их. Но, увы, не всегда голос наших ученых доходит до власти и мировой общественности.

Александру Леонидовичу Чижевскому (1897–1964), как мы уже говорили, хотели дать Нобелевскую премию, но не дали. А стоило бы. Может, тогда лженаучные представления из области климатологии так активно не внедрялись бы в общественное сознание.

Наука, созданная А. Чижевским, называется гелиобиология (от греч. Гелиос — Солнце). Суть учения такова. Солнце регулирует динамику эволюции Земли и её оболочек. К таковым относятся:

• неживые (костные) — литосфера (твердая оболочка), гидросфера (жидкая) и атмосфера (газообразная);

• живая — биосфера;

• социальная — ноосфера (хотя этот термин в начале научной биографии Чижевского только входил в науку).

Солнце влияет в первую очередь на атмосферу, меняя ее температуру и состав заряженных ионов.

Во вторую очередь Солнце влияет на гидросферу, регулируя соотношение воды в твердой фазе (лед), жидкой и газообразной (пар).

В третью очередь Солнце влияет на твердую оболочку.

Солнце оказывает влияние на оболочки посредством электромагнитного поля и еще так называемого Z-поля, сущность которого еще предстоит выяснить. Температура атмосферы и концентрация заряженных ионов оказывают решающее влияние на биосферу — сферу жизни и ноосферу — сферу социальной деятельности. Солнечная активность меняется с определенной периодичностью. Существуют следующие ритмы — 4,3 года; 6,5, 11,1; 16,1; 22; 33; 44, 55; 83; 88; 110, 169; 178; 210; 400; 600; 1850; 2400; 35 000; 100 000 и даже период, исследованный последователями Чижевского в 250 миллионов лет.

Наиболее значимый и изученный из всех период в 11,1 года. При усилении солнечной активности на Земле повышается температура, усиливается испарение океанов. С некоторым запозданием увеличивается количество осадков. На солнечную активность откликается биосфера. Активизируется мутационный процесс, миграционная активность, повышается рождаемость и смертность большинства организмов. Большинство массовых эпидемий приходится на годы повышенной солнечной активности. Происходит возбуждение центральной нервной системы высших животных и людей. Основные исторические события также приходятся на годы повышенной активности светила.

Учение Чижевского — одно из величайших научных обобщений 1-й половины XX века. Безусловно и то, что, подобно другим парадигмам, оно является не догмой, а развивающейся системой взглядов. Оно развивает сильные стороны, корректирует или отбрасывает слабые или ошибочные положения. Как известно, новое в науке не отвергает старое, а ограничивает область его применения. Так происходит и с учением Чижевского, которое не будет отвергнуто никогда. Известно и то, что новые идеи и обобщения возникают на стыке существующих направлений. Именно на стыке гелиобиологии с другими естественными и гуманитарными науками возникают новые направления, гипотезы, теории, парадигмы.

Александр Леонидович Чижевский прожил трудную жизнь, в которой были взлеты и падения. Но всегда во все годы он с необычайной стойкостью боролся за научную истину. Он был возмутителем спокойствия, пионером науки, которым судьба всегда готовит трудную жизнь. Чижевского поддерживали такие деятели науки и культуры, как А. В. Луначарский, нарком здравоохранения, профессор Н. А. Семашко, академики Д. К. Заболотный, Г. Д. Данишевский, П. П. Лазарев, А. В. Леонтович.