Читать онлайн «Кельты-язычники. Быт, религия, культура». Страница 24

Возможно, упомянутые здесь водоросли – этот тот самый съедобный карригин, который все еще едят в Ирландии и на островах Шотландии, где говорят по-гэльски, а также и в других местах: его варят с молоком и затем процеживают, так что получается нечто вроде бланманже. Можно вспомнить и о хлебе из красных водорослей, который едят в южном Уэльсе.

Рис. 34. Чаши из Кэшкарригана, графство Литрим (Ирландия), и Роуз-Эша, графство Девон. Такие чаши могли использоваться как для домашних, так и для ритуальных целей.

Важным подспорьем в питании, как и хлеб, была каша, а также молочные продукты – молоко, масло, сыр, творог. В «Похищении быка из Куальнге» говорится, что Флидас (богиня дикой природы, похожая на греческую Диану) «каждую седьмую ночь утоляла молоком жажду любого ирландца, будь то король, королева и люди их рода или поэты да мудрецы».

Любимой едой на пирах была говядина и свинина. Страбон упоминает об этих блюдах, когда говорит про белгов: «Пища у них обильная, состоящая из молока и мяса разного сорта, но главным образом из свинины, как свежей, так и соленой». Диодор Сицилийский упоминает об огромных количествах вина, которое импортировалось в Галлию из Средиземноморья; фактически он упоминает о его перевозке «в повозках по равнинам». Это согласуется с изображением угощения Медб в «Похищении быка из Куальнге»: «Не каждому уготовила Медб напитки, которыми потчуют Фер Баета, ибо всего пятьдесят повозок нагружены ими» – количество, думается, немалое.

Однако, несмотря на все то изобилие, в котором, как явствует из античных авторов и ирландских текстов, жили кельты, они ревностно заботились о своих фигурах. На толстопузых смотрели с презрением. Страбона такое отношение поразило; он замечает: «Они стараются не разжиреть и не стать толстобрюхими, и юноша, который превышает по размерам норму – меру пояса, подвергается наказанию». Интересно, кто же отвечал за выписывание таких штрафов?

Так естественно мы переходим к вопросу о том, как же контролировалось кельтское общество, и к законам. Ирландские законы – это хранилище древнейшей, подлинной традиции. Валлийские законы также важны, однако они не отражают столь архаического взгляда на мир, как ирландские. В Ирландии законодательные трактаты в письменной форме восходят к VII веку н. э., и за ними лежат века устной традиции, что подводит нас к рубежу христианской эры, а может быть, и далее, в железный век. Некоторые свидетельства античных авторов также помогают нам составить представление о том, как контролировалось кельтское общество на континенте, и о моральных кодексах, которые определяли его действия.

Кельтский «идеал» и кельтский образ жизни всегда не ладили друг с другом. В идеале кельты питали страсть к классификации, к тому, чтобы тщательно все обдумать и распределить. Если бы им удалось воплотить свои теории в практику повседневной жизни, то их последующая судьба и история, наверное, были бы совсем другими, а не такими, какими были в действительности. У них образовались бы сильные политические центры, развилось бы эффективное правительство – как местное, так и центральное, и той дезинтеграции, которая всегда проявлялась в кельтском обществе под давлением извне, наверное, не было бы. Кельтам удалось бы взять под контроль то ослабляющее воздействие, которое оказывали постоянные внутренние войны. Катастрофическое злоупотребление спиртными напитками, которое неминуемо сказывалось на всем обществе, также было бы введено в определенные рамки. Словом, кельтский закон и кельтский «идеал» поведения нужно считать чем-то желательным, но в то же время и чем-то, что не очень согласовывалось с повседневной жизнью.

Ирландские законы представляют собой трактаты, язык которых был намеренно темным и чрезвычайно техническим. До 1920 года практически не было переведено хоть с какой-то степенью точности ни одного трактата[58]. Эти законы именуются «законами брегонов», поскольку судья назывался breitheamh. Множество ученых в XIX веке проложили дорогу для тех впечатляющих исследований, которые проводятся сегодня, прежде всего профессором Бинчи, величайшим из ныне живущих специалистов по ирландским законодательным трактатам[59]. Его работы доносят до нас сведения о раннем кельтском обществе (а точнее, идеале этого общества, поскольку мы не можем знать, насколько эти сложные и туманные законы применялись на практике). Эти исследования поразительно интересны и очень важны для того, чтобы составить себе представление о прошлом кельтов и представить себе его с человеческой, а не с чисто научной точки зрения.

Как пишет Бинчи, в соблюдении законов должны были быть различия, обусловленные местными обычаями, но тем не менее «ирландское право сохраняет в окаменевшем виде многие первобытные индоевропейские учреждения, лишь слабые следы которых существуют в других юридических системах, произошедших из того же источника».

В своей первоначальной письменной форме все законодательные трактаты, возможно, относятся к VII веку н. э., хотя некоторые, вероятно, могут быть и более ранними. Все то традиционное право передавалось, в соответствии с общекельтским обычаем, устно, по крайней мере до VI века. Традиционно филиды – «пророки, провидцы» – были хранителями юридической мудрости. Как показывает само их имя «провидцы», считалось, что филиды обладали сверхъестественными способностями и мудростью, которая ставит их на один уровень с самими друидами.

Вполне возможно, что значительная часть этого устно передававшегося наследия была облечена в форму стихов, что облегчало заучивание. Но даже в этом случае перед хранителями традиции стояла нелегкая задача, которая для наших сегодняшних умов, привыкших зависеть от книг, кажется почти невозможной. Мы знаем, что такие поэмы сочинялись силлабическим стихом еще в VII веке.

Право было тайной наукой, секреты которой тщательно и усердно хранили специалисты-законники. Даже авторы древнейших глосс считали язык правовых трактатов темным и непонятным. Как мы уже видели, традиционное ирландское право было по своему происхождению и структуре индоевропейским. Бинчи пишет: «Точно так же, как в древнеирландском литературном языке, благодаря постоянному общению между учеными людьми со всех концов страны, не наблюдалось диалектных различий, так же и близкие отношения, существовавшие между профессиональными юристами всех школ, помогли сохранить единство юридического языка». Показывая огромное значение ирландского права для сферы сравнительного правоведения, Бинчи говорит: «В этом, как и во многом другом, ирландское право обладает свойствами всех древних систем, составленных юристами. Помимо фиктивного единства и постоянства… мы также находим нереальный схематизм и страсть к классификации, которые можно встретить и в индусских книгах законов. Иными словами, юристы, хотя их работа, несомненно, основывалась на подлинных обычаях, старались выработать симметричную схему, и в интересах симметрии они иногда обобщали правила и учреждения, которые в реальной жизни имели гораздо более ограниченное применение».

Весьма полезно сравнить древнеирландское право с валлийским, поскольку даже различия между ними могут показать, до какой степени римские юридические концепции и термины повлияли на валлийское право. Однако валлийское право происходит из того же источника, что и ирландское, – это традиционное знание, которое было плодом труда позднейших профессиональных юристов. Языческий элемент в ирландском праве достаточно силен, и таким же сильным было нежелание изменять хоть что-либо в этих традиционных кодексах поведения. Бинчи пишет о них: «Единственное, что оказало существенное влияние извне на эту систему, – обращение Ирландии в христианство… однако по сравнению, например, с англосаксонскими законами ирландские трактаты в нескольких жизненно важных вопросах показывают упорное нежелание сообразовываться с христианским учением».

В Ирландии существовала весьма примитивная юридическая система, при которой общество никак не могло вынудить никого к исполнению частных обязательств. Однако в Уэльсе король, как представитель государства, вмешивался в исполнение судебных приговоров. В Ирландии огромную роль в осуществлении права играло наложение ареста на имущество виновного с целью заставить его выполнить свои обязательства. В законодательных трактатах со всеми подробностями описывается процедура, которую нужно было провести для того, чтобы арестовать собственность ответчика. Так человека можно было заставить предстать перед судом. Когда сторонам удавалось договориться об этом, дело слушалось в доме судьи, и у обеих сторон были адвокаты, которые действовали от их имени. Обе стороны обязаны были предоставить поручителей, которые должны были гарантировать, что они примут решение судьи и будут действовать соответственно.