Читать онлайн «Что такое государство Израиль?». Страница 5

История разрушения двух храмов в Иерусалиме чрезвычайно важна для иудейского морального воспитания. Сионисты тоже используют ее, превращая маккавеев и Бар-Кохбу в борцов против иноземных захватчиков и героев исторического романа. Урок, извлекаемый сионистами из истории, диаметрально противоположен традиционному подходу: с их точки зрения, евреи должны были сражаться лучше и упорнее.

Таким образом, совершенно очевидна глубокая пропасть между пониманием истории в еврейской традиции и логикой сионизма, порожденного приверженцами европейского романтического национализма. Неудивительно, что в 20–30-е годы XX века противники сионизма пытались достичь сепаратного соглашения с арабским руководством. Позже, в разгар тяжелых боев в Иерусалиме после провозглашения Бен-Гурионом (1886–1973), основателем Государства Израиль, независимости в мае 1948 года, ими были организованы демонстрации под белыми флагами. Сионисты считали такое «предательское» поведение следствием изгнания. И они не ошибались, ибо Изгнание продолжает занимать центральное место в еврейской традиции и мировоззрении.

Даже текст молитвы, которую каждый соблюдающий традицию еврей произносит три раза в день, содержит подобные высказывания:

«Благословен Ты, Господь, собирающий рассеянный по свету народ Свой, Израиль! Снова поставь над нами судей, как в прежние времена, и наставников, как было раньше…»[31]. Благословение, произносимое после трапезы, содержит строки о возвращении в Землю обетованную. Завершение этого благословения – в страстной мольбе: «И восстанови Иерусалим, святой город[32], в скором времени, в наши дни. Благословен Ты, Господь, возрождающий по милости Своей Иерусалим. Амен!»[33]

В то время как одни подсчитывают число упоминаний Иерусалима для оправдания аннексии Израилем Святого города, последователи традиции видят в этих словах не только выражение духовных чаяний, но и отказ от претензий на земное могущество и мольбу к Творцу о милосердии. Использование этого текста в качестве призыва к национально-освободительной войне в действительности оказывается не только анахронизмом, но и отклонением от его очевидного смысла.

Возникновение сионизма в XIX–XX веках вызвало серьезный интерес к иудейским источникам, в которых рассматривается характер грядущего спасения еврейского народа. Хотя диапазон толкований Избавления в них весьма широк, чаще всего оно связано с приходом Мессии. Эта идея была и остается в еврейском самосознании, и поэтому предостережений против мессианского авантюризма становилось все больше по мере того, как сионизм набирал силу, а массы проникались его идеями.

Политолог Шломо Авинери – один из тех, кто считает связь евреев с Землей Израиля парадоксальной. Подчеркивая ее решающую роль в еврейском самосознании, он признает, что до появления сионистов евреи не предпринимали даже малейших попыток массового заселения страны: «…как бы глубока и интенсивна ни была эта связь, она не меняла основ еврейского бытия в изгнании»[34].

В молитве, произносимой религиозными евреями как в Израиле, так и в других странах в праздники Пасхи, Пятидесятницы и Кущей (Песах, Шавуот и Суккот), говорится не только о том, как евреи совершали паломничество в Иерусалим во времена существования Храма, но и о том, что Изгнание продолжается:

«Бог наш и Бог отцов наших, за грехи наши мы были изгнаны из своей страны и оказались вдалеке от земли нашей… Собери нас, рассеянных среди народов, и собери наши общины, разбросанные по краям земли; и приведи нас, ликующих, в Сион, город Твой, и в Иерусалим, в храм Твой, даровав нам радость навеки»[35].

Несмотря на то что примерно половина евреев мира ныне живет в Израиле, в эту молитву не было внесено никаких исправлений. Упование на приход Мессии остается в силе, и факт физического присутствия миллионов евреев в Израиле ничего не меняет. Более того, хотя текст молитвы един для всех религиозных евреев, понимают ее по-разному: одни уверены, что создание Государства Израиль – это чудо, предвещающее скорое наступление окончательного Избавления; другие полны мрачных предчувствий, что за сионистским бунтом неминуемо последует ужасная кара. Речь идет о богословской трактовке еврейской истории о том, что значит быть евреем.

Пусть высказывание английского философа Леона Рота предварит эту тему и послужит ее фоном: «Сначала – иудейство. Это не продукт, а программа, и евреи – средство ее осуществления»[36].

Необходимо понимать, что иудейство всегда было чем-то большим, нежели общим числом его последователей. Иудейство создало евреев, а не наоборот[37].

Чтобы оценить то, что происходит с евреями вот уже более двух веков, необходимо понять: секуляризация, то есть полное освобождение от «ярма Торы и ее заповедей»[38], вбила клин между понятиями «еврей» и «иудей». До XIX века понятие «еврей» было нормативным: речь шла о человеке, поведение которого основано на четких принципах (заповедях Торы), являющихся общими для всех евреев. Даже нарушив какую-либо заповедь, еврей не отрицал ее значимости. «…А вы будете у меня царством священников и народом святым» (Исход, 19:6). Эти слова остаются для такого еврея заповедью и источником вдохновения, но в этом библейском стихе отнюдь не утверждается, что евреи по природе «святой народ». В нем нет ни малейшего намека на то, что земля может наделить человека святостью.

Американский раввин немецкого происхождения Симон Шваб (1908–1994) описывает традиционную еврейскую жизнь так:

«Еврейский народ на каждом материке жил своей жизнью, посвящал себя служению Богу, держался в стороне от политических перипетий остального мира, от которого иногда исходила вынужденная любовь, а иногда – безграничная ненависть… Иудейство давало лишь одно истинное определение еврейского предназначения, еврейской истории и будущего евреев: верность учению Божьему составляет смысл жизни каждого еврея. Она же [верность] служила основой этнической общности, национального единства евреев, переживших крушение своей политической независимости… Кроме того, была пламенная надежда и всепоглощающая тоска по все еще неведомому будущему, страстное ожидание Мессии, который придет и сплотит человечество вокруг святыни Господней»[39].

Последователи реформистского* иудейства, распространившегося тогда в Центральной и Западной Европе, перестроили религию, однако не отказались от нее как таковой. В отличие от них последователи еврейских радикальных движений в Восточной Европе стремились устранить само понятие религиозного долга. В ходе секуляризации произошел революционный переворот в еврейском самосознании – «еврейство» из нормативного понятия превратилось в описательное. Традиционно евреи отличаются от своего нееврейского окружения тем, что они делают или должны делать; новые евреи являются таковыми только по факту своего происхождения и не ощущают никакого чувства долга по отношению к Богу. Отметим, что подобное отношение можно наблюдать и у антисемитов, считающих евреев чужим народом или даже чужой расой, вне зависимости от их веры.

Примерно с XIX века стало особенно трудно определить, кто такие евреи, ибо большинство их утратило значительную часть основ собственного самосознания. Речь идет о практике соблюдения заповедей Торы, которая, в отличие от веры, имеет наглядное выражение в повседневной жизни благочестивого еврея. В качестве примера можно привести законы о субботе или о кошерной* пище. Всякий раз, когда еврей следует заповеди, окружающие могут легко распознать его принадлежность к еврейству. Очевидный характер соблюдения значительного числа заповедей, в свою очередь, влияет на самих евреев, укрепляя их верность Торе. Как сказано в сборнике высказываний о еврейской морали «Пиркей авот», «…[исполнение] заповеди влечет за собой [исполнение] другой заповеди, а проступок влечет за собой проступок»[40]. Это справедливо и по отношению к другим заповедям. Например, понятие семейной чистоты подразумевает отказ от физического контакта между мужем и женой в период менструации и семи дней после него, а правила соблюдения субботы определяют отношение еврея ко времени.

Традиционное еврейское самосознание зиждется на соблюдении заповедей Торы. Массовое отстранение от религии в таком случае означает, что эти самые заповеди начинают разделять евреев, воздвигая между ними преграды. При этом ассимиляция, т. е. потеря одной частью социума (или целым этносом) своих отличительных черт, не является чисто еврейским феноменом. Мишель Брюне – ученый, специализирующийся на истории канадцев французского происхождения, – так определяет ее: «Ассимилироваться – значит, стать похожим. Ассимилируемый забывает, кем он является, и изо всех сил старается подражать тем, на кого хочет стать похожим. Тяга к ассимиляции всегда возникает из желания или необходимости подражать другим… Он стремится к тому, чтобы общество приняло его»[41].