Читать онлайн «Финикийцы. Основатели Карфагена». Страница 22

Среди инструментов, изображенных на некоторых карфагенских стелах, вполне возможно, попадаются и столярные, хотя Гзель и другие, видимо, слишком поспешно приписывают столярам инструменты, принадлежавшие другим ремесленникам, например кузнецам или каменщикам.

Финикийцы, где бы они ни жили, были опытными каменотесами, искушенными в тонкой отделке строительного материала, что доказывают крепостные стены, возведенные из прекрасно отесанного камня. Основывая новые поселения, финикийцы всегда искали поблизости обнаженные каменные породы. Самым распространенным камнем был крупнозернистый известняк с обильными вкраплениями раковин либо песчаник. Кубические тесаные камни ранних зданий и крепостных стен имели неодинаковые размеры; позднее, возможно под влиянием греков и особенно на западе, стали употребляться более ровные кубические блоки, иногда простые, иногда рустованные. Однако очень часто такие блоки, как, например, в карфагенском волноломе, являлись всего лишь облицовкой более грубой основы. Камни для крепостных стен были правильной формы и так плотно прилегали друг к другу, что не возникала необходимость в строительном растворе, но иногда встречаются тонкие слои известкового раствора или, как в Карфагене, глиняной шпатлевки. Возводя здания из грубого камня, финикийцы обычно покрывали их белой штукатуркой, на которую при желании наносилась роспись. Стелы из крупнозернистого известняка в святилищах Тиннит также иногда были оштукатурены.

Каменные саркофаги, встречающиеся на большинстве финикийских археологических площадок, также подтверждают славу финикийцев как искусных каменных дел мастеров. В Утике, например, простые монолитные саркофаги с крышками вытесаны с потрясающей аккуратностью и так точно заполняют гробницы, что крышки приходилось опускать на веревках, для чего в двух углах и с одной стороны крышки оставляли канавки. Часто встречаются и богато декорированные саркофаги.

Камень добывался везде, где он встречался. Финикийская традиция вырубать скальные гробницы, несомненно, обеспечивала каменотесов необходимым камнем, однако существовали и крупные каменные карьеры, не связанные с некрополями. Пикар утверждает, что карьер на мысе Кейп-Бон можно сравнить с хорошо известным сиракузским. Он находился под землей с выходами к морю для облегчения погрузки блоков на суда, которые перевозили их на другой берег залива в Карфаген.

Мало что можно сказать о финикийских тканях, поскольку не сохранилось более-менее значительных фрагментов ни на финикийских площадках, ни даже в Египте, где тканей найдено в избытке, но ни один из образцов мы не можем уверенно идентифицировать, как собственно финикийский. На египетских росписях в могилах и на фаянсовых плитках представлены азиатские и семитские (конечно, не обязательно финикийские) виды одежды: длинные, свободные или облегающие многоцветные шерстяные одеяния, часто с поясами. Скульптурные изображения финикийцев доказывают, что это была их обычная одежда, и сейчас уместно вспомнить об этих скульптурах. Однако на Балаватских воротах изображены финикийцы в длинных облегающих одеждах и остроконечных шапках, тогда как на рельефе Лули фигура перед городскими воротами одета в тунику до колен. У всех мужчин коротко подстриженные бороды. Можно не сомневаться, что как в наше время, так и в древности люди не надевали длинные одежды или подвязывали их поясами, когда занимались активной деятельностью.

Цветные одежды «сидонян» часто упоминает Гомер. Мы также можем сослаться на многоцветное одеяние Иосифа, хотя оно относится к более ранней эпохе. Как отмечает Контано, толпа египтян в легких складчатых и накрахмаленных белых одеяниях сильно отличалась от группы финикийцев, предпочитавших изысканную одежду, многоцветную и с вышивкой, более похожую на ассирийскую. Правда, финикийские жрецы чаще одевались в египетском стиле.

Похоже, что в Карфагене восточная мода претерпела очень небольшие изменения, хотя, если положиться на более поздние фигурки и керамику, в эллинистический период в одежде появились греческие мотивы. Приверженность карфагенян традиционной одежде была настолько сильна, что это отмечали и греки и римляне. Платон приводит описание карфагенянина Ганнона Мильфием:

Кто эта птица, что явилась сюда в одежде с короткими

рукавами?

Не думаете ли вы, что его одежда украдена в бане?

И позже обращается к нему: «Эй ты, неподпоясанный!» Из нескольких иллюстраций, которыми мы обладаем, точно известно, что мужчины-карфагеняне обычно одевались просто и не склонны были копировать греческие образцы, хотя женщины тяготели к греческому пеплуму с поясом.

Иногда в захоронениях находят прядильный и ткаческий инвентарь. Древние авторы также упоминают ткачество. Например, Диодор говорит, что льняные ткани, которые мальтийцы использовали для одежды, головных уборов и постельных принадлежностей, были особенно тонкими и мягкими. По большей части прядильное и ткацкое производства были домашними занятиями и не приносили дохода, хотя некоторые домовладельцы, вероятно, использовали в производстве рабов и извлекали коммерческую выгоду.

Рис. 40. Раковины-багряницы (Murex trunculus), одна из двух типичных форм раковин Средиземноморья

Красильное производство было распространено в финикийских владениях повсеместно. Самыми знаменитыми центрами крашения были Тир и Сидон. Видимо, финикийцы монополизировали пурпурное крашение на востоке, а моллюски-багряницы, из которых добывался пурпур (рис. 40), абсолютно исчезли в регионе именно потому, что так интенсивно использовались. Груды раковин находят и на западе, что подтверждает существование красильного производства и там. Эти раковины, датируемые по меньшей мере финикийским периодом, найдены на таких археологических площадках, как Дар-Эссафи, покинутый во II веке до н. э. Кучи раковин и вырезанные из камня чаны, как и общее расположение, указывают на то, что горожане посвящали себя рыболовству и добыче пурпура. Когда моллюск-багряница умирает и разлагается, выделяется желтоватая жидкость, создающая – в зависимости от примененных усилий – цвета краски от розового до темно-лилового; для более темных тонов необходимо солнечное воздействие. Для получения краски разбивали раковины, вынимали моллюсков и помещали их в чаны, где превращали в жидкость. Груды раковин и чаны обнаружены также около Тира и Сидона. Предпочитали размещать производство с подветренной стороны города, так как запахи были далеко не самыми приятными[26].

Железо начало постоянно использоваться в Леванте около 1200 года до н. э., как раз когда финикийцы обрели независимость. Как свидетельствует Библия, в царствование Саула у филистимлян железо было, а у израильтян – нет, и мы с уверенностью можем утверждать, что если железом обладали филистимляне, то оно было и у финикийцев. Однако прославило финикийцев их мастерство в работе с медью, бронзой и драгоценными металлами. В древности медь в слитках поступала в Финикию с Кипра, где она добывалась в большом количестве, и из Азии. Серебро и золото привозили из Эфиопии и, вероятно, из Малой Азии. Однако потребность во всех этих металлах, а также в олове для производства бронзы была очень велика, и, когда стало известно о месторождениях далеко на западе, а также на востоке Красного моря, финикийских моряков поощряли искать их. Месторождения меди в Вади-Араба между Мертвым морем и Аккабским заливом время от времени разрабатывались, начиная с периода Халколита. Недавние раскопки Ротенберга у «Соломоновых столбов» в долине Тимна, в 20 – 30 километрах к северу от Эйлата, обнажили египетские храмы Сети I (1318-1304 гг. до н. э.) и Рамсеса III (1198-1166 гг. до н. э.) один над другим. Под храмами найдены халколитические сооружения, а над ними – византийское литейное производство. Ранее Ротенберг частично раскопал многочисленные медные шахты и плавильни в районе Тимны и в 1962 году уверенно датировал их царствованием Соломона. После обнаружения египетских храмов он теперь также твердо уверен в том, что инвентарь, относящийся к добыче и обработке меди, принадлежал египтянам, и, следовательно, нет больше никаких доказательств существования медеплавильного производства в этом регионе, как в царствование Соломона, так и в течение нескольких последующих столетий[27].

Пожалуй, нет никаких следов металлургического производства на финикийских площадках, однако это явная случайность, ибо на надгробных стелах упоминаются плавильщики меди и железа и изображены молоты, клещи и другие инструменты (рис. 25j), а во многих древних текстах говорится о мастерстве этих ремесленников. Кроме упоминания Гомером о серебряных чашах сидонской работы, мы можем вспомнить тирского ремесленника Хирама, которого Соломон призвал для создания металлических деталей своего храма: «Его отец был... мастером по меди: и он был полон мудрости, и понимания, и ловкости для создания всех своих медных произведений». Этот человек создал сосуды для омовения, кастрюли, лопатки, а также две бронзовые колонны, установленные в портике храма. Обе колонны имели бронзовые капители в пять кубитов высотой «в форме лилии» (то есть в египетском стиле) с 200 гранатами, гроздьями обвивающими колонну, и венками: «В долине Иордана отлил их царь в толще земли между Суккотом и Заретаном».