Читать онлайн «Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.». Страница 54

Пока все эти проблемы неторопливо обсуждались в Москве, агенты Франко Болин и Лука де Тена вечером 22 июля очутились в Риме. Не теряя времени, они тут же встретились с графом Чиано, итальянским министром иностранных дел. Четыре года спустя Чиано рассказал Гитлеру, что, по словам Франко, ему хватило бы «двенадцати грузовых самолетов, чтобы через несколько дней одержать победу в этой войне». Чиано проявил интерес к первым эмиссарам Франко, но спросил их лишь о природе движения националистов – и ни о чем больше. Итальянское правительство ясно представляло себе, что связывает Франко с теми монархическими заговорщиками, которые в 1934 году просили и получили помощь у Муссолини. Выяснилось, что Франко был не в курсе подробностей этого соглашения. Такое положение сохранялось до 24 июля, когда Мола прислал в Рим Гойкоэчеа, центральную фигуру событий 1934 года, и наконец итальянцы согласились предоставить помощь испанским мятежникам. 22 июля Франко впервые обратился за помощью к Германии. По его поручению полковник Бейгбедер, который отвечал в Тетуане за отношения с местными племенами, послал генералу Кухленталю, немецкому военному атташе в Париже, «очень срочную просьбу» предоставить «десять грузовых самолетов с полной загрузкой». Груз будет закуплен частными немецкими фирмами и доставлен немецкими летчиками в Испанское Марокко. Вечером того же дня летчик аваиции националистов капитан Франсиско Арранс в сопровождении Адольфа Лангенхайма, руководителя отделения нацистской партии в Тетуане, и Иоханнеса Бернхардта, немецкого бизнесмена из Тетуана и директора экономического отдела «Аусландорганизацион» (иностранный департамент нацистской партии) в Марокко, вылетел в Берлин с частным письмом к Гитлеру, содержащим просьбу поддержать обращение Бейгбедера. Они летели на «юнкерсе», реквизированном в Лас-Пальмасе у «Люфтганзы»9. Бернхардт, бывший торговец сахаром из Гамбурга, покинул этот город из-за финансовых неприятностей. В Тетуане он работал в компании, которая продавала кухонное оборудование испанским гарнизонам. Таким образом, он обрел друзей в офицерской среде. И он, и Лангенхайм видели возможности личного обогащения в продаже товаров испанским мятежникам.

А тем временем в Париже испанский посол Карденас посетил Леона Блюма и от имени Хираля обратился с просьбой о 20 бомбардировщиках «потез», 8 ручных пулеметах, 8 шнейдеровских пушках, 250 000 патронов к пулеметам и 20 000 бомб. Для экспорта в Испанию этого вооружения следовало получить лицензию французского правительства. Хотя военная промышленность Франции была национализирована и с технической точки зрения закупки носили частный характер, все же было необходимо одобрение кабинета министров. Почти в то же время, когда все было согласовано, на Кэ-д'Орсэ раздался телефонный звонок от Корбэна, французского посла в Лондоне.

Сам лично придерживаясь крайних правых взглядов, Корбэн так истово озвучивал пожелания Англии (особенно правительству Народного фронта), что его называли «английским послом в Лондоне». Правительство Великобритании, получив телеграмму от своего посла в Париже, серьезно встревожилось из-за французской реакции на кризис в Испании. На 23–24 июля в Лондоне была назначена встреча английского, французского и бельгийского министров иностранных дел, которым предстояло обсудить предположительный подход Гитлера и Муссолини к новому договору пяти государств о коллективной безопасности. Болдуин через Корбэна попросил Блюма прислать своего секретаря по иностранным делам Дельбоса, чтобы вместе с Иденом обговорить положение дел в Испании. По совету Алексиса Леже, уроженца Мартиники, генерального секретаря Кэ-д'Орсэ (потом он стал известен как нобелевский лауреат, поэт, автор «Анабасиса»), Блюм согласился. Для Леже настоящим «кошмаром» (любимое слово дипломатического словаря тех лет) стала мысль о том, что Англия может отвернуться от левой Франции и объединиться с Германией. В то же самое время Карденас, испанский посол, испытывая симпатии к националистам, подал в отставку, оставив двух испанских офицеров-летчиков обговаривать детали переброски оружия, но на следующий день из Женевы явился Фернандо де лос Риос, бывший министр республики, который и взял на себя эти обязанности.

Утром 23 июля в Лондоне началась конференция. Блюм явился как раз к ленчу. В холле отеля «Кларидж» Иден спросил его: «Вы собираетесь посылать оружие Испанской республике?» – «Да», – сказал Блюм. «Это ваше дело, – заметил Иден, – но я попросил бы вас только об одном. Будьте благоразумны».

Этот совет Идена точно отражал глубокое стремление к миру, которое в то время испытывали британский кабинет министров и народ Англии. Лидер оппозиции Эттли поддержал лейбористскую партию и английский рабочий класс, проявивших симпатии к испанским товарищам. И в резолюции от 20 июля потребовал оказать им «всю практическую поддержку». Однако большая часть высшего и среднего класса Англии открыто поддерживала националистов. Тем не менее в Англии не было ни одного политика, который взялся бы утверждать, что страна должна вмешаться в этот конфликт, встав на ту или иную сторону. Вопрос заключался лишь в том, какую форму нейтралитета предпочесть. На первых порах лейбористская партия считала, что надо дать возможность республике закупать оружие – и в Англии, и в любом другом месте. Но с этим не согласились критики-консерваторы из правительства, такие, как Уинстон Черчилль, который, хотя и противостоял Германии и Италии, так же как и оппозиции (скорее по традиции, чем по идеологическим причинам), не считал, что испанский конфликт имеет какое-то значение для Англии, даже со стратегической точки зрения. Черчилль сам был встревожен революционным характером республики и несколько дней спустя написал личное письмо Корбэну, послу Франции, с протестом против французской помощи республике, предупредив его о необходимости соблюдать «предельно строгий нейтралитет»10. В Форин Офис Иден пытался проводить такую же политику, стараясь, чтобы она была общей для Англии и для Франции. Британское правительство исходило из предположения, что ремилитаризация Рейнской зоны в феврале и итальянское завоевание Абиссинии удовлетворят аппетиты диктаторов и они примутся помогать установлению нового порядка в Европе. При такой раскладке возникновение «испанского кризиса» совершенно не устраивало правительство Болдуина.

Английским послом в Испании в то время был сэр Генри Чилтон11, сухой, лишенный воображения дипломат старой школы. Его американский коллега Клод Боуэрс, который не скрывал, что по убеждениям является заядлым республиканцем, сообщал в Вашингтон о Чилтоне как о после, который старается «нанести урон правительству и услуживает инсургентам».

Тем временем англичан взволнована испанская война так же, как когда-то Французская революция. Конечно, то было время высокой политической сознательности. В начале весны появился первый выпуск «Репортера». В нем сообщалось, что издание «не собирается предоставлять свои страницы писателям реакционных и фашистских взглядов». В мае объявил о своем существовании Клуб левой книги, который взялся каждый месяц публиковать книги, направленные против войны и фашизма. За ним появился Клуб правой книги. Такая вовлеченность литературы в политику стала отражением острых социальных проблем, в частности всеобщей международной озабоченности соблазнительностью примера России, падением влияния религии, «крахом общепринятых норм», возвышением Гитлера. Марши голодных, обездоленных и безработных стали характерными для того времени. Официальная лейбористская оппозиция правительству Болдуина казалась неэффективной. Такие способные политические лидеры, как Черчилль и Ллойд Джордж, блистали на задворках политической жизни. Настроения этого времени отлично выразил В.Х. Оден в своей поэме «Испания 1937»:

Столь же точным оказалось и другое стихотворение того же поэта:

Для левых интеллектуалов Испания сразу же стала смыслом жизни, работы и творческого вдохновения. Стивен Спенер написал, что Испания «предложила XX веку 1848 год». Филип Тойнби, студент, член коммунистической партии, вспоминает, как новости из Испании привели его к выводу, что «наконец-то брошена перчатка борьбе против фашизма». Рекс Уорнер, тоже сторонник республики, писал: «Испания сорвала все покровы Европы». Для интеллектуалов не было никаких сложностей в понимании вопроса, какая сторона в этой войне «права»12.