Читать онлайн «Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.». Страница 53

Тем не менее испанская Гражданская война, начавшаяся в 1936 году, неизбежно должна была стать общеевропейским кризисом. Так же как во время Войны за испанское наследство, Войны за независимость и карлистских войн, многие обитатели остальной Европы с 1936-го по 1939 год оказались втянутыми в испанский конфликт. Идеи, владевшие Европой, бросили испанцев в горнило войны. Ведущие государства Европы вступили военный конфликт по просьбе самих испанцев. И теперь им пришлось взять на себя ответственность за его развитие, оказывая помощь той или иной стороне, когда им казалось, что она проигрывает. В течение всей войны отвращение и тяга – чувства, которые остальная Европа всегда испытывала к Испании, а Испания к ней, – находили отражение в дипломатических оценках этой борьбы. И наконец, последняя кампания этой войны стала возможной благодаря помощи со стороны, которая пришла в самый критический момент. Но этого следовало ожидать. Испанец, даже такой приверженец либерализма, как профессор Альтамира, может написать историю Испании, не упоминая о герцоге Веллингтоне. А ведь, не будь его, Бонапарт мог бы взойти на королевский престол в Мадриде.

1 Он цитирует эту строчку в своих мемуарах, когда насмешливо вспоминает обещание, данное Сальвадором де Мадарьягой, представителем Испании в Лиге Наций (Испания неизменно была самым истовым ее членом), поддержать систему коллективной безопасности во время абиссинского кризиса 1935 года.

2 В 1935 году почти 50 процентов испанского экспорта уходило в Соединенное Королевство, которое обеспечивало 17 процентов импорта в Испанию.

Республика просит помощи у Франции. – Блюм соглашается. – Франко обращается за помощью к Муссолини. – Реакция на войну в Москве. – Сталин раздумывает. – Тольятти, Дюкло, Видали и Герё отправляются в Испанию. – Франко взывает к Гитлеру. – Блюм и Дельбос летят в Лондон. – Совет Идена. – Условия Англии.

В ночь на 19 июля Хираль, новый премьер-министр республики, послал телеграмму en clair1 премьер-министру Франции: «Обеспокоены опасным военным переворотом. Просим незамедлительно помочь нам оружием и самолетами. Братски ваш Хираль»2. Тот экстраординарный факт, что испанский премьер-министр предпочитает обратиться непосредственно к своему французскому коллеге, объясняется характером подписи. Хиралю, ныне ставшему лидером Народного фронта Испании, вполне естественно предполагать, что Леон Блюм, глава правительства французского Народного фронта, скорее всего, отнесется к нему с большей симпатией и пониманием, чем испанский посол в Париже Карденас, дипломат старой школы3.

Леон Блюм, этот темпераментный и страстный француз, занимал пост премьер-министра Франции лишь с 5 июня, возглавляя кабинет министров из социалистов и радикалов, который пользовался поддержкой коммунистов. Как и правительство Испанской республики, он был сформирован в результате победы предвыборного альянса Народного фронта. Будучи пацифистом по своим взглядам, полный желания решить все социальные проблемы у себя дома, Блюм тем не менее, как и его коллеги, сразу понял, что обращение Испанской республики имеет для них исключительно важное значение. Ибо в это время в Париже, Лионе и других городах Франции непрестанно шли уличные бои между левыми и правыми, между группами социалистов или коммунистов и фашистов. Часто создавалось впечатление, что даже во Франции фашистский переворот не заставит себя ждать. Симпатии к республике поддерживались и стратегическими расчетами, поскольку националистическая Испания, скорее всего, будет испытывать враждебность к французскому Народному фронту, если даже не к самой Франции. И когда утром 20 июля Леон Блюм получил телеграмму Хираля, он спешно пригласил к себе министра иностранных дел Ивона Дельбоса и военного министра Эдуарда Даладье. Оба они были радикалами. И хотя, скорее всего, симпатизировали не столько Испанской республике, сколько социалистам – членам ее кабинета министров, все трое тут же согласились помочь Хиралю.

В тот же день генерал Франко послал Луиса Болина на «Стремительном драконе», за штурвалом которого все так же сидел капитан Бебб, в Биарриц, где тот взял на борт Луку де Тену, редактора монархистской газеты «ABC». Он проконсультировался с Хуаном Марчем, чья финансовая поддержка становилась особенно важной именно сейчас, когда мятеж явно перерастал в гражданскую войну. Лука де Тена и Болин вылетели в Рим, где обратились к итальянскому правительству с просьбой о поставке военных материалов. В то же самое время в своем коммюнике националисты гордо объявили: «На кону стоят не только интересы Испании, звук наших труб разносится во все стороны от Гибралтара».

На следующий день, во вторник 21 июля, первая реакция на испанский кризис появилась и в Москве. Коминтерн и Профинтерн (организация, созданная для координации действий коммунистов в профсоюзах) созвали общее собрание.

Идея помощи республике получила мощную поддержку. Было решено созвать следующее собрание 26 июля в Праге.

Реакция Сталина и советского правительства на начало испанской войны (какую бы роль в ней раньше ни играли испанские коммунисты) прежде всего диктовалась ответом на вопрос, в какой мере она скажется на текущих потребностях советской внешней политики. Если, как в Китае в 1926 году (и возможно, как с греческими коммунистами в 1947 году), коммунистическое сопротивление будет необходимо принести в жертву, значит, так тому и быть – и потом уже последуют долгие казуистические оправдания этого поступка. В Европе советское правительство, вне всяких сомнений, откровенно опасалось нацистской Германии. Советский режим фактически родился после трех лет Гражданской войны, длившейся с 1917-го по 1920 год, которая заметно сказалась на опасениях советских людей, не желающих еще одной войны. Страх нового конфликта заставил Россию выйти из своей изоляции в конце 1920 года, вступить в Лигу Наций в 1934 году и в следующем году заключить с Францией союз. Литвинов, советский министр иностранных дел, красноречиво выступал в Лиге Наций, призывая к созданию системы коллективной безопасности, которая должна была включать экономические и военные санкции против нарушителей соглашения – то есть против Германии, Италии и Японии4. Победа националистов в Гражданской войне в Испании могла означать, что Франция с трех сторон будет окружена потенциально враждебными ей странами. В таком случае Германии будет проще напасть на Россию, не опасаясь удара Франции с тыла. В силу этой сомнительной причины советское правительство имело серьезные основания помешать победе националистов.

Кроме того, война в Испании предоставляла Испанской коммунистической партии с ее дисциплиной, умелой пропагандой, ее престижем, проистекающим из тесных связей с Россией, великолепную возможность создать в Испании второе коммунистическое государство. Но победа коммунистов встревожила бы Англию и Францию, две влиятельные силы, с которыми Россия в силу дипломатических соображений хотела бы сблизиться. Скорее всего, это вызвало бы крупномасштабную войну. Она бы дорого обошлась России. В силу этих причин Сталин не отдавал приказов Испанской коммунистической партии и своим главным агентам Кодовилье и Степанову в полной мере использовать все свои возможности, чтобы обрести контроль над Испанской республикой. Не посылал он и оружие в Испанию.

Тем не менее, поскольку Сталин собирался в ближайшее время провести очередную чистку старых большевиков, русский диктатор был вынужден с несвойственным ему вниманием выслушивать руководителей Коминтерна того времени. Они имели свое собственное мнение по вопросу, какова должна быть реакция коммунистов на войну в Испании. В конце концов, это был и повод заявить о себе. Они могли дать понять Сталину, что, пока он колеблется, сторонники Троцкого уже называют его «убийцей и предателем испанской революции, соучастником Гитлера и Муссолини». Тем не менее с неуклюжестью краба Сталин все же пришел к одному-единственному выводу относительно Испании: он не позволит республике проиграть, но и не станет помогать ей победить. Чем дольше будет длиться эта война, тем свободнее он будет в любых своих действиях. Может даже, она станет началом мировой войны, в которой Англия, Франция Италия и Германия уничтожат друг друга и судьбы мира будет решать Россия, которая пока останется в стороне5. Так что с течением времени Советский Союз отвечал на требования оказать помощь Испании лишь посылкой продовольствия и сырья. Кроме того, советские рабочие вносили «пожертвования» от своей зарплаты в помощь испанцам. В то же время представители Комнитерна в Испании получили подкрепление. Пользуясь псевдонимами Альфред о и Эрколи, в Испанию прибыл умный лидер Итальянской коммунистической партии в изгнании Пальмиро Тольятти, которому предстояло руководить тактикой Испанской коммунистической партии6. Какое-то время ему сопутствовал французский коммунист Жак Дюкло. Прибыл в Испанию военным советником милиции испанских коммунистов (под псевдонимом Карлос Контрерас) и Витторио Видали, другой итальянский коммунист, который много лет вел революционную деятельность в Соединенных Штатах. Еще одним из лидеров международного коммунистического движения, вскоре прибывшим в Испанию, был венгр Эрнё Герё, который много лет работал в Париже под именем Зингер, а теперь стал Педро или Герэ. На него была возложена ответственность за руководство коммунистами в Каталонии. Степанов с Кодовильей, еще два представителя Коминтерна, также провели в Испании какое-то время. Таким образом, Сталин был весьма основательно представлен в Испании. И Испанской коммунистической партией, по сути, руководили не Хосе Диас или Пассионария, а гораздо более искусный политический тактик Тольятти7. Тем временем отдел пропаганды западноевропейской секции Коминтерна под руководством своего блистательного шефа немецкого коммуниста Вилли Мюнценберга из своей штаб-квартиры в Париже неустанно работал, связывая события в Испанской республике со всеобщим антифашистским крестовым походом, который начался, когда советское правительство повело аналогичную политику по отношению к Народному фронту и системе коллективной безопасности8. Со стороны эта политика, олицетворяемая столь сильными личностями, казалась монолитной и убедительной, но стоит понять, что в то время многие из мелких шестеренок огромной коммунистической организации имели свои собственные идеи и воззрения, воплощения которых и добивались. Тем не менее такие люди, как Герё, были типичными сталинскими бюрократами. В силу этой причины нельзя говорить о единой политике коммунистов в Испании.