Читать онлайн «Спецслужбы мира за 500 лет». Страница 37

Патриарх Филарет лично занимался делами Посольского приказа, в том числе стратегической разведкой. В 1633 г. он составил «для своих государевых и посольских тайных дел» особый шифр («затейное письмо»), который должны были использовать доверенные лица государя. Из наказа русскому представителю в Швеции Д. А. Францбекову видно, что при составлении донесений царю полагалось использовать тайнопись:

«Да что он, Дмитрий, будучи в Свее, по сему тайному наказу о тех или иных о наших тайных делах и наших тайных вестях проведает, и ему о всем писати ко государю царю и великому князе Михаилу Федоровичу всея Руси к Москве по сему государеву тайному наказу закрытым письмом».[106]

В то время использовалось четыре основных типа тайнописи:

замена одних букв русского алфавита другими;

замена букв русского алфавита цифрами;

замена букв русского алфавита придуманными буквами или знаками;

замена букв русского алфавита буквами латинского алфавита.

Значительно расширилось письменное делопроизводство: его ввели не только во всех центральных органах управления, но и в местных. Это тоже большой шаг вперед: писцы закрепляли исторические положения, постепенно формировалась архивная и документально-процессуальная база.

Научные знания той поры развивались преимущественно в прикладном русле и были связаны с описанием земель, торговым и военным делом. Так, в 1627 г. в Разрядном приказе была подготовлена «Книга Большому чертежу».

Активно развивалось книгопечатание: на московском Печатном дворе в первой половине XVII в. было выпущено около двухсот книг разных наименований, в том числе «Азбука» В. Бурцева (1634).

В составе Приказа Большого дворца появилась группа придворных охотников, набиравшаяся из людей простого звания, – «птичьих стрелков». Однако поставка дичи для царского стола была не единственной их задачей. По сведениям Л. Яковлева, они являлись резервом «государевых самопальных стрелков». Таким образом, личная государева снайперская команда, созданная Иваном Грозным (Рюриковичем), не утратила своего значения – после смены правящей династии она лишь поменяла структуру, став более организованной. Некое подобие официальной деятельности при дворе прикрывало военно-секретный характер подобных подразделений. Все мастера-оружейники, причастные к созданию особо точных ружей и пистолетов, и лица, которым доверялось ношение такого оружия, были на строжайшем учете. Они получали огромные привилегии, денежные и иные средства поощрения, но в случае опалы или допущенного промаха их участь и участь их ближних была незавидной.

В ходе Смоленской войны 1632–1634 гг. воевода М. Б. Шеин предпринял попытку дезорганизации тылов польско-литовского войска к юго-западу от Смоленска. Вероятно, это одна из первых попыток организации партизанской войны (в современных терминах) войсковым командованием. В ноябре 1632 г. по приказанию воеводы крестьянин Болдина монастыря Дорогобужского уезда Иван Балаш возглавил отряд численностью около 600 человек (400 дорогобужских крестьян, 200 солдат и казаков). Назначение крестьянина на командный пост – случай уникальный: обычно руководство даже небольшими отрядами поручалось дворянам. Возможно, Балаш получил в монастыре военно-специальное образование.

Но случилось неожиданное. В конце 1632 г. отряд Ивана Балаша покинул русский лагерь под Смоленском и совершил рейд на Гомель и Чечерск, но не по тылам войск противника, а разоряя имения польских и русских помещиков. После этого к нему стали стекаться дезертиры из русских войск. В марте 1633 г., в результате агитации, развернутой царскими службами против «воровских» набегов, Балаш был выдан своими же соратниками, получившими прощение и награды. Его доставили к стародубскому воеводе, и в том же году «изменник» скончался в тюрьме.

«Балашовщина», как иногда называют это движение, со смертью Ивана Балаша не утихла. Уже в мае 1633 г. Григорий Ростопчин, солдат из детей боярских, сколотив небольшой отряд, увел его из-под Смоленска в Велиж, а затем в Рославль, который стал центром повстанческого движения (в Рославль стекались посадские люди, беглые холопы и дезертиры).

Массовому бегству из русских войск способствовал набег орды крымских татар (до 30 тысяч человек) под командованием Мубарек-Гирея (набег был инспирирован посольством польского короля Владислава IV летом 1633 г.). Крымчаки разорили Алексинский, Белевский, Болховской, Зарайский, Калужский, Каширский, Коломенский, Ливенский, Московский, Оболенский, Пронский, Рязанский, Серпуховский и Тарусский уезды.

Дворяне и дети боярские, видя, «что у многих поместья и вотчины повоеваны, и матери, и жены, и дети в полон поиманы, из-под Смоленска разъехались, а остались под Смоленском с боярином и воеводою немногие люди».[107] Только в полку князя С. В. Прозоровского дезертировали 3453 человека, при этом боевые потери за кампанию составили 319 человек убитыми и умершими от ран и 27 – пленными.[108] Великий гетман литовский Х. Радзивилл впоследствии говорил: «Не спорю, как это по-богословски, хорошо ли поганцев напускать на христиан, но по земной политике вышло – это очень хорошо».[109]

Тем временем Османская империя решила воспользоваться войной Речи Посполитой с Московским государством. Отметим, что султан Мурад IV был способным и энергичным администратором. Летом 1633 г., якобы без разрешения султана, силистрийский Абаза-паша переправил через Днестр двухтысячный отряд, который начал грабить Подолье. Началась польско-турецкая война 1633–1634 гг., которую можно рассматривать как второй фронт Смоленской войны. Возможно, нападение османов было инспирировано русским посольством во главе с И. Г. Коробьиным. Мы не располагаем документальными подтверждениями, но в литературе указывается, что по возвращении в Россию в 1634 г. находившийся в составе посольства переводчик Мануил Фильденский был возведен в княжеское достоинство – уникальный случай в истории Посольского приказа. Можно предположить, что он был награжден за успешную разведку в Константинополе и в Крыму.

Осенью 1633 г. Рославльский лагерь, где одних только казаков насчитывалось 3000 человек, возглавили атаманы Анисим Чертопруд и Иван Теслев. Зимой 1633–1634 гг. они организовали походы против польских войск под Мстиславль и Могилев, а затем направили в Москву представителей для обсуждения условий дальнейшей службы; среди других поднимались вопросы о невыдаче беглых и сохранении захваченной добычи. Переговоры оказались успешными – возможно, этому способствовали неудачи русских войск под Смоленском, – атаман Чертопруд вернулся из Москвы с пожалованными царем знаменами. Это обстоятельство было воспринято казаками как признание вольного казачьего войска.

В феврале 1634 г. в Козельский уезд стали стекаться группы дезертиров из Боровска, Можайска и Калуги, а также холопы и крестьяне. Сколоченные на скорую руку повстанческие отряды совершали рейды к русско-польской границе, наносили удары по неприятелю, захватывали «языков» и доставляли их в Москву. Весной 1634 г. численность повстанцев достигла 8000 человек. Одновременно с нападением на интервентов они совершали «воровские» набеги и на русские боярские, дворянские и монастырские владения. Таким образом, движение, начало которому положил Иван Балаш, носило одновременно и национально-освободительный, и антифеодальный характер.

В феврале 1634 г. русские войска капитулировали, сохранив знамена, 12 полевых орудий, «холодное оружие и мушкеты с зарядами». После капитуляции из 2140 остававшихся в русской армии наемных солдат половина перешла на службу к полякам.

Поляки торопились, войска им были нужны для войны с Османской империей. Но Мурад IV, провозгласивший джихад против Речи Посполитой, отказался от дальнейших кровопролитных планов и заключил с поляками «вечный мир», продлившийся до 1672 г.

В апреле воевода М. Б. Шеин и окольничий А. В. Измайлов за поражение русских войск под Смоленском были обвинены в государственной измене и казнены. Неудачную для Москвы Смоленскую войну завершил Поляновский мирный договор, подписанный в июне 1634 г. Согласно ему Россия отказывалась от всех занятых в ходе войны русских земель, за исключением города Серпейска с уездом; подтверждались границы, установленные по Деулинскому перемирию 1618 г.; Россия должна была выплатить Речи Посполитой 20 тысяч рублей. Утешало лишь то, что польский король Владислав IV отказывался от претензий на русский престол, а Речь Посполитая обязывалась вывести войска из пределов России. Осуществить возврат русских земель и ликвидировать условия Деулинского перемирия удалось уже при новом государе, в результате русско-польской войны 1654–1667 гг.

После заключения мира с Речью Посполитой московское правительство направило против повстанцев войска во главе с князем И. Д. Хованским. В итоге до 3000 казаков и крестьян ушли на Дон, часть сдались царским войскам, а оставшиеся потянулись по домам. Сдавшиеся добровольно или взятые в плен рядовые участники «балашовщины» были разосланы по городам Поволжья и Сибири.