Читать онлайн «Украинский национализм. Факты и исследования». Страница 57

Влияние националистов из городов распространялось и на сельские районы в области к западу от Днепра. Например, националистические газеты, такие как «Нова Доба», издававшаяся в Бердичеве, кажется, имели сравнительно широкое хождение в сельской местности. В некоторых районах проявление национализма имело местные особенности, независимые от влияния националистических партий. Звенигородка, маленький город, расположенный на расстоянии ста шестидесяти километров к югу от Киева, стал пристанищем «Свободных казаков» – националистической организации из крестьян, которые были состоятельными людьми еще во время революции. При немецкой оккупации эта группа была воссоздана некоторыми жителями, стала издавать на мимеографе свою газету и сделалась центром местной националистической деятельности.[736]

Церковь, особенно в сельских районах, не во всем поддерживала украинский национализм. Автономное духовенство под руководством Алексия раньше других приступило к активной реорганизации религиозной жизни в этом районе. Оно создало епархии Винницы и Житомира и в течение большего периода оккупации пользовалось поддержкой влиятельного епископа Дамаскина (Малюты) Каменец-Подольского. Епархия Дамаскина включала около пяти сотен церквей со 160 священниками[737]. Очевидно, большинство священников этой крупной церковной организации, которая была почти исключительно сосредоточена в сельских округах, не имели возражений против приверженности Дамаскина русофильской церкви. Автокефальная церковь создала собственную организацию, поставив епископа в Житомире, а также энергичного епископа Игоря на западе Волыни, в Белой Церкви. На некоторое время Игоря заменил Эммануил, но когда последний перешел в автономную церковь, он взял себе новый приход в западной Волыни – возможно, потому, что счел неприятной довольно сильную националистическую атмосферу в Белой Церкви. Автономная церковь имела очень сильную организацию, это доказывает, что настроения жителей сельских районов были не всегда восторженно националистическими даже на самых «чисто украинских» землях.

Лесостепной регион к востоку от Днепра – Левобережье – составлял вторую половину традиционно украинских земель. Западная часть находилась в течение столетий под польско-литовским правлением и перешла к Москве во второй половине XVII века вместе с Киевом. Восточная часть, приблизительно равная по площади Харьковской области, никогда не была под польским правлением, а принадлежала царям. Она служила убежищем крепостных крестьян, сбежавших от своих польско-литовских помещиков, и поэтому называлась «Слобожанщиной»[738], то есть свободной землей. Однако, поскольку и западная часть Левобережья была захвачена Российской империей задолго до раздела Польши, ее история значительно отличалась от истории Правобережья.

Наиболее интересные проявления национализма в этом регионе на протяжении 1941—1943 годов наблюдались в Харькове, который всегда претендовал на звание второго города Украины, но никогда не был столь важен для националистов, как Киев, поэтому сила русского этнического и лингвистического элементов в этом городе вызывала мало недовольства. Кое-что о различиях в националистических движениях в Киеве и Харькове уже было сказано. Существенное различие появилось в результате того, что активисты ОУН-М добрались до Харькова только в ноябре, когда благоволение к ним немцев уже заканчивалось. Они надеялись заручиться поддержкой местных жителей. Была сформирована сильная «Экзекутива» под началом главы одного из районов города, профессора Георгия Бойко, который был предан делу национализма; в нее вошли наряду с Кононенко, главным организатором с Западной Украины, и несколько местных жителей[739]. Вхождение в ОУН-М Аркадия Любченко (киевлянина известного всей Украине) добавляло вес организации. Районный голова Семененко, который позже станет городским головой, также сочувствовал мельниковцам, как и множество журналистов, включая брата редактора ежедневной газеты «Нова Украина»[740]. Однако в это же время или даже до прихода группы мельниковцев была сформирована местная организация, включавшая в себя прежде всего старых сторонников республики, которые сумели выжить при советской власти, под руководством В.В. Дубровского и Володымыра Доленко[741]. О прошлом этих людей, их группы и их средствах воздействия уже было сказано. Здесь следует подчеркнуть, что группа сформировалась независимо; хотя имелись некоторые симпатии к старой УНР, члены группы не поддерживали связь с эмигрантским режимом Андрея Левицкого[742]. Хотя движение никогда не набирало силы, сопоставимой с той, что была у группы мельниковцев в период расцвета в Киеве, оно имело умеренное влияние.

Регионы Восточной Украины

Возможно, из-за того, что Харьков – менее украинский город, чем Киев, эти города имеют разную историю и тактику националистических движений (поздний старт националистической кампании и удар по репутации из-за того, что разгром в Киеве вынудил группу Мельника также применять сдержанную политику, хотя некоторые из ее сторонников действовали столь же отчаянно, как и в Киеве, в восточном центре складывалась совсем иная ситуация). Не было неожиданных поворотов судьбы, ни один видный украинский деятель ни тогда, ни позже не примыкал к прорусским движениям. Возможно, также голод, который был там сильнее, чем в любом другом украинском городе зимой 1941/42 года, и сравнительно толерантное поведение вермахта способствовали примирению этнических групп или, по крайней мере, лишали их энергии для открытого конфликта.

Природа националистического движения в Харькове была важна не столько потому, что город был представительным для близлежащего региона, как потому, что он оказывал на него влияние. Влияние главным образом оказывалось через организации «Просвиты», газеты и церковь. Лидер независимой националистической группы считает, что распространению ее влияния помогла прежде всего «Просвита», оно проникло на запад вплоть до Лубн и Полтавы[743], и есть свидетельство того, что группа сыграла определенную роль в организации националистического движения в сторону юга, на северном Донбассе[744]. «Нова Украина» была также широко известна, служила примером для националистических редакторов Левобережья, которые хотели проводить как можно более независимую политику и поэтому отказывались копировать газету «Нове украинське слово».

Харьковская церковь играла особую роль, что заслуживает не проходного упоминания. Когда пришли немцы, они обнаружили, что пожилой прелат архиепископ Феофил пережил советский период. Семидесяти шести лет, уроженец деревни Хоролского района в сердце Левобережной Украины, он стал священником в 1885 году[745]. При помощи местных священнослужителей он возглавил руководство церковной жизнью в Харькове в конце 1941 года и претендовал на руководство во всем Левобережье в качестве митрополита Украины[746]. Многие – особенно в автокефальной церкви – критиковали его за то, что он был посвящен в епископы Русской православной церковью (в 1923 году), и за то, что продолжал использовать в службе церковнославянский язык[747]. Но другие видели в нем украинского патриота, так как он был украинец родом, говорил на чистом украинском, провел службу в память о Крутах и хвалил украинскую газету[748]. Во всяком случае, диссиденты добились немногого, работая против него; только два священника-лыпкивца оставались на плаву, в то время как число священников, преданных Феофилу, составляло более сотни[749]. Однако архиепископ, похоже, не слишком строго контролировал своих священников и оставлял им возможность выбирать, на каком языке вести службу. То есть расхождения духовенства можно рассматривать как показатель народных настроений в Левобережье, как и в Правобережье, но реальные конфликты – политической окраски – приглушались наличием уважаемой и умеренной центральной власти.

Но к западу от Харькова конфликт проявлялся острее, чем вблизи Харькова. Полтава, второй город рассматриваемого региона, была одним из наиболее ярко выраженных украинских городов значительного размера. Она располагалась слишком далеко к востоку, чтобы быть местом крупного сосредоточения еврейского населения, так что удаленность этой группы и резкое сокращение численности русских сделали этот город более чем на 90 процентов украинским, согласно городской переписи. Там быстро образовались националистические группы; в значительной степени с помощью активистов ОУН-М, под их контроль в ноябре 1941 года попала газета, а восточноукраинец из мельниковской группы, бывший офицер республиканской армии, стал городским головой[750]. Быстро оживилась культурная жизнь, открылись два украинских театра[751]. Однако церковную организацию раздирали споры священников, вести ли службу на украинском языке или сохранить церковнославянский, на котором в основном велись службы в городских храмах[752]. Первая группа с шестьюдесятью приходами в сельской местности присоединилась к автокефальной церкви, и Игорь из Белой Церкви был назначен их епископом[753]. Феофил, однако, продолжал требовать от них подчинения.