Читать онлайн «Украинский национализм. Факты и исследования». Страница 38

Некоторые благоприятные условия, которых от немцев добились националистические лидеры, позволили им поддержать дивизию «Галычина». Согласно докладам националистов, дивизия должна была использоваться только против советских войск, но ни в коем случае не против западных союзников; таким образом, по их разумению, они смогли бы прийти к соглашению с последними, когда для этого представится возможность. Как бы там ни было, немцы официально согласились на такие условия, формально они соблюдались – хотя, как будет отмечено ниже, дивизия позже воевала и с теми силами, которые в действительности не находились под советским контролем. Более существенным было то, что политико-идеологическая обработка солдат находилась в руках не нацистских идеологов, а самих националистов. Кроме того, в отличие от обычной практики эсэсовских формирований, каждому подразделению разрешалось иметь священника.[464]

Эти соображения сыграли значительную роль в обеспечении поддержки формированию дивизии «Галычина» и со стороны автокефальной православной церкви[465], и Украинской католической церкви. Митрополит Шептицкий поначалу приветствовал германскую армию как освободителя от коммунистической тирании. Скоро он обнаружил, что офицеры вермахта, с которыми он с самого начала установил сердечные отношения, не были реальными представителями германской власти. Ужасные эксцессы со стороны полиции безопасности, особенно уничтожение тысяч евреев, вызвали резкую перемену в позиции Шептицкого. Он был особенно встревожен тем, что эта полиция использовала украинскую в этих убийствах, и, как говорят, направил прямое требование Гиммлеру прекратить эту практику. Во всяком случае, секретное сообщение в германский МИД дает почти убедительное доказательство того, что митрополит был решительно против антиеврейских акций нацистов и к концу 1943 года пришел к тому, что стал считать нацизм даже большим злом, чем коммунизм[466]. И тем не менее он лично одобрил создание дивизии «Галычина» и направил одного из своих священников – доктора Лабу – в качестве главного капеллана дивизии[467]. Епископ Иосиф Слипый[468] провел богослужение в соборе Святого Георгия во Львове во время торжеств по случаю создания дивизии.[469]

Разрешение немцами института капелланов и отсутствие нацистской идеологической обработки солдат способствовали тому, что дивизия «Галычина» стала приемлемой для церкви. Однако главная причина, побудившая митрополита поддержать создание дивизии, была подобна той, которой руководствовались остальные националистические лидеры. Митрополит чувствовал, что немецкое поражение – вопрос времени и небольшая военная поддержка, которую дивизия сможет оказать пошатнувшемуся вермахту, не может быть решающей, к тому же существование националистических войск определенной силы будет иметь неоценимое значение в обстановке хаоса, который последует за немецким крахом и даже может быть необходимым для сохранения жизни значительной части украинского населения Галиции. Основное беспокойство Шептицкого было вызвано поляками-экстремистами, которые убивали своих противников среди украинцев, так же как ОУН-Б занималась резней поляков на Волыни и в Галиции.[470]

Больше двенадцати месяцев ушло на набор и организацию дивизии. Молодых людей, откликнувшихся на призыв завербоваться, оказалось настолько много, что установленная квота была перекрыта многократно, и десятки тысяч добровольцев не были приняты в диизию[471]. Тем не менее командиры – офицеры СС, похоже, ставили под сомнение лояльность своих подчиненных и не решались использовать их в деле. Тем временем завоеванные нацистами обширные украинские земли переходили в руки Советской армии. В марте 1943 года советские войска взяли Харьков, однако сдали его в мае. После повторного взятия Харькова, в сентябре 1943 года, они оказались у ворот Киева. Там они задержались на месяц, но в течение оставшейся осени и зимы 1943/44 года вернули себе фактически всю Советскую Украину в границах до 1939 года плюс большую часть Волыни.

Настоящее сражение за Галицию началось только летом 1944 года. В этот момент командование СС, наконец, решило задействовать в бою новую украинскую дивизию.

Фронт протянулся от точки к востоку от Ковеля до Карпат южнее Тернополя. Ключевым местом был городок Броды на шоссе из Ровно во Львов. Здесь в конце июня дивизию СС «Галычина» поставили помогать прикрывать галицкую столицу. В течение трех недель она отражала яростные атаки советских войск и противостояла операциям по окружению, но к 20 июля дивизия как боевая часть потеряла эффективность. Часть дивизии (двадцать семь процентов личного состава) отступила с немецкими войсками к Карпатам, а многие из оставшихся убежали, чтобы присоединиться к УПА или вновь пробраться к немцам.[472]

После победы под Бродами Советская армия быстро заняла Восточную Галицию, Буковину и Закарпатскую Украину. К осени, по существу, все украинские земли снова оказались под контролем Москвы. На сей раз репрессии, проводимые коммунистическими правителями, были еще жестче и откровеннее, чем пятью годами раньше. Украинская католическая церковь подверглась безжалостным гонениям. Митрополит Слипый, вступивший в сан после смерти Шептицкого в конце 1944 года, был арестован и депортирован с Украины. Было отправлено в ссылку и большинство иерархов Украинской католической церкви, как и сотни представителей ее духовенства. Православные священники, подчиненные московскому патриарху, получили помощь того меньшинства католического духовенства, которое отказалось от подчинения Риму и участвовало в формировании новой иерархии Русской православной церкви в Галиции. Та же самая политика проводилась в Закарпатской Украине.[473]

Беженцы из этого района сообщали, что были приняты очень строгие меры против населения в целом. Мужчины в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет, как говорили, в массовом порядке призывались в Красную армию без учета их состояния здоровья[474]. После призыва над ними ставили специальных политруков, давали в руки устаревшее оружие и посылали в бой после восьмидневной подготовки[475]. Кроме того, возобновилась коллективизация сельского хозяйства и советизация всех сторон жизни.

Большие усилия, судя по всему, затрачены были на преодоление национализма западноукраинцев, который коммунисты считали угрозой своему режиму. За несколько месяцев до того, как советские войска вновь заняли Галицию, Хрущев, первый секретарь Коммунистической партии Украины, обращаясь к шестой сессии Верховного Совета Украинской ССР, осудил националистов в самых резких выражениях. Главный выпад был направлен против националистических партизан: «Если спросить украинско-немецких националистов, сколько немецких оккупантов они уничтожили, сколько немецких частей они разбили, сколько мостов взорвали, чтобы помешать агрессорам перебрасывать оружие для порабощения и уничтожения украинского народа, они не смогут ответить».[476]

Его речь определила направление советской пропаганды, которая объявила сторонников Бандеры, Мельника и Бульбы немецкими агентами, противопоставив им «истинных патриотов советской родины»[477]. Была сделана очевидная попытка вбить клин между крестьянством – рабочим классом, с одной стороны, и интеллигенцией – с другой. Первые были объявлены обманутыми опасной доктриной, которую распространяла интеллигенция[478]. Советские пропагандисты обещали, что западноукраинской интеллигенции, не имевшей «преимуществ» воспитания в советской школе, а учившейся в «буржуазных» учебных заведениях, прививших ей «буржуазную идеологию», в результате чего она стала пособником «украинско-немецких националистических бандитов», будет уделено «особое внимание»[479]. Как это бывало с социальными элементами, подвергшимися яростным нападкам советских правителей, значительная часть интеллигенции была, вероятно, «ликвидирована как класс».

В то же время предлагался некоторый выход националистическим чувствам, с уклоном на классовое сознание, когда подчеркивались героические подвиги некоторых украинских командиров красных партизанских отрядов на Львовщине[480]. Однако эта тема звучала относительно тихо – вероятно потому, что не хватало украинских образцов для прославления. Гораздо более существенным в конечном итоге было молчаливое согласие советской власти на выдворение польского меньшинства из Восточной Галиции. Принудительный «обмен населением», обговоренный с польским правительством, контролируемым коммунистами, был закончен к началу 1945 года. Так как эта мера осуществлялась открыто, она была явно рассчитана на то, чтобы удовлетворить украинские чаяния об «этнически чистой» Восточной Галиции.[481]