Читать онлайн «Османская Турция. Быт, религия, культура». Страница 30

В течение 7-го месяца все, кто намеревались принять участие в паломничестве, собирались в пунктах отправления. Самая большая в Турции партия паломников покидала Стамбул 12 реджеба и перед отбытием совершала церемониальный обход вокруг города. Султан был представлен в сообществе паломников доверенными лицами. Он посылал с ними ценные дары, частью в качестве пожертвования священным городам на обеспечение бедных, частью чтобы откупиться от свирепых бедуинских племен, встречавшихся на пути паломников. На передней луке седла своего коня посланец султана вез зеленый сундук с золотой инкрустацией, в котором хранился шелковый мешочек с посланием, содержавшим поздравления и приветствия смотрителю Мекки. В составе каравана двигались два священных верблюда древнего происхождения, которых не использовали для работ в течение оставшегося времени года. Первого верблюда покрывали роскошной попоной, на спине он нес высокий паланкин, махмул, который направляли в Мекку как символ политической власти султана. Животное драпировали богатыми тканями, почти полностью его скрывавшими. Второй верблюд нес только седло, обтянутое зеленым бархатом с вышивкой серебром. Оно напоминало форму седла самого пророка. В толпе, наблюдавшей процессию, царило большое оживление: мужчины повторяли: «Аллах, Аллах», люди попроще низко кланялись, когда караван проходил мимо. За верблюдами следовала группа пастухов и помощников, а также сотни вьючных животных, груженных ценностями и припасами, тентами и шестами для палаток, в которых укрывали по ночам махмул и послание султана. Паломников сопровождал большой оберегавший их военный эскорт, из состава которого ежегодно пополнялись гарнизоны крепостей, встречавшиеся на пути. Когда караван завершал обход, все отставшие из тех, кто обеспечивал свои семьи всем необходимым и заранее подготовился к паломничеству, прощались со своими близкими, друзьями и присоединялись к процессии, которая петляла по городу до Сиркеджи, перебиралась на азиатский берег в Ускюдар и начинала долгий путь в Мекку.

Хотя Ночь власти превосходила по святости многие другие события, празднование Рамадана шло в течение целого лунного месяца Рамадана и считалось наиболее серьезным испытанием для верующих. В нем сочетались торжественность соблюдения религиозного обряда, суровая самодисциплина и переживание необычных ощущений в часы расслабления. Кроме поста и молитв, занимавших целые дни, в Рамадан соблюдался ряд других религиозных обрядов. Например, на 15-й день султан и высшие государственные сановники отдавали почести реликвиям пророка – его боевому штандарту, мантии, клоку волос из бороды, следу ноги, отпечатавшемуся на скале, и двум зубам. Церемония выноса и демонстрации этих реликвий, их прославление совершались после полуденной молитвы. Она считалась важным событием для верующих, хотя и происходила в благочестивой приватной обстановке. Во вторую половину празднования Рамадана другие реликвии, хранившиеся под присмотром смотрителей, выставляли на обозрение людей, а часть денежных подношений верующих использовали на содержание гробниц святых. В этом месяце отмечалось также несколько светских событий: на другой день после Ночи власти в Стамбуле открывали склады, где хранились ткани, и приходили командиры 162 рот янычар вместе со своими солдатами. Там под наблюдением командующего корпусом янычар, нескольких ага и интендантов янычары проходили маршем с таким расчетом, что каждая рота получала в свое время определенное количество муслина для тюрбанов и батиста на рубашки, а также отрезы голубой ткани из Салоник, которые шли позднее на пошив военной формы у портных двух государственных мастерских.

Священному месяцу предшествовали приготовления, которые держали всю семью в большом напряжении. Кладовки домов наполняли продовольствием, его заготавливали даже самые бедные люди, а в богатые дома нанимали дополнительную прислугу. Днем пост обычно прерывался приемами разнообразной пищи. Порой это была горсть изюма, порой – глоток абрикосового концентрата, разбавленного водой. Но первый ужин после поста представлял собой настоящий праздник чревоугодия, а объявление на закате посредством барабанной дроби, пушечного выстрела или возгласа муэдзина вечерней молитвы и окончания дневного воздержания от пищи являлось также сигналом для начала домашних или общественных вечерних пиршеств, какие не совершались ни в одно время года.

Рамадан был исключением также в смысле ночного пребывания дома. Каждую ночь месяца минареты и улицы освещались огнями ламп, открывались кофейни, и, поев, люди гуляли по улицам, наслаждаясь всеми удовольствиями, которые могла предоставить ночная жизнь в это время года. Некоторые развлечения носили религиозный характер, наиболее популярны были цитирования на память Корана знаменитыми хафизами (ораторами, знающими Коран наизусть), которые занимались этим по очереди всю ночь. Богатые семьи нанимали их по случаю Рамадана, и хафизы демонстрировали свое искусство обычно во двориках дворцов и особняков. Двери повсюду держались открытыми, и любой прохожий мог присоединиться к слушателям хафиза по своему желанию, присев на корточки на полу или на одну из низких скамей, поставленных вдоль стен. Там при неровном свете факелов, поглощенные торжественностью стихов Корана, сидели бок о бок солдаты, носильщики, нищие, паши, беи и представители высшего духовенства, равные в своей причастности к великой Книге.

Из числа развлечений, вызывавших гораздо меньшую экзальтацию, не было, вероятно, зрелища более популярного, чем ночные увеселения Рамадана в виде представлений театра теней – Карагез, – которые происходили как в кофейнях, так и в домах богачей. Своего Карагеза имел каждый квартал, а создание марионеток и манипулирование ими требовали большого искусства. Мастера в этом деле узнавали по количеству кисточек, свешивавшихся посредине его ширмы, а главу цеха артистов театра марионеток выбирали среди тех, кто располагал правом вывешивать семь кисточек. Из них же выбирали тех скоморохов, которые давали представления перед султаном. Ведь Карагез был популярен не только в кофейнях, но и во дворцах.

Карагез представлял собой раскрашенные фигурки высотой 15 дюймов и промасленные, чтобы просвечивали. Лучшие изготавливали из шкуры верблюда, которая меньше деформировалась, но использовали также лошадиные и телячьи шкуры, хотя они были менее проницаемы и менее удобны. Главными героями представлений были Карагез и Хадживат, образы простого, но плутоватого человека с улицы и его образованного, важничающего собеседника. Но встречалось и много других персонажей, изображавших в карикатурном виде представителей разных народностей, профессий и религий. Фигурки были сборными, голова, шея, руки, талия и ноги держались на вощеной нити, ими манипулировали, стоя позади, при помощи прутьев, которые держали между пальцами. Полные наборы всех фигурок, требовавшихся для представления, выставлялись на продажу в лавках ремесленников, их изготовлявших. Фигурки подвешивали на нити, продетой сквозь глаза. Задники и декорации, иногда представлявшие собой чрезвычайно сложные объекты, такие, как двигающиеся корабли, раскачивающиеся пальмы, изгибающиеся драконы, изготавливали сборными и с большим искусством. Театр Карагез состоял из трехстороннего балагана, закрытого занавесом с изображениями веток и роз. Далее его составной частью была ширма из белоснежной хлопчатобумажной ткани размером примерно три на четыре фута, выставленная перед занавесом. Позади ширмы на деревянной полке стоял большой железный или медный тазик с толстым фитилем из ваты. Внутри тазик был окольцован тяжелой цепью для поглощения жара. Представлению предшествовала музыкальная интермедия, которую исполнял оркестр из двух-трех человек, сидевших у подножия несколько приподнятой сцены и игравших, пока приходили и рассаживались зрители. Каждую марионетку и тему пьесы сопровождали соответствующие мелодии, повторявшиеся музыкантами оркестра. Когда артист-манипулятор считал, что наступило подходящее время, он зажигал масляную лампу, что служило сигналом для привлечения внимания аудитории. Когда же появлялась цветная тень дрожащего фруктового дерева, ведьмы, богатыря, сцепившегося в схватке с чудовищем с семью головами, корабля с полным парусным вооружением или всадника, скачущего через сцену, все замолкали. В дополнение к манипулированию фигурками артист озвучивал их роли разными голосами, пел песни, производил разные шумовые эффекты. В старые, знакомые, всеми любимые сюжеты он вносил новые комические реплики иногда актуального, иногда местного характера, включал множество непристойностей и грубых шуток. Для женщин и детей давали представления более спокойного характера, а в других случаях они наблюдали за представлением из-за занавесок или ширм, если помещение позволяло это.