Читать онлайн «Османская Турция. Быт, религия, культура». Страница 28

Хождение в гости семьями представляло собой еще одну отдушину, особенно для женщин. Гостили долго, целый день. Мужья препятствовали этому очень редко. Женщины ходили в гости в сопровождении служанок. Если им приходилось идти пешком, считалось неприличным глазеть на них. Во время пребывания в гостях делились новостями и обменивались последними сплетнями, говорили о детях, обсуждали предстоящие браки, оценивали приданое, уничтожали немало сладостей, фруктов и напитков.

Выезд на пикник, как правило, вместе с детьми и часто с хозяином дома также занимал весь день. Иногда в Стамбуле поездка совершалась по воде, для чего нанимали один каик или несколько, доставлявшие участников пикника в излюбленные места отдыха на берегу Босфора или бухты Золотой Рог. Часто выезжали на лошадях и мулах, а женщины – сидя в большом крытом кузове, который везла пара волов. К рогам этих животных крепились две деревянные арки с подвешенными на них красными войлочными кисточками. Как бы ни было жарко, кузов плотно загораживали, чтобы укрыть женщин от взглядов посторонних. В месте пикника женщины и малые дети, как и дома, размещались в стороне от мужчин, например по другую сторону от фонтана, слуги и девушки распаковывали узлы с продовольствием. Но сколько бы ни брали с собой пищи, всегда прикупали и у розничных торговцев, собиравшихся вокруг, разные деликатесы: рисовое желе, политое розовой водой и разделенное на подносе на квадратные порции медной лопаточкой, фруктовый суп с кусочками льда, плавающими на поверхности, рахат-лукум или шербет, который наливали через горлышко кувшина, забитое снегом. Играли странствующие музыканты, звонкими голосами переговаривались женщины, а мужчины снисходили до того, что играли на людях с детьми, ибо ничто так не располагало турка к раскрепощению и наслаждению жизнью, как созерцание природы.

Многих богатых женщин, пожелавших купить какой-либо особый товар, навещали на дому лавочники и торговцы. Посредники, посещавшие богатые дома по поручению ювелиров, торговцев шелком и мехами, оказывались весьма полезными, поскольку хорошо знали потребности семей. В редких случаях покупки совершали сами женщины, выходившие в сопровождении своих служанок и евнухов. Поскольку это бывало чрезвычайно редко, женщины не отказывали себе в удовольствии перерыть магазин вверх дном ради каких-нибудь шлепанцев или любой другой мелочи.

Но куда бы женщина ни выходила, одна или в сопровождении мужчин, к закату она всегда была дома. Нельзя было и вообразить, что она останется на улице с наступлением темноты.

Женщинам из бедных семей оставалось меньше времени скучать, поскольку они были заняты домашней работой: шили одежду для всех членов семьи, готовили пищу, занимались с детьми, а в сельской местности выполняли также полевые работы.

Семейные вечеринки, особенно когда приходили гости, проводились в торжественной обстановке. Женщин, как всегда, принимали отдельно, на женской половине. Там хозяйка, другие женщины семьи и гостьи сидели на диване и матрасах, слуги размещались ниже порога, делившего приемную, а старшие служанки – у стены рядом с дверью. Вечеринка проходила за разговором, чтением или вышиванием. Когда старшая служанка приносила сладости, шербет, свежие и сушеные фрукты, все женщины принимались за еду, однако служанки сидели немного поодаль и старались есть поскромнее. Вечеринки на мужской половине проходили за серьезным разговором, слуги стояли молча вдоль стен, скрестив руки на груди.

Отношение членов семьи к слугам и рабам было вполне гуманным, но эти отношения подчинялись общепринятым правилам, особенно в официальной обстановке и в присутствии посторонних. Статус слуг был различным. К высшей категории принадлежали беслеме. Это девочки-воспитанницы – а детей на воспитание брали из соображений благотворительности, что было нередко. Воспитанником был ребенок из бедной семьи, взятый на воспитание в более удачливую, а то и богатую семью. Хотя теоретически с девочкой следовало обращаться как с приемной дочерью и подыскивать ей мужа, фактически она становилась уважаемой, но неоплачиваемой служанкой, примерно как калфа – прислуга, сидевшая за порогом. Другим слугам в доме – поварам, конюхам и швейцарам – разрешалось прекращать службу, когда пожелают, хотя обычно они сохраняли преданность семье. С другой стороны, рабов можно было купить, продать, нанимать, давать взаймы или дарить. Вдобавок к своим четырем законным женам мужчина мог, например, иметь столько рабынь-наложниц, сколько хотел, хотя его права не распространялись на рабынь жены. Если наложница зачала ребенка от хозяина, ее нельзя было продать или выгнать, и если он не давал ей немедленно свободу, то она жила в доме хозяина до самой его смерти. Ребенок, если хозяин признал его своим, – а так он обычно и поступал, – сразу становился свободным. Хозяину не разрешалось жениться на какой-нибудь из своих рабынь, хотя он мог сочетать браком своих рабов или рабынь с другими рабами или вольными людьми. Нередко сообразительному и преданному рабу, освоившему хозяйские дела, отдавали в жены хозяйскую дочь и принимали его как полноценного зятя. Все служанки и рабыни были включены в гарем и находились под присмотром матери хозяина, которая пресекала все дрязги и интриги, которые неизбежно возникали. Слуги-мужчины жили на мужской половине дома и обычно спали в той одежде, которую носили и днем, на матрасах, расстеленных в малых комнатах вокруг дворика. В плохую погоду укрывались плащами или одеялами. Только самые богатые семьи позволяли себе иметь евнухов, которые свободно входили на обе половины дома.

Если не считать праздников, повседневная пища в турецких домах была проста, а пили обычную воду. На еду отводилось немного времени. Когда не было гостей, хозяин дома иногда предпочитал принимать пищу вместе с женой и детьми в гареме, его обслуживали первым либо жена, либо слуги. Члены семьи стояли рядом с ним, и ни один из них не садился и не принимался за еду без разрешения главы семьи. В еде соблюдалось запретов не много, но очень строгих. Запрещалось есть мясо животного, которое не было забито по правилу: «Во имя Аллаха». Забивание этого животного следовало начинать с головы: перерезав дыхательное горло, глотку и сонную артерию. Запрещалось есть мясо погибших животных или свинину.

Завтрак, совершавшийся рано утром после молитвы на заре, для бедных состоял из куска лепешки, творога, оливок, а в холодную погоду – супа. Богатые люди ели лепешки с сыром, фруктами, вареньем и соленья, пили чай. После полудня готовили ужин, а для домашнего обеда использовали остатки пищи предыдущего дня. Бедняки сдабривали черствый хлеб большим количеством лука и чеснока, они также употребляли в пищу головы, рубец и потроха животных, забитых для богачей. Содержимое супа составлял главным образом рис и большое количество дешевых овощей. Недорого стоили и широко употреблялись молоко и кумыс. Все это быстро съедали вечером по возвращении с работы. Ремесленники и подмастерья, которые не могли забежать домой на обед, брали с собой немного халвы или кусок лепешки с луком, завернутые в платок. В полдень все это и простая вода служили им обедом. Те, кто посылали за пищей в харчевню, ели жаркое с рисом, молочные блюда, такие, как рисовый пудинг, либо сладкий творог с мускатным орехом и сливки, купленные у розничного торговца, который держал на голове поднос с чашами, наполненными подобными лакомствами.

В домах состоятельных людей, особенно когда приходили гости, на ужин подавали несколько блюд с пловом, супы и жаркое, быстро сменяя одно другим. Перед едой умывались, промывая особенно правую руку, потому что ею брали пищу. Поднос с едой ставили на низенький столик, на котором уже лежали ложки и металлические тарелки, а также большие плоские лепешки, заквашенные или приготовленные без закваски, их тоже использовали как тарелки и съедали в конце ужина. Все садились на пол, вокруг подноса, правое колено ставилось вертикально, левое лежало на полу. Таким способом вокруг круглого столика в три фута шириной могли усесться не менее двенадцати человек. Рукав правой руки закатывали до локтя, висящий конец подтыкали внутрь; было принято пользоваться индивидуальными салфетками или сообща длинным узким полотенцем, лежавшим на коленях у сидящих. Хозяин дома произносил: «Бисмилля», то есть «с Богом» – и трапеза начиналась. Ложки использовали только для супа и других жидких блюд, вся остальная пища подбиралась пальцами, поэтому готовилась кусочками удобного размера, а большие куски мяса животных и птицы подавали на костях и готовили таким образом, чтобы куски нужных размеров легко отделялись. При еде риса небольшое количество его брали с блюда, захватив щепотью, слегка спрессовав в комок, и отправляли прямо в рот. Воду, а порой шербет пили после еды. Прием пищи требовал соблюдения этикета: пальцы никогда не облизывали, не допускались отрыжка и чавканье. Затем мужчины снова мыли руки под струей воды, которую супруга или слуга лили из высокого кувшина в медный тазик с перфорированной крышкой.