Читать онлайн «Посмертные записки Пиквикского клуба». Страница 24

И незнакомец с жаром, приличествующим многолетней дружбе, схватил руку мистера Уордля, отступил затем на шаг, как бы желая лучше разглядеть его лицо и фигуру, и снова пожал ему руку едва ли не с большим пылом, чем в первый раз.

— А как вы здесь очутились? — спросил мистер Пиквик с улыбкой, в которой благорасположение боролось с удивлением.

— Как? — отозвался незнакомец. — Остановился в «Короне» — «Корона» в Магльтоне — компанию — фланелевые куртки — белые штаны — сандвичи с анчоусами — жареные почки с перцем — превосходные ребята — чудесно!

Мистер Пиквик, в достаточной мере изучивший стенографическую систему незнакомца, понял из этих стремительных и бессвязных слов, что тот каким-то образом завязал знакомство с объединенными магльтонцами и сумел превратить его в добрые товарищеские отношения, после чего добиться приглашения было уже легко. Удовлетворив свое любопытство и надев очки, мистер Пиквик приготовился наблюдать игру, которая только что началась.

Игру начинал объединенный Магльтон. Внимание напряглось, когда мистер Дамкинс и мистер Поддер, два прославленнейших члена этого превосходнейшего клуба, прошествовали, с битой в руке, каждый к своим воротцам. Мистер Лаффи — лучшее украшение Дингли Делла — был избран бросать шар против грозного Дамкинса, а мистеру Страглсу поручили исполнять ту же приятную обязанность по отношению к доселе непобедимому Поддеру. Несколько игроков должны были «караулить» в разных частях поля, и каждый принял соответствующую позу, опершись обеими руками о колени и наклонившись так, словно он подставлял спину неумелому любителю чехарды. Все настоящие игроки в крикет принимают именно такую позу, и весьма распространено мнение, что при всякой другой позе немыслимо караулить надлежащим образом.

Судьи поместились за воротцами; счетчики приготовились отмечать перебежки; наступила глубокая тишина. Мистер Лаффи отступил за воротца неподвижного Поддера и несколько секунд держал мяч у правого глаза. Дамкинс уверенно ждал полета мяча, не отрывая глаз от Лаффи.

— Подаю! — внезапно крикнул боулер[34].

Мяч, вырвавшись из его руки, полетел прямо и быстро к средней спице ворот.

Зоркий Дамкинс был начеку, он припал на конец биты и метнул мяч через головы скаутов, наклонившихся достаточно низко.

— Бегите, бегите… еще раз. Ну же, отбивайте, отбивайте… стойте еще раз — нет — да — нет — отбивайте его, отбивайте!

Эти возгласы последовали за ударом, в результате которого объединенный Магльтон приобрел два очка. И Поддер не зевал, увенчивая лаврами себя и объединенный Магльтон. Он задерживал сомнительные мячи, пропускал плохие, принимал хорошие и заставлял их летать по всему полю. Скауты изнемогали от жары и усталости; боулеры сменяли друг друга, боулируя до боли в руках; но Дамкинс и Поддер оставались непобедимыми. Если какой-нибудь пожилой джентльмен старался задержать мяч, этот последний проскакивал у него между ногами или проскальзывал сквозь пальцы. Если джентльмен худощавый пытался его поймать, мяч ударял его по носу и, весело отскочив, развивал еще большую скорость, а глаза худощавого джентльмена наполнялись слезами, и он корчился от боли. Когда мяч летел прямо к воротцам, Дамкинс его опережал. Словом, когда Дамкинс был пойман и Поддер был сбит, объединенный Магльтон насчитывал пятьдесят четыре очка, а достижения динглиделлцев были столь же бледны, как и их физиономии. Слишком неравны были шансы, чтобы надеяться на реванш. Тщетно неистовый Лаффи и восторженный Страглс делали все, что подсказывали им опыт и мастерство, чтобы отвоевать для Дингли Делла пространство, потерянное им в ходе борьбы. Ничто не помогло, и после непродолжительного сопротивления Дингли Делл сдался и признал превосходство объединенного Магльтона.

Тем временем незнакомец ел, пил и болтал без устали. При каждом хорошем ударе он выражал игроку свое удовольствие и одобрение самым снисходительным и покровительственным тоном, который не мог не польстить заинтересованной стороне; а при каждой неудачной попытке поймать или задержать мяч не скрывал своей досады, бросая по адресу злополучного субъекта такие слова: «Ах, ах! глупо!», «Дырявые руки», «Растяпа», «Хвастун» и другие подобные же восклицания, которые, по-видимому, упрочили за ним в глазах всех присутствующих репутацию превосходнейшего и непогрешимого судьи, посвященного во все тайны великого искусства благородной игры в крикет.

— Чудесная игра — прекрасно играли — великолепные удары, — говорил незнакомец по окончании игры, когда представители обеих команд ввалились в палатку.

— А вы играли в крикет, сэр? — осведомился мистер Уордль, которого очень забавляла его болтливость.

— Играл? Ну, еще бы — сотни раз — не здесь — в Вест-Индии — увлекательная игра — возбуждающая — весьма!

— Должно быть, жарко играть в таком климате? — заметил мистер Пиквик.

— Жарко? — Как в пекле — накалено — жжет. Участвовал однажды в матче — бессменно у ворот — с другом полковником — сэр Томас Блезо — кто сделает больше перебежек — бросили жребий — мне начинать — семь часов утра — шесть туземцев караульщиками — начал — держусь — жара убийственная — туземцы падают в обморок — пришлось унести — вызвали полдюжины новых — и эти в обмороке — Блезо боулирует — его поддерживают два туземца — не может выбить меня — тоже в обморок — снял полковника — не хотел сдаваться — верный слуга — Квенко Самба — остается последний — солнце припекает — бита в пузырях — мяч почернел — пятьсот семьдесят перебежек — начинаю изнемогать — Квенко напрягает последние силы — выбивает меня — принимаю ванну и иду обедать.

— А что сталось с этим… как его? — осведомился мистер Уордль.

— Блезо?

— Нет, с другим джентльменом.

— Квенко Самба?

— Да, сэр.

— Бедняга Квенко — так и не оправился — меня выбил — себя убил — умер, сэр!

Тут незнакомец уткнулся носом в коричневую кружку; хотел ли он скрыть свое волнение, или отведать ее содержимое — мы судить не беремся. Знаем только, что он вдруг оторвался от кружки, вздохнул протяжно и глубоко и с тревогой поднял голову, когда два главнейших члена Динглиделлского клуба приблизились к мистеру Пиквику и сказали:

— Сэр, мы собираемся устроить скромный обед в «Синем Льве»; надеемся, что вы с вашими друзьями присоединитесь к нам.

— Конечно, — сказал мистер Уордль, — в число наших друзей мы включим и мистера… — И он повернулся к незнакомцу.

— Джингль, — сообщил этот расторопный джентльмен, тотчас же поняв намек. — Джингль — Альфред Джингль, эсквайр, из поместья Голое место.

— Я буду очень рад, — сказал мистер Пиквик.

— Я тоже, — объявил мистер Альфред Джингль, одной рукой беря под руку мистера Пиквика, а другой — мистера Уордля и конфиденциально нашептывая на ухо первому джентльмену: — Чертовски хороший обед — холодный, но превосходный — утром заглянул в зал — птица и паштеты и всякая всячина — чудесные ребята — вдобавок хороший тон — воспитанные — весьма!

Когда все предварительные церемонии были исполнены, компания, разбившись на маленькие группы по два-три человека, отправилась в город, и не прошло и четверти часа, как все уже сидели в большом зале магльтонской гостиницы «Синий Лев». Председательствовал мистер Дамкинс, а мистер Лаффи исполнял обязанности его заместителя.

Зал наполнился громким говором и стуком ножей, вилок и тарелок, метались три бестолковых лакея, и быстро исчезали сытные яства; во всем, что так или иначе способствовало суматохе, мистер Джингль принимал участие, с успехом заменяя по крайней мере полдюжины простых смертных. Когда каждый съел столько, сколько мог вместить, скатерть была снята, и на столе появились стаканы, бутылки и десерт; лакеи удалились, чтобы «привести все в порядок» — иными словами, воспользоваться в собственных своих интересах остатками яств и напитков, какими им удалось завладеть.

Среди последовавшего засим общего говора и смеха пребывал в полном молчании лишь один маленький человек с одутловатой физиономией, которая явно предупреждала: «Не говорите мне ничего, или я буду вам возражать»; когда разговор стихал, он осматривался по сторонам, словно готовясь произнести нечто весьма значительное, и время от времени покашливал отрывисто и с невыразимым величием. Наконец, улучив момент, когда шум поутих, человечек произнес очень громко и торжественно:

— Мистер Лаффи!

Все и каждый погрузились в глубокое молчание, когда названный джентльмен откликнулся:

— Сэр?

— Я хочу обратиться к вам с несколькими словами, сэр, если вы предложите джентльменам наполнить стаканы.

Мистер Джингль покровительственно крикнул: «Слушайте, слушайте», — на что откликнулись все присутствующие, и когда стаканы были наполнены, заместитель председателя провозгласил с видом глубокомысленным: