Читать онлайн «Посмертные записки Пиквикского клуба». Страница 23

— Умоляю вас, не волнуйтесь, дорогая леди, — успокоительно заговорил мистер Тапмен. — Уверяю вас, я ранен очень легко.

— Так вы не умерли! — восклицала истерическая леди. — О, скажите, что вы не умерли!

— Не дури, Рейчел! — вмешался мистер Уордль, проявляя некоторую грубость, не совсем уместную, если принять во внимание поэтичность этой сцены. — Ну на какой черт ему говорить, что он не умер?

— Нет, нет, я не умер! — заявил мистер Тапмен. — Я не нуждаюсь ни в чем, кроме вашей помощи. Разрешите мне опереться на вашу руку. — Шепотом он добавил: — О мисс Рейчел!

Взволнованная дева приблизилась и подала ему руку. Они вошли в гостиную, где был подан завтрак. Мистер Треси Тапмен нежно прижал ее руку к своим губам и опустился на диван.

— Вам дурно? — встревожилась Рейчел.

— Нет, — ответил мистер Тапмен. — Ничего. Сейчас все пройдет.

Он закрыл глаза.

— Спит! — прошептала незамужняя тетушка. (Органы его зрения были сомкнуты не больше двадцати секунд.) — Милый… милый… мистер Тапмен!

Мистер Тапмен вскочил.

— О, повторите эти слова! — воскликнул он.

Леди вздрогнула.

— Конечно, вы не могли их расслышать! — стыдливо сказала она.

— О, я расслышал! — возразил мистер Тапмен. — Повторите их. Если вы хотите, чтобы я выздоровел, повторите их!

— Тише! — шепнула леди. — Брат!

Мистер Треси Тапмен принял прежнюю позу. В комнату вошел мистер Уордль в сопровождении хирурга.

Рука была исследована, рана перевязана и признана очень легкой. Успокоив таким образом душевную тревогу, компания принялась успокаивать разыгравшийся аппетит, и физиономии снова прояснились. Один лишь мистер Пиквик был молчалив и сдержан. Сомнение и недоверие отражались на его лице. Его вера в мистера Уинкля была поколеблена — весьма поколеблена — событиями этого утра.

— Вы играете в крикет? — обратился мистер Уордль к меткому стрелку.

При других обстоятельствах мистер Уинкль ответил бы утвердительно. Но, понимая неловкость своего положения, он скромно сказал:

— Нет.

— А вы, сэр? — осведомился мистер Снодграсс.

— Когда-то играл, — ответил хозяин, — а теперь бросил это дело. Я состою членом здешнего клуба, хотя сам не играю.

— Кажется, на сегодня назначен грандиозный матч, — заметил мистер Пиквик.

— Совершенно верно, — подтвердил хозяин. — Конечно, вы бы не прочь были посмотреть?

— Я, сэр, — ответил мистер Пиквик, — с наслаждением созерцаю все виды спорта, если можно им предаваться, ничем не рискуя, и если беспомощные попытки неопытных игроков не угрожают жизни окружающих.

Мистер Пиквик сделал паузу и пристально посмотрел на мистера Уинкля, который затрепетал под испытующим взглядом своего наставника. Спустя несколько минут великий человек отвел глаза и добавил:

— Можем ли мы поручить нашего раненого друга заботам леди?

— В лучших руках вы не могли бы меня оставить, — заметил мистер Тапмен.

— Совершенно верно, — прибавил мистер Снодграсс.

Итак, было решено, что мистер Тапмен останется дома на попечении особ женского пола, а остальные гости, под предводительством мистера Уордля, отправятся туда, где назначено было состязание в ловкости, которое весь Магльтон пробудило от спячки, а Дингли Делл заразило лихорадочным возбуждением.

Так как пройти нужно было не больше двух миль по тенистым дорогам и лесным тропинкам, а темой для разговора служил восхитительный пейзаж, развертывавшийся по обеим сторонам, то мистер Пиквик, очутившись на главной улице города Магльтона, готов был пожалеть о том, что они так быстро шли.

Все, кто одарен любовью к топографии, прекрасно знают, что Магльтон корпоративный город[32] с мэром, гражданами, пользующимися избирательным правом, и фрименами[33]; и всякий, кто познакомится с обращениями мэра к гражданам, или граждан к мэру, или граждан и мэра к корпорации, или всех их к парламенту, узнает то, что давно следовало бы знать, а именно: Магльтон древний и верноподданный парламентский город, сочетающий ревностную защиту христианских принципов с благочестивой преданностью торговым правам; в доказательство чего мэр, корпорация и прочие жители представили в разное время не меньше тысячи четырехсот двадцати петиций против торговли неграми за границей и ровно столько же петиций против какого бы то ни было вмешательства в фабричную систему у себя на родине, шестьдесят восемь — за продажу церковных бенефиций и восемьдесят шесть — за запрещение уличной торговли по воскресеньям.

Мистер Пиквик стоял на главной улице этого знаменитого города и с большим интересом и любопытством созерцал развернувшуюся картину. Перед ним правильным четырехугольником расстилалась базарная площадь; в центре ее находилась большая гостиница с вывеской, на которой было изображено существо, весьма обычное в искусстве но редко встречающееся в природе, а именно — синий лев с тремя поднятыми кривыми лапами, балансировавший на острие среднего когтя четвертой лапы. Тут же поблизости была контора аукционера и страхования от огня, зерновая торговля, бельевой магазин, лавки винокура, шорника, магазины колониальных товаров и обуви — этот последний был приспособлен также для снабжения жителей шляпами мужскими и дамскими, одеждой, зонтиками из бумажной материи и полезными знаниями. Здесь же стоял и красный кирпичный дом с мощеным двориком впереди, явно принадлежавший адвокату, и еще один красный кирпичный дом, с жалюзи и большой медной дощечкой на дверях, на которой весьма разборчиво было написано, что этот дом принадлежит лекарю. Несколько молодых людей направлялись к крикетному полю, а два-три лавочника, стоя у дверей своих лавок, имели такой вид, словно им хотелось отправиться туда же, что, впрочем, они могли бы сделать, не рискуя упустить значительное число покупателей.

Мистер Пиквик, приостановившийся, чтобы произвести эти наблюдения и в подходящее время занести их в свою записную книжку, поспешил догнать друзей, которые свернули с главной улицы и уже приближались к полю битвы.

Воротца были расставлены; были также раскинуты две-три палатки, где состязающиеся команды могли отдохнуть и освежиться. Матч еще не начался. Два-три динглиделлца и магльтонца с величественным видом забавлялись, небрежно перебрасывая мяч; еще несколько джентльменов, одетых так же, как и первые, в соломенные шляпы, фланелевые куртки и белые штаны, костюм, придававший им вид каменотесов-любителей, расположились вокруг палаток. Гости мистера Уордля, под его предводительством, подошли к одной из них.

Десятками возгласов «Как поживаете?» было встречено появление пожилого джентльмена; соломенные шляпы поднялись и фланелевые куртки склонились, когда он представил своих гостей — джентльменов из Лондона, страстно желающих присутствовать при состязании, которое — в чем он нимало не сомневается — доставит им живейшее удовольствие.

— Я бы вам посоветовал, сэр, войти в палатку, — заметил один весьма тучный джентльмен, чье туловище было очень похоже на половину гигантского свертка фланели, покоящегося на двух надутых воздухом наволочках.

— Вам будет гораздо удобнее здесь, сэр, — добавил второй тучный джентльмен, который сильно смахивал на другую половину вышеупомянутого свертка фланели.

— Вы очень любезны, — ответил мистер Пиквик.

— Пожалуйте сюда, — продолжал первый, — здесь подсчитывают очки, это лучшее местечко на всем поле.

И крикетист, пыхтя, повел их в палатку.

— Превосходная игра — славный спорт — полезные упражнения — весьма!

Эти слова поразили слух мистера Пиквика, вошедшего в палатку, и первое, что представилось его взорам, был облаченный в зеленый фрак спутник по рочестерской карете, разглагольствовавший в назидание избранному кружку лучших магльтонцев и к немалому их удовольствию. В его костюме произошли некоторые изменения к лучшему, он надел сапоги, но не узнать его было нельзя.

Незнакомец мгновенно признал своих друзей; рванувшись вперед, он схватил мистера Пиквика за руку и со свойственной ему порывистостью потащил его к стулу, болтая при этом так, словно все приготовления к игре производились под особым его покровительством и руководством.

— Сюда — сюда — превосходная затея — море пива — огромные бочки; горы мяса — целые туши; горчица — возами; чудесный денек — присаживайтесь — будьте как дома — рад вас видеть — весьма!

Мистер Пиквик сел, как было ему предложено, и мистер Уинкль с мистером Снодграссом тоже подчинились настояниям таинственного друга. Мистер Уордль молча смотрел и дивился.

— Мистер Уордль — мой друг, — представил мистер Пиквик.

— Ваш друг! — Дорогой сэр, как поживаете? — Друг моего друга — дайте мне вашу руку, сэр.

И незнакомец с жаром, приличествующим многолетней дружбе, схватил руку мистера Уордля, отступил затем на шаг, как бы желая лучше разглядеть его лицо и фигуру, и снова пожал ему руку едва ли не с большим пылом, чем в первый раз.