Читать онлайн «Четвертый крестовый поход». Страница 5

В 1170-х годах лидером мусульманского мира стал Саладин, объединивший силы Египта, Сирии и Язиры (Северный Ирак). Он стал самой значительной угрозой, с какой сталкивались франки на востоке. Поселенцы обратились за помощью и к греческой православной церкви Византийской империи, и к католикам Западной Европы.

Византия наследовала Римской империи, а Константинополь (нынешний Стамбул) стал резиденцией вселенского патриарха, главы греческой церкви. В 1054 году между Римским папой и константинопольским патриархом произошел конфликт, приведший к объявлению формального раскола между двумя церквями, который не преодолен и посей день. Спор разгорелся из-за литургических и догматических разногласий, осложняясь жизненно важным вопросом о том, кому должна принадлежать верховная власть: наследнику святого Петра (то есть папе римскому) — или пентарху пяти патриархий христианской церкви (Римской, Антиохийской, Александрийской, Иерусалимской и Константинопольской). Формально с 1054 года католики рассматривали греков как раскольников, еретиков и противников истинной веры. Ко времени Четвертого крестового похода долговременный разлад в отношениях между Византией и Западной Европой во многом обусловил самооправдание крестоносцами нападения на Константинополь в 1204 году.

Взаимоотношения между Византией и Западом были достаточно сложными, а временами казались непримиримо противоречивыми. Но иногда попытки устранить раскол приводили к сближению сторон. В 1095 году именно просьба императора Алексея I (правил в 1081–1118 годах) помочь в борьбе против турок в Малой Азии послужила одной из причин призыва папы римского Урбана II к Первому крестовому походу. Намерение объединить две христианские силы против ислама было весьма привлекательным, но в ходе главных экспедиций крестоносцев XII века между западноевропейскими армиями и греками возник серьезный разлад. Греки смотрели на крестоносцев как на плохо дисциплинированных варваров, представлявших реальную угрозу для Константинополя. Действительно, часть участников Второго крестового похода настаивала на штурме города. В свою очередь, крестоносцы относились к хозяевам с подозрением. Они не доверяли обещаниям греков предоставить снабжение для армии и обвиняли их в нарушении соглашений — или же, как в случае Второго крестового похода, в содействии туркам в Малой Азии. Еще до Четвертого крестового похода эта история была еще одним поводом к напряженности в отношениях между Константинополем и Западом.

И все же временами православные и католики оказывались в хороших отношениях. Весьма позитивными были контакты между императором Мануилом Комнином (1143–1180) и королями Иерусалима. Между представителями королевских домов заключались браки, а в 1171 году иерусалимский король Амальрик (1163–1174) подчинился византийскому правлению. При Мануиле в состав византийского правительства входили западные чиновники, он был в дружеских отношениях с Людовиком VII Французским (1137–1180). Но после смерти Мануила в отношении к уроженцам Западной Европы в Константинополе произошла драматическая перемена, во многом обусловленная приходом к власти Андроника Комнина (1183–1185).

В мае 1182 года группа его сторонников в сопровождении константинопольской толпы лапала на общины торговцев, живших рядом с главной городской гаванью на берегах бухты Золотой Рог.[20] Некоторым из купцов, в основном выходцам из Генуи и Пизы, удалось бежать, но пожилые и слабые были пойманы и убиты. Собственность купцов была уничтожена, церкви сожжены, а церковнослужители были пленены и подвергнуты пыткам — одна из мрачных сторон взаимоотношений между католической и православной церквями. Известно также, что было совершено нападение на больницу ордена госпитальеров, и больные были перебиты в своих постелях. Был схвачен и убит папский легат. Его отрубленную голову привязали к хвосту собаки, подчеркнув оскорбление в адрес католической церкви. Многие другие уроженцы Запада были захвачены и проданы в рабство туркам.

Озлобленность произошедшего устрашила толкователей с обеих сторон. Евстафий Солунский, византиец и очевидец событий, писал: «Это было скотское действие, которое нельзя сравнить даже с безумием».[21] Уильям (Гильом) Тирский, составлявший свою «Историю» событий до 1185 года, писал: «Так действовали вероломные греки, выводок гадюк, словно змея, пригретая на груди… вознаградила злом своим гостям — не заслужившим такого обращения и не ожидавшим ничего подобного».[22] Хотя торговля между Италией и Византией вскоре возобновилась, нет сомнений, что столь ужасающее событие добавило еще каплю яда в нарастающее внутреннее чувство раздора между греками и Западом.{5} Смерть Мануила Комнина означала, что франки в Палестине не могут больше рассчитывать на помощь со стороны Византии, а старания обеспечить поддержку Европы едва ли были более успешны. Тем временем Англия и Франция на десятилетия оказались втянуты в пучину междоусобиц и стычек. Несмотря на страстные призывы франкских посланников, короли этих стран не хотели покончить с раздорами, чтобы помочь защищать Святую Землю, и предлагали лишь материальную помощь.

В Иерусалиме в правление страдавшего проказой короля Балдуина IV (1174–1185) положение франков постепенно ухудшалось, поскольку медленное мучительное угасание монарха разжигало распри и междоусобицы между теми, кто пытался занять престол после него.[23] Только военной доблестью поселенцев удавалось сдерживать Саладина вплоть до 1187 года, когда маятник решительно склонился в пользу султана. Он сокрушил христиан в бою при Хаттине и вскоре завоевал Иерусалим, оставив франкам крошечный участок побережья. Теперь Европа была вынуждена перейти к запоздалым действиям.

«Узнав, сколь суровой и ужасной участи был подвергнут Иерусалим божественной дланью… мы не сразу смогли понять, что говорить и делать. Псалмопевец сокрушается: „О Господи, язычники пришли во владение Твое". Армия Саладина нашла на эти земли… силы наши были сокрушены, Крест Господень взят, король пленен, почти все погибли от меча или попали во вражеский плен… Епископы, тамплиеры и госпитальеры были обезглавлены пред Саладином… эти свирепые варвары жаждали христианской крови и со всей силой стремились осквернить святые места, уничтожив в этих землях поклонение Господу. Сколь велика причина скорби нашей и всех христиан!»[24]

Этими яркими и трагическими фразами Григорий VIII оплакивал разгром армии христиан в битве при Хаттине 4 июля 1187 года. За три месяца после победы вождь мусульман Саладин ураганом прошел по землям франков. Кульминацией джихада стало взятие Иерусалима.

Потеря града Христова вызвала в Европе волну горя и ярости. Правители западных стран, по крайней мере, на время отложили привычные распри. В октябре 1187 года папа объявил Третий крестовый поход, чтобы вернуть Святую Землю. Германский император Фридрих Барбаросса (1152–1190), наиболее могущественный вождь христиан, повел за собой огромную армию в сто тысяч человек. Однако на переправе через реку в Малой Азии с ним случился сердечный приступ, от которого он скончался. Немецкая армия распалась, и битву против исламских армий пришлось вести войскам короля Филиппа Августа II Французского (1180–1223) и Ричарда I Английского (1189–1199).

На Западе эти государи были яростными противниками, и во время крестового похода их отношения едва ли улучшились. Формально Филипп был сеньором Ричарда, но фактически энергичность и военное мастерство английского короля заставляли всех расценивать его как наиболее влиятельного. Современник событий, мусульманский автор Беха ад-Дин, отмечал:

«…известие о его [Ричарда] прибытии повергло сердца мусульман в страх и трепет…. Его боевой опыт и бесстрашие в битве были несравненны, и все же в их [франков] глазах, невзирая на богатство и признание военного мастерства и отваги, его статус был ниже, чем у короля Франции».[25]

Оба короля прибыли в Левант в начале лета 1191 года. Филипп вскоре отбыл, чтобы заняться неотложными политическими проблемами в Северной Франции, а Ричард стался на Востоке на восемнадцать месяцев. Его победы Арзуфе и Яффе весьма пошатнули репутацию Саладина, но крестоносцы не смогли предпринять серьезной попытки штурма Иерусалима. Ричард приложил немало усилий к восстановлению государства крестоносцев вдоль побережья (оно простиралось от северной Сирии до Яффы в нынешнем Израиле) и для возрождения его в качестве жизнеспособной политической и экономической силы. Известия об интригах Филиппа и принца Джона вынудили его покинуть Западное Средиземноморье, но после его отъезда один из английских крестоносцев сказал, что слышал от него такие слова: «О Святая Земля, я вверяю тебя Господу. Да дарует Он мне божественной милостью столь долгую жизнь, чтобы я мог помочь тебе, как Он желает. Надеюсь, что скоро я помогу тебе, как намереваюсь!»[26]