Читать онлайн «Левиафан». Страница 39

— Хайретэ, — приветствовал гостей черномазый хозяин и провел их к свободному, стоящему в противоположном конце зала, столу. Потом он щелкнул пальцами и у стола появились две смазливых гречанки с медными, уставленными едой и кувшинами подносами.

— А девки-то ничего, в самый раз — подмигнул Коробов одному из ракетчиков и потянулся за запотевшим кувшином.

Вино оказалось на удивление вкусным и, опорожнив по оловянному кубку, все с аппетитом навалились на еду. А она стоила того. Горячая и сочная, приготовленная с восточными специями баранина таяла во рту, мраморно-белая, купающаяся в чесночном соусе камбала издавала дразнящий запах, а острая соленая брынза с зеленью и маслинами вызывала легкую жажду. За первым кувшином последовал второй, а после третьего все закурили.

— Неплохой, однако, кабак, — попыхивая янтарной трубкой, флегматично сказал Ксенженко.

— Еще бы музыки, — ухмыльнулся Коробов и махнул рукой о чем-то беседующему у стойки с худощавым арабом хозяину.

— Послушай, Одиссей, — сказал он, когда тот подошел к столу, — нам бы теперь чего-нибудь для души. — После чего, надув щеки, изобразил пальцами игру на флейте и, вынув из кошелька золотой империал, сунул его греку.

— О! — заблестел тот маслинами глаз и, кивнув головой, засеменил к низкой двери за стойкой.

Через минуту оттуда появились два музыканта с флейтой и кифарой, а вслед за ними миниатюрная девушка в традиционной греческой тунике. Пройдя на небольшое возвышение в одном из углов зала, все трое переглянулись, и в воздухе полилась задорная мелодия ифимба.

— Здорово! — умилились подводники и опорожнили еще по кубку.

Как оказалось, их мнение разделяли и другие. Многие в зале стали нестройно подпевать, а один из гостей, рыжеволосый верзила, шатаясь подошел к певице и сгреб ее в объятия.

— Ты чего делаешь, гад! — завопил Коробов и, бросившись к обидчику, врезал тому по физиономии. Рыжеволосый взвыл, и ценители искусства, хрипя, покатились по полу.

С криками «полундра!», на помощь приятелю поспешили ракетчики, а вслед за ними, на стороне верзилы, в драку ввязались еще несколько человек.

Некоторое время Ксенженко невозмутимо наблюдал за дерущимися, а потом видя, что сослуживцам приходится туго, встал и поочередно расшвырял всех нападавших. Последнего, самого ретивого, он выкинул в брызнувшее стеклами окно.

Чуть позже, уплатив перепуганному хозяину за учиненный погром, вся компания, вместе с верзилой и его приятелями, оказавшимися моряками с голландского брига, весело распивали мировую за общим столом.

Ровно в полночь отпускники явились на причал и спустились в поджидавший их катер.

— Хорошо отдохнули, с музыкой — едва шевеля разбитыми губами, прошепелявил Коробов.

— Ага, — согласились изрядно помятые ракетчики, — душевно…

На следующий день Суворов с Грейгом и Морев вплотную занялись подготовкой к предстоящей коронации. В пригородах Стамбула были размещены сербские и черногорские отряды вооруженных добровольцев, в городе увеличили число пеших и конных патрулей, а в порту и на базарах провели серию облав, разгромив множество притонов и задержав массу контрабандистов, воров грабителей.

Одновременно с этим, к размещению высоких гостей были подготовлены все дворцовые помещения. Расположенный рядом и превращенный турками в мечеть Софийский собор, в котором намечалась коронация, был вновь освящен, на его звонницу подняли доставленные из Сербии колокола, и храм приобрел свой прежний статус.

В середине июня эскадра с царственными особами под гром салюта и восторженные крики допущенных в порт христиан вошла в гавань и встала на якорь. Императрица со светлейшим, в сопровождении кормилицы, держащей на руках испуганно таращащего глаза «великого князя», и многочисленная свита с великими предосторожностями были доставлены на берег, где их встречали генерал-фельдмаршал и оба адмирала.

Под крики «виват» и восторженный рев едва сдерживаемой преображенцами толпы, все расселись по стоящим у причала каретам и блестящая, сопровождаемая ротой драгун кавалькада, тронулась с места. Весь путь ее следования от порта до дворца был усыпан тысячами благоухающих роз, которые продолжали падать на головы стоящих в оцеплении солдат из окон, с балконов и плоских крыш домов.

На площади перед собором, с купола которого торжественно лился колокольный звон, кавалькада встала, и, выйдя из кареты, все, низко кланяясь, стали осенять себя крестным знамением.

— Вот и свершилось, Гриша, — взглянула на светлейшего прослезившаяся императрица.

Перед коронацией, которая состоялась, на следующий день в соборе при небывалом стечении народа, на всех площадях города был зачитан царский манифест об учреждении на освобожденных территориях единого славянского государства — Дакия и возвращении его столице исконного имени — Константинополь. Обрядом помазания малолетнего наследника на царство руководили патриарх Константинопольский Гавриил и греческий митрополит. Сразу же после коронации во все концы новой Дакии были отправлены гонцы с тестом манифеста, а в Константинополе были объявлены трехдневные празднования.

По их завершению Екатерина со двором и юным монархом, тем же путем отбыли в Санкт-Петербург, а светлейший, вместе с регентом — Александром Васильевичем Суворовым и обоими адмиралами, занялись обустройством нового государства.

Уже через месяц, их стараниями, в Константинополе были учреждены правительственный Сенат и другие государственные учреждения, а Дакия, по примеру России, разделена на губернии и уезды. Одновременно шло формирование регулярной армии, усиление существующей эскадры, а также создание судебных и фискальных органов.

Впрочем, Мореву всем этим долго заниматься не пришлось.

После разгрома османского флота многие из его моряков, не мысливших себя без войны и легкой добычи, отправились в Африку и определилась на службу к берберийским пиратам. Питая фанатичную ненависть к христианам, усиленную небывалым поражением Великой Порты, они, вместе с новыми хозяевами, наводившими ужас на все западное Средиземноморье, предприняли из портов Магриба целый ряд опустошительных рейдов на прибрежные города балканского побережья, а также следующие туда европейские торговые корабли с грузами. Немногочисленная эскадра Грейга, периодически выходя в море, захватила несколько пиратских каперов, однако число нападений не уменьшилось.

Прибытие «Левиафана» в Константинополь оказалось как нельзя кстати, и фельдмаршал поручил адмиралам незамедлительно провести операцию по уничтожению берберийского флота в местах его стоянок. Они находились на так называемом Варварском побережье, в портах Алжира, Туниса и Сале. Там же располагались и многочисленные невольничьи рынки, на которые поставлялись рабы из Европы.

У Грейга имелись необходимые карты, а также полученные от лазутчиков и плененных корсаров сведения о примерном числе пиратского флота.

Спустя несколько дней «Левиафан», в сопровождении паровых фрегатов «Аскольд» и «Таврида», на которые был посажен десант из морских пехотинцев, темной ночью покинул константинопольскую гавань и направился к берегам Африки…

Алжирская галера «Медина», величаво взмахивая тридцатью парами длинных весел, легко скользила по безбрежной глади Тунисского залива. Ее высокую кормовую надстройку и низкий полубак по всей длине корпуса соединял узкий проход, по которому тяжело ступал темнокожий надсмотрщик с плетью, а из-под палубных настилов у бортов, на которых отдыхала вооруженная до зубов команда, доносилась монотонная песня гребцов.

звеня цепями, натужно хрипели грубые мужские голоса.

На корме, рядом с рулевыми, в ажурной деревянной беседке, лениво щуря узкие глаза и покуривая кальян, на бархатных подушках возлежал одетый в тюрбан и шитый золотом халат, капитан. Звали его Кемаль Рейс.

Несколько часов назад, у мыса Эт-Тиб, после короткого боя, «Медина» взяла на абордаж испанский галеон «Сан-Фелипе», неосмотрительно приблизившийся к африканскому побережью, который теперь следовал за галерой, с призовой командой на борту. В трюмах захваченного судна находился груз олова, серебра и пряностей, которые Кемаль Рейс надеялся выгодно сбыть в Тунисе.

Снизу, из каюты, доносились приглушенные крики одной из молодых пассажирок галеона, которую насиловал чернокожий помощник — мавр, дым кальяна приятно дурманил голову, все складывалось, как нельзя лучше.