Читать онлайн «Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений». Страница 26

На что же похожа жизнь в современной экономике? В частности, как ощущали себя участники современных экономик, возникших в XIX веке, и тех, что оставались современными и в XX веке? Для ответа на этот вопрос нам потребуется немного напрячь воображение. Свидетельства значимости опыта труда и профессиональной деятельности не слишком бросаются в глаза. Однако крупицы подобных свидетельств встречаются то здесь, то там — некоторые из них можно непосредственно наблюдать и даже измерить, другие же в высшей степени контекстуальны и спекулятивны. Значение этого опыта составляет предмет нашего внимания. И если такой опыт важен, то люди считали его ценным не без причины.

Что касается значимости взаимных обменов, как характерного качества современного труда, она подтверждается прямыми демографическими данными. В меркантилистских экономиках лишь редкие отрасли концентрировались в каком-то одном городе или регионе. Когда гнаться за новыми идеями было не нужно, большинство отраслей распределялось по всей территории. Когда же в XIX веке знакомство с новыми идеями стало ключевым фактором решений, ландшафт изменился. Люди стали перемещаться туда, где были идеи, и так появились крупные агломерации. Компании той или иной отрасли концентрировались в одном месте: французские текстильщики — в Лионе, английские металлисты — в Бирмингеме, итальянские производители одежды — в Неаполе. Позже, в XX веке, в Берлине сосредоточились немецкие кинематографисты, в Детройте — американские автопроизводители, и т. д. Сельские области обезлюдели, а города, напротив, разрослись. В Германии, несмотря на незначительный прирост населения, количество населенных пунктов со статусом города выросло с 5 в 1800 году до 50 в 1900 году. К 1920 году американцы больше жили уже в городах, а не в сельской местности. Впервые в истории люди смогли беспрепятственно взаимодействовать друг с другом по деловым, профессиональным и другим поводам. И люди воспользовались этой новой ситуацией. В XIX веке (а в определенной мере и раньше) и в Британии, и во Франции наблюдалось взрывное распространение таверн и кафе, в которых люди общались друг с другом. С этой точки зрения так называемая перенаселенность, которая, по мнению марксистов, должна была привести к городскому обнищанию, отвечала интересам и труда, и капитала, по крайней мере до определенного момента. (Не было ни одной компании, которая уехала бы из города вместе со своими сотрудниками, с радостью воспринявшими новость о таком переезде, — по крайней мере до недавних времен, когда некоторые интернет-фирмы решили обустроиться на природе.)

Еще одна форма современного опыта — удовольствие от встречи с новым, особенно с новыми проблемами, и удовлетворение от их решения. Такой опыт подтверждается непосредственными клиническими данными, указывающими на стремление к психологическому стимулированию и решению проблем среди приматов. Сотрудники зоопарков рассказывали о своих открытиях:

Раньше животные в зоопарке Бронкса проводили дни в праздности и скуке, слоняясь по своим маленьким клеткам и поедая корм, который им подносили. В результате животные становились апатичными. Когда же появилось больше исследований дикой природы и поведения животных, стало ясно, что скука вредит здоровью животных <…> Сегодня животные гонят скуку прочь. С середины 1990-х в нью-йоркских зоопарках понятие ухода за животными было расширено, и теперь оно включает заботу об их психологическом состоянии <…> По сути, цель — не дать скучать. Однако у ученых есть и более высокие задачи, как заметила доктор Диана Райс, старший научный сотрудник нью-йоркского аквариума. «Мы спрашиваем себя: как дать животным шанс делать собственный выбор, справляться с трудностями, решать проблемы и использовать мозг? Как дать им возможность учиться?» <…> Сотрудники зоопарков экспериментируют с различными способами воспроизводства задач, головоломок <… > в условиях живой природы. К ним относятся различные игрушки, в которых прячется корм <…> «Новизна крайне важна», — комментирует доктор Ричард Дэттис, старший вице-президент «Общества защиты дикой природы», которое управляет пятью зоопарками города и его аквариумом. Проблема в том, что «мы должны все время изобретать что-то новое. Животные устают от одних и тех же старых игрушек»[52].

Хотя на людях подобные эксперименты не проводились, можно быть уверенным в том, что у них стремление к психологическому стимулированию и решению проблем по меньшей мере столь же велико. Тюремные реформы, проведенные десятилетия назад, показали, что, когда заключенным разрешали играть в шахматы или другие игры, а также читать книги, состояние их здоровья улучшалось — и в эмоциональном плане, и в физическом. В некоторых странах проводились эксперименты с существенным сокращением времени труда. По сообщению одного терапевта, в континентальной Европе, где половина мужчин выходили на пенсию в возрасте 55 лет, а женщины — еще раньше, после чего перемены, проблемы и оригинальность уже не играли существенной роли в их жизни, уровень смертности среди его пациентов резко увеличивался через несколько месяцев после того, как они прекращали работать.

Существуют также и статистические данные. Как показывает проведенный в 2002 году «Общий социологический опрос», девять из десяти взрослых американцев, работавших в 2002 году более ю часов в неделю, сообщили, что они «очень удовлетворены» или «весьма удовлетворены» своей работой. Конечно, удовлетворенность трудом ниже среди тех, кто занимается менее содержательным трудом. Однако даже среди тех, кто отнес себя к рабочему классу, 87 % опрошенных сообщили, что они «удовлетворены». Существует, конечно, логическая возможность, что люди просто любят упражняться и уставать, хотя и не получают никакого психологического и интеллектуального поощрения. Но такой вывод, скорее всего, был бы натяжкой. Если бы опрошенные заявили, что они не удовлетворены своей работой, было бы сложно утверждать, что психологическая и интеллектуальная сторона работы высоко ценится, хотя и перевешивается тяжестью труда. Но тот факт, что люди все же сообщают о значительной удовлетворенности своей работой — несмотря на издержки, связанные с усталостью, стрессом и вредом, а также межличностными конфликтами, — производит глубокое впечатление. (Это опровергает мнение Роберта Райха, бывшего министра труда, который на радиопередаче с участием автора этих строк, прошедшей в октябре 2006 года, воскликнул: «Американцы ненавидят свою работу».)

Возможно, эти беглые наблюдения уже достаточно проясняют то, что современная экономика была для людей подлинным даром небес, поскольку обещала вознаграждения, ранее доступные лишь счастливому меньшинству, — увлеченность работой, интеллектуальная удовлетворенность, радость случайного открытия. Теперь стоит посмотреть на возникновение современности через другую призму.