Читать онлайн «Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века». Страница 79

Своим подвигом СССР внес свой вклад и в развитие человеческой цивилизации: он занимал лидирующие позиции в мире в передовых отраслях того времени, в том числе ядерной энергетике и космонавтике. Мир на планете сохранялся только благодаря ядерному паритету двух сверхдержав. Но главное, именно Советский Союз определил существование и развитие человечества в ХХ веке. Об этом писал еще Б. Шоу: «Если эксперимент, который предпринял ленин в области общественного устройства, не удастся, тогда цивилизация потерпит крах, как потерпели крах многие цивилизации, предшествовавшие нашей…» [1159] Дж. Кейнс еще в начале 1920-х гг. отмечал: «Русский Коммунизм представляет собой первый, хотя и очень запутанный, вариант великой религии». В результате появления Советской России «мы не можем больше разводить бизнес и религию по разным уголкам своей души» [1160].

О вкладе России в мировую цивилизацию писал в 1939 г. В. Шубарт: «Запад подарил человечеству самые совершенные виды техники, государственности и связи, но лишил его души. Задача России в том, чтобы вернуть душу человеку. Именно Россия обладает теми силами, которые Европа утратила или разрушила в себе… только Россия способна вдохнуть душу в гибнущий от властолюбия, погрязший в предметной деловитости человеческий род… Быть может, это и слишком смело, но это надо сказать со всей определенностью: Россия — единственная страна, которая способна спасти Европу, и спасет ее, поскольку во всей совокупности жизненно важных вопросов придерживается установки, противоположной той, которую занимают европейские народы » [1161].

Б. Пастернак в 1957 г. после «Доктора Живаго», Сталина и уже незадолго до смерти, говорил о «Великой русской революции, обессмертившей Россию, и которая… вытекала из всего русского многотрудного и святого духовного прошлого», и так обращался к своим зарубежным читателям: «Вот за что скажите спасибо нам. Наша революция, как бы ни были велики различия, задала тон и вам, наполнила смыслом и содержанием текущее столетие» [1162].

Советскому Союзу пришлось еще победить во Второй мировой войне, которая, по словам Э. Нольте, стала частью «Европейской гражданской войны» [1163]. Ее результаты стали видны уже в 1942 году, когда, отмечал Й. Шумпетер: «Социализму перестали сопротивляться с той страстью, какую вызывает иной тип морали. Он стал тем вопросом, который обсуждают на базе утилитарных доводов. Остались, конечно, отдельные твердокаменные, но вряд ли они имеют достаточную поддержку, чтобы иметь политическое влияние. Это как раз и есть то, что висит в воздухе, — доказательство, что самый дух капитализма ушел в прошлое» [1164]. Именно этот фундамент лег в основании западноевропейской модели «государства всеобщего благосостояния».

Вместе с тем необходимость длительной мобилизации истощала экономические и политические силы страны. Мобилизация сил не может быть вечной — это исчерпание последних внутренних ресурсов общества. Попытка демобилизации экономики и перехода к более рыночным отношениям, приведшим к заметному ускорению советской экономики, была предпринята в 1965–1970 гг. (Косыгинские реформы). Она пришлась на начало нового этапа глобализации на Западе (кеннеди-раундов и отмены Бреттон-Вудса). И тут СССР, почти одновременно с Западом, столкнется со стагфляцией: ростом инфляции и безработицы. В отличие от Запада, в СССР инфляция будет подавлена административными мерами, что приведет к росту структурного дефицита предложения [1165]. А безработица — предупреждена, в частности, в новом законе о труде (КЗоТ 1971 г.) говорилось: «Право граждан СССР на труд обеспечивается социалистической организаций народного хозяйства, неуклонным ростом производительных сил советского общества, устранением возможности хозяйственных кризисов и ликвидацией безработицы…» Реализация этих положений была возложена на профкомы, а затем и советы трудового коллектива, без согласия которых было невозможно осуществить увольнение. В результате увольнение даже нерадивого работника стало сталкиваться с серьезными проблемами, что привело к росту скрытой безработицы, и как следствие к снижению трудовой дисциплины, а в итоге к замедлению и даже снижению производительности труда.

Одновременно будут нарастать паразитные явления в партийно-бюрократической элите. По мнению главного «кремлевского врача» Е. Чазова, тезис Л. Брежнева: ««Стабильность кадров — залог успеха»… принес нашей стране больше бед, чем неудачи хозяйственной реформы»» [1166]. Он привел к нарастающему вырождению и деградации партийно-бюрократического аппарата Советского Союза. Правда до поры, благодаря росту цен на нефть, сохранялась иллюзия «стабильности». «Стабильные кадры» за это время превратились в некий аналог аристократии, получившей статус личного дворянства, которое их потомки постарались сделать наследственным, за счет перехода в их руки собственности, которую контролировали их отцы. (Это станет одной из причин и форм приватизации 1990-х гг.) В то же время, следующее поколение советских руководителей, выросшее в «тепличных» условиях эпохи «застоя», оказалось неспособно к созидательной творческой деятельности и адекватному проведению жизненно необходимых реформ.

Советский Союз потерпел поражение в неравной борьбе, а вместе с ним потерпел крах и проект «Воспитания нового человека» [1167]. С падением СССР начался кризис и эрозия «государств всеобщего благосостояния» Европы, и даже «скандинавского социализма», произошло полное исчезновение рузвельтовской модели времен эпохи «просперити» 1950–1970-х гг., идеи социализма были полностью дискредитированы.

«Мнение о безальтернативности западного капитализма провозглашалось концом идеологий, — отмечает в связи с этим известный историк Н. Фергюсон. — Не оказалось ли теперь, что эта деидеологизация привела к обеднению политической теории, и у нас нет никакой модели для объяснения слабостей и несправедливостей нашей системы ?» [1168]. Оказалось! — восклицает сам автор «конца идеологий» Ф. Фукуяма, спустя два десятилетия после отпевания им тризны по социализму. Сегодня он бьет тревогу потому, что «нынешняя форма капитализма разрушает социальную базу среднего класса, на которой покоится либеральная демократия», а левой идеи, которая могла бы указать направление движения, больше не существует [1169].

В начале XXI в. человечество возвращается к тому же положению, о котором сто лет назад в 1908 г. писал Джек Лондон: «Капитализм почитался социологами тех времен кульминационной точкой буржуазного государства. Следом за капитализмом должен был прийти социализм… цветок, взлелеянный столетиями — братство людей. А вместо этого, к нашему удивлению и ужасу, а тем более к удивлению и ужасу современников тех событий, капитализм, созревший для распада, дал еще один чудовищный побег — олигархию». «Я жду прихода каких-то гигантских и грозных событий, тени которых уже сегодня омрачают горизонт, — назовем это угрозой олигархии — дальше я не смею идти в своих предположениях. Трудно даже представить себе ее характер и природу…» [1170].