Читать онлайн «Паутина». Страница 11

— Я не об этом, — возразил я. — Это просто смерть, и конец у всех един. Я имею в виду взгляд на человеческую жизнь, на то, как люди думают, как они видят мир.

— Сталкиваться с тем, что они делают, уже само по себе противно, — ответил Тревор, — даже если не знать, что они думают.

Я так и не смог найти слова, чтобы ему это объяснить, хотя мы через многое прошли вместе. Тревор был хорошим полицейским, но видел в этом простую службу. Или прикидывался, будто видит.

Во всяком случае, тогда я был все еще констеблем и занимался патрулированием. Нас с Тревором Бейли вызвали в супермаркет на Холлоуэй-роуд, где скончался какой-то старик. О происшествии заявил врач, делавший с женой покупки. Как я узнал позднее, причиной смерти послужило мощное кровоизлияние в мозг. Небольшой сосудик, трубочка из эластичной ткани, не толще нити, которая, никем не замечаемая, переносила миллионы галлонов крови свыше девяноста лет. Но вот она внезапно лопнула, и старик упал замертво среди полок с жестянками супов и пакетами макарон. Мы узнали его адрес из счета за электричество, который нашли при нем, и отправились туда, чтобы сообщить дурную весть любому, кто там окажется. Выяснилось, что он жил один. Как я узнал потом, его жена погибла при бомбежке во время войны, детей у них не было, и, он, как моя бабушка, больше не женился. Но какие чудеса явила эта жалкая смерть на людях! Жилье представляло собой клетушку на втором этаже перестроенной викторианской виллы в Таф-нел-парке. Узкая кровать, тщательно, по-армейски, убранная; потертое кожаное кресло; радиоприемник на потемневшем деревянном комоде; небольшая электроплитка рядом со старомодным умывальником; обстановка десяти тысяч комнат лондонских одиночек. Но стены были увешаны картинами, написанными маслом и акварелью. И не такого рода, какие выставляют у ограды Гайд-парка в воскресный день. Там была крошечная акварель раннего Фрэнсиса Бэкона, с полдюжины литографий Эрика Гилла, пейзаж Пола Нэша, акварельный портрет Грэхема Сазерленда, красная с черным картина Говарда Ходжкина и небольшая изысканная бронзовая бычья голова работы Барбары Хепуорт на книжном шкафу, полном первых изданий. Все это добро попало на аукцион и принесло полмиллиона фунтов, доставшихся какому-то дальнему родственнику в Абердине. В свободное время я проделал кое-какую работу по выяснению обстоятельств. Старик трудился старшим клерком в юридической фирме, но почти все деньги и всю свою жизнь вложил в искусство. Каждый день он после работы направлялся в Сохо, где пил в «Колонии», «Карете с упряжкой» или во французском пабе. Он был другом многих художников, помогал им, когда они начинали, и получал положенную награду. Я установил, что во время войны он служил пожарным и оказался одним из тех, кто спасал собор Святого Павла от зажигательных бомб. У него было подписанное настоятелем письмо и медаль короля Георга. Кто бы подумал об этом, глядя на бедного мертвого старика, свернувшегося на полу супермаркета в старомодном костюме, с редкими седыми волосами и кривым вставным зубом во рту?

Я пытаюсь сказать, что у всех есть загадки. Я пытаюсь объяснить, почему для меня обрела такое значение девушка, убитая в серебряном кресле.

В начале нынешнего века правительство создало элитное подразделение внутри Национальной службы криминальных расследований, НСКР, чтобы ответить на рост преступности в сфере компьютерной информации. Мошенничества, отмывание денег, банковские операции от чужого имени, распространение порнографии, информация о педофилии и терроризме. Такие деяния стали массовыми после Инфовойны, и теперь борьба с ними поглощает половину антикриминального бюджета Министерства внутренних дел и большую часть людских ресурсов НСКР. Подразделение выслеживает хакеров и крэкеров, спамеров и сетевых антиглобалистов, телефонных фрикеров и криптовзломщиков. К работе привлекают независимых экспертов, специалистов из Департамента налогов и сборов, из Таможенного управления и Управления правительственной связи Великобритании. У подразделения есть контакты с МИ5 и МИ6. Налажены каналы с Интерполом и ФБР. Короче, настали горячие дни, и подразделения вроде Т12 безнадежно устарели. Но как и большинство региональных полицейских служб, лондонская упрямо сохраняет свой собственный компьютерный отдел. И несмотря на изменение названий, урезывание бюджета и структурные преобразования, Т12 существует до сих пор. Гражданский технический персонал этого отдела занимается обработкой улик и поддержкой безопасности внутренней сети лондонской полиции. Но прикомандированные туда полицейские — либо зеленые юнцы, получившие первое назначение и плохо понимающие, куда их засунули, либо служаки, дошедшие до ручки, а то и замазавшиеся в чем-то, не вполне подходящем для увольнения. Они вступают в контакт с координаторами на месте происшествия и старшими по вещественным доказательствам и надзирают за перевозкой улик. Они заполняют бланки учета, архивные бланки, бланки улик. Им положено заниматься нескончаемым потоком протоколов, меморандумов, циркуляров, процедурных дополнений и прочего. Но если только Рейчел Суинни не сочтет нужным напомнить о деле, сотрудники большей частью сидят, попивая скверный кофе, и занимаются безыскусным жульничеством и хитростями. Таков Т12, в прошлом Отдел информационных технологий, до эры Электронных Преступлений повсеместно известный как Прибежище Ослов. Туда-то меня и сослали, когда я отверг раннюю отставку и был сочтен годным для дальнейшей службы. Отдел занимал административное здание, кое-как возведенное на стальном каркасе в начале семидесятых, обитое дрянными панелями, выкрашенными в несуществующий в природе оттенок зеленого, задвинутое в угол вечно переполненной парковки с глухими кирпичными стенами, вздымающимися с трех сторон, и проволочным заграждением с бритвенными лезвиями — впереди. Полосатый шлагбаум и камеры слежения находились в ведении частной охранной фирмы «Квадрат». Эта фирма смогла обскакать конкурентов и стать крайне привлекательной для бухгалтеров столичной полиции, поскольку содержала штат застарелых негодяев с поддельными удостоверениями личности и платила своим сотрудникам меньше законного минимума. Само здание Т12 имело дырявую плоскую крышу, которая непрерывно протекала. Поэтому с нашим пристанищем требовалось без конца возиться, словно с больным, умирающим от непонятной хвори — где-нибудь вечно шел ремонт. Тут и там серебристым скотчем к стенам были прикреплены кабели. Ромбики зеленого пластика на полу первого этажа набухли от сырости, проникающей сквозь трещины в фундаменте. Гудящие лампы дневного света регулярно перегорали, придавая помещениям вид унылого безразличия, словно у несчастного, изнуренного бодрствованием на тяжелом допросе…