Читать онлайн «Чужая дуэль». Страница 36

Приказом заместителя директора департамента сыскной полиции исполнение обязанности околоточного надзирателя было возложено на Никодима Ананьевича Колесникова. Именно он, воспользовавшись отсутствием Прохорова, по-хозяйски заявился в имение в сопровождении двух незнакомых мне горилоподобных городовых в форме, при револьверах и шашках.

Колесников, нервно заикаясь и глотая окончания слов, предъявив мне какое-то абсурдное обвинение, махнул перед носом бумагой, с расплывчатой синей печатью. На самом деле, отбрить этих с позволения сказать стражей порядка, даже, несмотря на столь грозный вид, не представляло особого труда, стоило лишь позвать на помощь многочисленную дворню.

Однако раз именно подобного развития событий я и добивался, было бы нелепо оказывать им сопротивление. Тем более что обыскивать комнату они не рискнули, спеша как можно быстрее вывести меня за пределы поместья.

Как только дожидавшаяся у парадного черная карета с наглухо зашторенными окнами на всех парах вырвалась за ворота, один из городовых бесцеремонно завязал мне глаза. Когда же я попытался возмутиться, второй без всякого предупреждения ткнул локтем точно в то место, куда попала пуля, словно заранее зная, куда нужно бить. Задохнувшись от невыносимой боли, я оставил всякие попытки сопротивления.

Везли долго, по субъективным ощущениям, не менее двух часов и повязку с глаз сняли прямо перед тем, как бросить в одиночку. А до этого пришлось вслепую спускаться по крутой каменной лестнице глубоко под землю.

Камера представляла собой каменный мешок два на два шага. Необычайно высокий потолок терялся в мутном мареве. Сквозь прорезанные в толстенной, обитой железом двери две узкие вертикальные щели сочился жиденький свет, с трудом позволяющий различать детали скудной обстановки: узкие нары из плохо оструганных досок, да воронкообразное углубление в углу с узкой дыркой посредине.

Судя по отсутствию аммиачных испарений, камера давно не использовалась по прямому назначению и я с тоской представил, какая вонь в ней будет стоять, если придется здесь задержаться.

В узилище было очень сыро, так что по покрытым испариной стенам на пол сбегали шустрые струйки, но на удивление тепло, как в подвале с протекающими трубами отопления. Я потоптался несколько минут осматриваясь, затем, подстелив пальто, предварительно вытащив из кармана едва распечатанную пачку папирос с коробкой спичек, завалился на нары и закурил.

Тонкий фасонистый драп не мог заменить самый завалящий матрас и твердые доски довольно скоро намяли бока. Я уже пытался ходить, сидеть, но в крайне ограниченном объеме это помогало мало. К тому же в напитанном испарениями и табачным дымом воздухе дышать становилось все труднее, а одежда неприятно напитывалась влагой.

Однако стоило мне, в конце концов, прикорнуть, как в замке заскрежетал ключ. В камеру ввалился успевший сменить мундир на штатское платье городовой, один из тех, что проводили арест.

Не говоря ни слова он бесцеремонно сдернул меня с нар и не давая прихватить с собой пальто выпихнул за порог. Узким сумрачным коридором, в котором под ногами откровенно хлюпала вода, мы дошли до гигантского, ярко освещенного множеством свечей и факелов на стенах, помещения. Тут он впервые подал голос, грубо рыкнув: «В кресло».

Щуря еще не успевшие привыкнуть к свету глаза, я действительно рассмотрел между двух столов с обитыми порыжевшим железом столешницами странную конструкцию. Только человек с развитым воображением смог бы с ходу распознать в ней именно кресло. Диковинного вида деревянная рама, ощетинившаяся зловещими приспособлениями, с первого взгляда внушила мне отвращение и я в замешательстве остановился. Но грубый толчок в спину бросил вперед, а тяжелые ладони, надавив на плечи, заставили упасть на твердое сиденье.

Тут же непонятно откуда вывернулся низкорослый, голый по пояс, блестящий от пота азиат. Не успел я моргнуть глазом, как мои руки были пристегнуты к подлокотникам металлическими зажимами, а голова обездвижена специально приспособленным для этого обручем, болезненно защемившим кожу на лбу.

Тем временем азиат схватил со стола лоснящийся бордовый фартук и пока он, кривляясь, на ощупь пытался завязать лямки за спиной, кто-то невидимый насмешливо произнес:

– И ничего в нем особенного нет. Таких ты, Ахмед, как семечки щелкаешь, правда?

Азиат, справившийся с фартуком, сложил ладони перед грудью и быстро закивал головой.

– Только прикажи, хозяин. Ахмед этот баран на кусочки порежет.

Я ощутил, как лицо покрыла испарина и по спине побежали щекотные струйки. И дело было совсем не в жаре, царившей в помещении. Запоздало пришло понимание того, что я заигрался и основательно влип. Похоже, шансов выбраться невредимым из этого подземелья не было никаких.

Пока я пытался справиться с эмоциями, в поле зрения появился низенький человек, с огромным, переваливающимся через пояс брюк животом, в распахнутой на жирной груди белой рубахе с закатанными рукавами и темными кругами подмышками. Точно учуяв мой страх, он довольно дернул обвисшей, расписанной фиолетовой сеткой лопнувших капилляров щекой и успокаивающе похлопал азиата по плечу.

– Не горячись, Ахмед. Все бы тебе кого-нибудь мучить, изверг. Степан Дмитриевич сам все сделает, как полагается. И тогда обойдемся без истязаний. Правильно, господин Исаков?

Во время монолога его до меня внезапно дошло, в чьи лапы угораздило попасть на этот раз. Уверенности в завтрашнем дне догадка не прибавила.

– Подосинский, – с трудом справился я с прыгающими губами, – вы же все равно меня живым не выпустите. Зачем спектакль устраивать?

Толстяк с неподдельным изумлением уставился на меня:

– Откуда вы меня знаете? Разве мы раньше встречались?

Помимо воли я усмехнулся:

– Нет, Бог миловал. Но наслышан, наслышан.

– Ах да, – хлопнул он себя по лбу. – Верно ваш дружок Селиверстов про меня всяких небылиц наплел. Но вы ему не верьте. Наговаривает, как есть наговаривает… Ну да ладно, потехе час, а делу время. Вас сейчас отведут обратно в камеру и дадут ваши показания. Внимательно их изучите, перепишите собственноручно и под каждым листом поставите свою подпись. Если все сделаете правильно, то в добром здравии доживете до суда. А там, смотришь, сумеете обаять присяжных и получить бессрочную каторгу. Правда, я, не скрою, сделаю все, чтобы вас отправили на виселицу. Но даже виселица покажется райским местом, в том случае, если вы все же откажитесь и попадете в руки Ахмеда. Кстати, не хотите ли прямо сейчас раскрыть, где схоронили копии уголовных дел?

Не имея возможности отрицательно покачать головой, я сомкнул веки и промолчал.