Читать онлайн «Четвертое измерение». Страница 15

- Товарищ капитан,…- начал Егоров и замолк, услышав звук выстрела из дома. Показав Васину, чтобы проверил, я велел Егорову продолжать, начав с техники:

- Мы взяли трофеями два грузовика, один из которых наша полуторка. Она стояла вон за тем сеновалом, поэтому мы ее сразу не заметили. Оба грузовика целые и на ходу, заправленные под пробку. Еще один мотоцикл с пулеметом. Захвачено три автомата, два пулемета и двадцать один карабин, два пистолета и сорок семь гранат, боеприпасы тоже есть. Трофейным оружием вооружили пленниц, тех кто просился к нам, числом в четырнадцать человек. Остальные местные уже разошлись по домам. Взято пять целых комплекта обмундирования немецких солдат.

- Отлично, в комнате офицера заберите его форму тоже, пригодиться. Выдвигаемся через полчаса. Старшина, вы подобрали водителей для машин и мотоцикла?

- Да, товарищ капитан. Серова на трофейный Опель, Каткова на полуторку, а Газеева на мотоцикл. Он оказывается на гражданке участвовал в мотогонках,- и посмотрел мне за спину. Обернувшись, я увидел выходящую Светикову с застывшим лицом. За ней следом вышел Васин и посмотрев вслед девушке направился к нам. Велев подошедшей Беляевой присмотреть за Светиковой, вернулся к разговору:

- Старшина, вы узнали, все ли немцы присутствуют в деревне?

- Нет, товарищ капитан. Мы так и не нашли трех солдат!

- Можете не искать! Они на посту в четырех километрах отсюда. Я допросил офицера, и он рассказал о бронетехнике, брошенной нашими войсками из-за нехватки горючего неподалеку. Эту бронетехнику уже три дня как должны были забрать немецкие трофейщики, но у них нет времени. Слишком много трофеев, поэтому там и находится охрана. В общем, собираемся и едем туда. Старшина, грузовики с тентом или без?

- Опель с тентом, полуторка нет.

- Ясно, сколько у нас запаса горючего?

- Две двухсотлитровые бочки. Одной мы воспользовались, так что где то около трехсот пятидесяти литров.

- Маловато конечно, но что есть. Егоров, у нас ведь пять комплектов немецкой формы?

- Да, товарищ капитан,

- Значит, сделаем так! Всех водителей одеть в немецкую форму. Значит понадобится три комплекта. Впереди едет мотоцикл с пулеметчиком. Я поеду в офицерской форме, на Опеле с девушками, им дадим МГ с расчетом для охраны на всякий случай, за мной полуторка с бойцами одетых в немецкую форму. Пусть на кабину поставят последний МГ. Кто в красноармейской, тот пусть лежит на дне кузова и не высовывается. Выдвигаемся через десять минут. Васин, командуй погрузкой.

Но бойцы не торопились выполнять приказ.

- Товарищ капитан, а что немцы хотели сделать с нашими девушками?- негромко спросил Васин. Покосившись на стоящих в стороне девушек, я также негромко ответил:

- Бордель они хотели сделать, офицерский бордель.

Старшины возмущено зашумели:

- Да как такое возможно, товарищ капитан?- внес свою реплику Егоров.

- План Ост, старшина. Все народы славянского происхождения являются для немцев недочеловеками без прав. А они же сверхлюди, и мы для них рабы не более. Так что никто согласия девушек спрашивать и не собирался, они для них рабыни. План Ост был подписан лично Гитлером и некоторыми важными чиновниками из правления страны. Ладно, некогда сейчас об этом. Потом напомните, я подробнее расскажу. - По мере того как я говорил, бойцы и старшины, внимательно слушающие мой рассказ, двигались все ближе и ближе и лица их были, ну очень недобрыми. Взяв с меня крепкое обещание, рассказать про план Ост во всех подробностях, бойцы начали готовиться к выдвижению.

Неторопливо пыля по полевой дороге, мы направлялись к брошенной колоне. В душе я надеялся, что трофейщики еще не прибыли, хотя немецкий лейтенант сказал, что они вот-вот должны прибыть. Следуя за мотоциклом мелькавшим впереди, почти на сто метров опередив нас, мы ехали и вокруг было море пшеницы, вымахавшая почти на метр. Вдруг краем глаза я, что то заметил. Велев Серову остановится. Я пытался осмыслить увиденное. Скрипнув тормозами, грузовики остановились. Прикрыв глаза, восстановил картинку. Точно, это была голова человека. В середине поля нас кто-то рассматривал. Открыв дверцу Опель-Блица я спрыгнул на землю, и сделав пару разминочных движении, со скучающим видом подошел к полуторке в кузове, на дне которой лежал Васин, и негромко сказал ему:

- Старшина, в поле метрах в двухсот от нас я заметил прячущегося человека. Немцы прятаться не будут, у них тут уже глубокий тыл, так что, это точно наш. Ты в нашей форме, сходи узнай. Мне бойцы нужны, а не юбочное войско.

Старшина, мягко выпрыгнув из кузова, широким, пружинистым шагом направился туда, куда я ему указал. Удалившись метров на сто пятьдесят, он остановился и после небольшой заминки взял левее. Бойцы с пулеметом его прикрывали, внимательно наблюдая, один из бойцов следил за противоположной стороной. Мотоциклисты заметившие, что мы остановились, развернулись и направились к нам. Старшина остановился, и минуты две стоял, похоже, с кем-то разговаривая. Рядом со старшиной вдруг встал человек в форме командира. Поправив фуражку, он со старшиной направились ко мне. Когда командиры подошли ближе, я по шпалам определил, что передо мной майор пехотинец. По уставу я должен приветствовать его первым. Поэтому, вскинув руку отдавая честь, сказал:

- Здравия желаю товарищ майор. Капитан Михайлов. Командир группы окруженцев,- майор в ответ отдав честь, спокойно гладя на меня, ответил:

- Исполняющий обязанности начальника штаба отдельной стрелковой дивизии майор Даниличев,- разговорившись, выяснилось, что группа майора бродит по тылам уже почти неделю. Договорившись действовать вместе, мы познакомились более тесно. Я рассказал свою историю, а он свою. Сходив в поле, майор вернулся с почти тремя десятками бойцов и командиров.

Двое из командиров меня порадовали. Это были лейтенанты - танкисты в новенькой подогнанной форме, правда уже слегка грязной. Но после ползаний по немецким тылам и не такими станешь. Третий был- летчик капитан. Я повернулся к старшине отрицательно покачал головой. Никого из них Швед не знал. Старшина, державший их на прицеле расслабился, и опустил ствол ППД. Но все равно пристально за ними наблюдал. Мои бойцы за спиной также за ними внимательно следили. Первый представился капитан:

- Капитан Крылов, комэкс, бомбардировочный полк.

- Лейтенант Садков. Следовал по направлению к месту службы. Не доехал, началась война.

- Лейтенант Серов, мы вместе с Садковым из одного училища.

Посмотрев на машины, майор спросил куда мы направляемся. Я объяснил. Потом предложил оставить девушек здесь, под охраной, и на двух грузовиках съездить к колоне. Кивнув, майор согласился. С трудом высадив девушек, они почему то не хотели с нами расставаться, и, подобрав бойцов для захвата техники, мы сели в грузовики и поехали в сторону колоны. Я снова с Серовым в Блитце. Оставшийся километр мы преодолели за пару минут. Выехав из-за небольшого поворота, увидели колону и, что странно, следов налета авиации на нее явно не было. Все машины были целые, при этом аккуратно стояли на обочине. Я приказал Серову остановится. Что-то было не так. Не было часовых. Я достал бинокль и стал внимательно осматривать колону. Кое-что привлекло мое внимание. Присмотревшись, я увидел в тени танка Т-28 тело человека, одетого в форму Вермахта, причем мертвое тело. Майор сказал, что колону они не видели, левее прошли. Похоже, кто-то из наших отметился и они не успели уйти. Я заметил, как танковая пушка немного сдвинулась. Да, если у них есть артиллеристы, нам придется не сладко. Я вылез из машины и, достав из нагрудного кармана белый носовой платок, приподнял его над головой и помахал им, явно за мной наблюдающим бойцам. Пошел к колоне, дав своим бойцам знак оставаться на месте. Пройдя мимо трех полуторок с ящиками со снарядами, мимо БА-10 с грозно задранной пушкой, мимо ЗИСа с счетверенным зенитным пулеметом. За ЗИСом лежал немецкий унтер-офицер с перерезанным горлом. Причем профессионально перерезанным. Раздавшийся сбоку шорох не стал для меня неожиданным. Повернувшись, я увидел ствол потертого ППД направленный на меня, а над ним ярко-голубые глаза под выцветшей пограничной фуражкой. На петлицах пограничника были треугольники, значит сержант. Спокойно поглядев в пылающие ненавистью глаза, я спокойно представился: