Читать онлайн «Берсерки (трилогия)». Страница 110

Куклосы — поселения, созданные канскебронами для Обращения землян. Весь внутренний распорядок жизни в куклосах был разработан канскебронами и строго ими контролировался.

Линейный разрушитель — класс наиболее мощных боевых кораблей империи, однако сильно уступающих по боевым возможностям Базовым системным разрушителям канскебронов.

Мерилин — искусственный разум. Первый Контролер Базового системного разрушителя, перешедший на сторону землян.

Монитатор — класс крупных боевых кораблей канскебронов.

Такты — Измененные, созданные канскебронами в качестве солдат. Различают три вида тактов:

— индивидуальные тактические единицы (рядовые бойцы);

— тактические носители (такты, вооруженные более мощным комплектом оружия и выполняющие задачи по огневой поддержке;

— оперативные управляющие модули (командиры).

Как правило, такты обладают возможностью прямого доступа к Первому Контролеру корабля-носителя и находятся под его постоянным контролем.

Император Эоней не любил этот кабинет. Он был слишком огромен, помпезен и холодно-неуютен. К тому же во время похорон отца юному императору пришлось провести в нем две не очень приятные ночи, и, видимо, его подсознание до сих пор связывало это место с теми тягостными и утомительными часами, но уже без того странного ощущения всевластности и величия, которое поддерживало его все долгие недели траурных церемоний и еще около недели после коронации. А потом исчезло без следа. Однако в Садах Эоны, которые разбил его отец почти сорок лет назад в честь свадьбы со своей последней, самой любимой женой, спустя десять лет после столь знаменательного события ставшей матерью Эонея, больше не было помещения, где император мог бы уединиться, не бросая вызов традициям и дворцовому протоколу. И главное, чтобы оно было столь же защищено от посторонних глаз и ушей. Так что приходилось довольствоваться тем, что имелось. К тому же он уже давно научился мелким уловкам, которые не давали вызывающему великолепию кабинета слишком уж портить ему настроение.

Тем более что сейчас на это не было времени.

Император слегка поджал губы и бросил взгляд на собеседника, который сидел с противоположной стороны роскошного стола размером с королевскую кровать, вырубленного из цельного кристалла сапфира. Тот был высок, массивен, роскошный придворный мундир сидел на нем как влитой, а лицо являло миру великолепно сбалансированную смесь преданности, почтительного внимания и служебного рвения. Но император не принадлежал к числу людей, которые восприняли бы это выражение лица слишком уж всерьез. Лорд-директор департамента стратегических исследований был одним из двух человек, чье слово на протяжении трех лет, прошедших с момента коронации, весило даже несколько больше, чем слово двадцатисемилетнего императора. Эоней исподтишка бросил взгляд на лорда Эйзела, уж тот-то не позволит себе отвлекаться на тени прошлого. Насколько император помнил, Эйзел был младшим сыном лорда Эттерея-Эстора, главы боковой линии ветви Эттереев, основным достоянием которых была безупречная родословная. Так сказать чистая, незамутненная голубая кровь. Он начал службу семьдесят два года назад, еще при отце Эонея, в чине приципа-оруженосца, а в должности лорда-директора пребывал уже двадцать восемь лет. Смешно было сомневаться в том, что за свою долгую жизнь он успел повидать целую кучу намного менее удобных помещений. Так что у лорда Эйзела должен был бы давно выработаться иммунитет. Тем более что у императора были все основания считать, что этот кабинет он посещал намного чаще, чем сам Эоней. Император тихонько вздохнул и, сделав усилие, вновь сосредоточился на том, что излагал ему лорд-директор спокойным, размеренным голосом, так не соответствующим содержанию его речи:

— …Все вышеизложенное позволяет утверждать, что на территории империи действует разведывательная сеть такого уровня, который обеспечивает противнику доступ к информации особой важности. Отсюда следует, что, несмотря на все мои усилия, результаты деятельности моего департамента позволяют вам, сир, квалифицировать их в соответствии с разделом пятым статьи второй Имперского уложения о принципах лояльности трону, а посему я вынужден покорнейше просить ваше величество принять мою отставку и назначить комиссию сената для расследования уровня моей некомпетентности. — Лорд Эйзел замолчал и отработанным многолетней практикой, тщательно выверенным жестом склонил седую голову. Жесткий стоячий воротник придворного мундира, сплошь покрытый золотым шитьем, врезался в шею и подбородок.

Император несколько мгновений молча смотрел на крупные завитки седых волос, плотно покрывавшие макушку склоненной головы, не давая лысине ни малейшего шанса, потом искривил губы в усмешке:

— Перестаньте, Эйзел. На протяжении всех недолгих лет моего правления вы столь подчеркнуто соблюдали этикет, что я уже успел выработать иммунитет. Вы прекрасно знаете, что я не приму вашей отставки и… — Тут он снова усмехнулся, но на этот раз несколько спокойнее, и продолжил более фривольным тоном: — Не отдам вас на растерзание этой своре престарелых маразматиков. Где еще я возьму столь верного и ловкого стража моих интересов, который к тому же не питает далеко идущих амбиций, как, скажем, лорд Эомирен? — Он сделал паузу и несколько насмешливо закончил: — Я склонен предполагать следующее. То, что он до сих пор не поднял в сенате вопрос о лояльности трону, вызвано только тем, что наш великая опора традиций пока не отказался от своих матримональных планов в отношении меня и одной из своих дочерей, а у вас, насколько я помню, одни мальчики, — Эоней замолчал.

Лорд-директор еще несколько мгновений сохранял прежнюю позу, ожидая продолжения, потом неторопливо выпрямился. Собеседники обменялись понимающими взглядами, потом император сдвинул брови.

— Итак, вы уверены, что канскеброны[1] что-то готовят.

Лорд Эйзел учтиво кивнул. Император задумался, потом повернулся вместе с креслом. Лорд-директор с положенной этикетом задержкой развернулся в ту же сторону. Густая темнота, до этого момента заполнявшая весь огромный кабинет, за исключением небольшого пространства вокруг стола, немного померкла, и на фоне дальней стены вспыхнула густая россыпь огней. Какое-то время собеседники молча рассматривали знакомую картину, потом император глухо произнес:

— С ними следовало разобраться еще моему деду двести лет назад, когда мы с ними только столкнулись. А он предпочел открывать школы, строить дворцы и основывать университеты.